Страница 5 из 19
В 1912–1913 гг. Константинопольская Патриархия приняла непосредственное участие в борьбе с движением русских монахов-имяславцев на Святой Горе Афон. 27 августа Халкинская богословская школа по поручению Патриарха рассмотрела учение имяславия (имябожия) и признала его еретическим[31]. 12 сентября 1912 г. «новое лжеучение» было осуждено грамотой Патриарха Иоакима III[32]. 29 января 1913 г. иноки Свято-Андреевского скита, который стал основным центром движения, были объявлены Протатом Святой Горы отлученными от Церкви впредь до суда Константинопольской Патриархии и запрещенными в служении. 5 апреля того же года имяславие было осуждено как ересь новым Вселенским Патриархом Германом V[33].
Константинопольский Патриарх поддержал Святейший Синод Российской Церкви в подавлении движения и содействовал насильственной высылке имяславцев с Афона. При этом он обратил внимание Святейшего Синода на то, что «с монахами, принявшими законным образом постриг на Афоне, нельзя обращаться как с мирянами и нельзя насильно заставлять их возвращаться в мир. Если они совершили поступок, который должен повлечь за собой снятие сана, то они должны предаваться церковному суду и лишь по утверждении приговора лишаться права носить мантию и клобук»[34].
Указом Синода Российской Церкви от 24 августа 1913 г. иноки, не принявшие его послания с осуждением имяславия, были запрещены в священнослужении и причащении Святых Таин. В послании к Святейшему Синоду Патриарх Герман V выразил пожелание, чтобы изгнанные монахи даже в случае раскаяния не могли быть возвращены на Афон[35]. При этом Святейший Синод не хотел заниматься судебным разбирательством с имяславцами, стараясь передать его Константинопольской Патриархии. Однако Патриарх Герман V тоже не желал разбирать «афонское дело» и в послании от 11 декабря 1913 г. отклонил предложение Синода, предоставив ему самому определить судьбу афонитов. В кругах, близких к Святейшему Синоду, подобный ответ расценили как нежелание предоставить возможность русским инокам, даже раскаявшимся, вновь водвориться на Святой Горе[36].
В первые месяцы после начала, летом 1914 г., Первой мировой войны Вселенский Патриарх занял явно выраженную протурецкую позицию. В этой связи в российской прессе приводился следующий факт: «Греческий патриарх в Константинополе обратился с посланием ко всем греческим митрополитам Турции, в котором предписывает в каждое воскресенье за обедней молиться за здравие султана и о победе Турции над Россией. Патриарх пожертвовал тысячу пар сапог для турецких солдат»[37].
Менее чем через год в ходе переговоров между странами Антанты была достигнута договоренность о передаче России после окончания войны Константинополя. Это соглашение было оформлено памятной запиской британского посла в Петрограде Бьюкенена (от 12 марта 1915 г.) и нотой французского правительства (от 16 апреля 1915 г.). Весной того же года российское Министерство иностранных дел поручило своему чиновнику Георгию Сергеевичу Фонвизину (бывшему посланнику) подготовить записку, которая должна была послужить в качестве необходимой информационно-справочной базы при «определении будущего устройства Святой Земли» и статуса Святых мест Палестины при разделе территории Османской империи, а затем – информационно-аналитическую «Записку о Вселенской Патриархии», которую он закончил 6 (19) октября 1916 г.[38]
Вторая записка Г.С. Фонвизина заключала в себе ответы на целый ряд важных вопросов, которые поставила война перед Российской империей. Среди них были вопросы о Константинополе, дальнейшей судьбе Вселенского Патриархата после «водворения русской власти» в Царьграде, а также «вопрос об Афоне, ввиду того что он остался вне территориальных границ Турции, будучи оккупирован греческими войсками» в ходе Балканской войны 1912 г. Примечательно, что в афонском вопросе точки зрения российского МИДа и Вселенской Патриархии «если не совсем совпали, то, во всяком случае, оказались весьма близкими, ибо одним из пожеланий, выраженных Россией относительно Святой Горы, было дальнейшее оставление ее под духовным главенством Вселенского Патриарха»[39].
В начале записки давалась картина устройства Константинопольской Церкви и ее управления, рассматривались отношения Вселенской Церкви к Греции и к России после Балканских войн, в результате которых Фанар оказался под жестким контролем греческого правительства, а к России стал относиться непорядочно и неискренне. Однако в дальнейшем он стал задумываться над возможностью изменения опоры на Афины в пользу Петрограда. Отказавшись от идеи уничтожения самостоятельности Константинопольской Церкви, автор записки предлагал несколько изменить ее положение и внутреннее устройство. Наиболее подробно Г.С. Фонвизин останавливался на теме развития отношений между русской церковной властью и Вселенским Патриархатом, а также на проблеме отношения Фанара к русской гражданской администрации. Если при османской власти архиереи этого Патриархата отчасти привлекались к гражданскому управлению, то «при русской власти гражданский строй не потребует участия вероисповедных духовных представителей», и «иерархи не будут более отвлекаться от исполнения своих церковных обязанностей». Автор записки рассматривал будущее положение Константинопольской Церкви, ее архиереев и паствы в условиях, когда «при водворении русской власти» константинопольская православная община «не будет иметь основания пользоваться особым положением, выделенным из среды других частей населения»[40].
Предполагая «в новых условиях» сокращение количества митрополий Константинопольского Патриархата, а также появление на берегах Босфора значительного количества русских людей, для которых понадобятся русские храмы и духовенство, Г.С. Фонвизин рекомендовал ввести в состав Константинопольской Церкви русского архиерея в качестве полноправного члена Синода, предложил выделить ему самостоятельную Дерконскую митрополию, с местопребыванием митрополита на Верхнем Босфоре, вблизи Константинополя.
В заключительной части записки ее автор констатировал, что водворение русской власти в Царьграде восстановит христианский характер «Града Константина и Златоуста на общую радость православного мира», которому должны быть возвращены его святыни, восстановленные в их прежнем величии. В этом деле, по мнению Г.С. Фонвизина, император Николай II явится истинным главой православного мира. Причем российский император мог бы стать почетным ктитором храма Премудрости Божией, а Вселенский Патриарх – его почетным настоятелем. Святынями, которые подлежали восстановлению на этих основаниях, могли бы быть Святая София и храм Божией Матери во Влахернах, который должны будут воссоздать русские зодчие и который впоследствии мог бы стать подворьем русского архиерея, не нарушая при этом «канонических прав» Константинопольского Патриарха[41]. Во вновь превращенной из мечети в православный храм Святой Софии допускалось употребление церковнославянского языка за богослужением.
Эти планы не были утверждены. Через несколько месяцев после составления записки разразилась Февральская революция 1917 г., и все проекты Министерства иностранных дел России решить Восточный вопрос, включая судьбу Константинополя и Вселенского Патриархата, после победного завершения Первой мировой войны так и остались нереализованными.
Между тем важнейшей проблемой, с которой пришлось столкнуться в период Первой мировой войны Патриарху Герману V, стало насильственное перемещение греческого населения из западной части Малой Азии. Эта акция была предложена немецким генералом Лиманом фон Зандерсом, чтобы обеспечить лучшую защиту Дарданелл в случае наступления в этом районе войск стран Антанты, однако для турецких властей уже вскоре главным побудительным мотивом стало изменение этнического состава населения побережья Эгейского моря, в котором преобладали греки. В 1915 г. около 774 тысяч греков, среди которых значительную часть составляли люди старше 45 лет, отправили во внутренние области Османской империи (прежде всего Анатолию) для бесплатной работы в составе так называемых трудовых отрядов на шахтах, в карьерах, на строительстве дорог и в полях. К концу 1918 г. 250 тысяч из них погибли из-за тяжелых условий жизни итруда[42].
31
Утверждение монахов, что «имя Божие есть Сам Бог», было изобличено как ересь «имябожия» или «ономатолатрии».
32
Утро России. 1913. 27 июля.
33
Миндлин А.Б. Подавление религиозного движения русских монахов на греческом Афоне (по материалам российской прессы и Государственной думы) // Церковно-исторический вестник. 2004. № 11. С. 140.
34
Утро России. 1913. 21 июля.
35
Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. М., 2009. С. 163–164; Забытые страницы русского имяславия. М., 2001. С. 299–300.
36
Миндлин А.Б. Указ. соч. С. 146–147.
37
Миссионерский сборник. Рязань. 1914. № 12. С. 987.
38
Якушев М.И. Прожекты Российской империи относительно судьбы Босфора и Дарданелл, Константинополя и Вселенского Патриархата после победы Антанты в Первой мировой войне. М., 2013. Рукопись. С. 6–7.
39
Там же. С. 8.
40
Якушев М.И. Прожекты Российской империи относительно судьбы Босфора… С. 9–10.
41
Там же. С. 10–11.
42
См.: Runciman S. The Great Church in Captivity: A Study of the Patriarchate of Constantinople from Eve of the Turkish Conquest to the Greek War of Independence. Cambridge, 1968.