Снежная стая

Маги слушали. Задавали вопросы:

— Как выглядел колдун?

И ответ мой «Как встречу — узнаю» был им явно не по нутру.

Я вздохнула. Сгребла куцые воспоминания.

— Ростом не то чтобы высок, но и низким не обзову — глядит пониже Вепря, но повыше Слава. Волосом темен, при бороде. Пахнет… а собою пахнет. С оружием ловок — длинным ножом, какой охотники уважают, орудует изрядно. Да и за меч ведает, с какого конца браться, — уныло повторила я то, что уже раз сказывала тем же людям про того же мага.

Им же мало всё было, и знай, наседали с пяти сторон:

— Как одет?

— Что за оружие?

— Какие артефакты при нем были?

— Сколько при нем людей?

— Все те же самые, или сменялись?

До тех пор, пока не лопнуло у меня терпение.

— Сядьте уж, поешьте!

Слав было рот открыл новым вопросом, да на взгляд мой напоролся, и умолк. Не в том я была настрое, чтобы с ним лялькаться — особливо, с ним!

Маги и за едой не унялись. А уж когда дошло дело до услышанных мной разговоров — кое-кто и глотать позабыл.

А я… Мне что? Я что вспомнила, то и пересказала.

«— Ну и тварь. Зачем ты ее притащил?

— Если тебе охота от Ковена по лесам всю жизнь прятаться — вперед, а я обойдусь. Когда зачистим Вепря, я отпущу волка. Поворожу чуть-чуть — и всем будет ясно, что это работа снежной стаи.»

И уважительный взгляд наемника…

«— Чего тянем? Взять их в мечи, да и всех делов…

— Рано. Пусть груз найдут. Вепрь упертый, пока не найдет — не отступится. Пять лет, сволочь, не унимался.

— Сил нет здесь больше сидеть…

— Ну пойди, погуляй!»

Они его побаивались, наемники. Вот и тогда — на злую насмешку чароплета здоровенный бородач стушевался и умолк.

А еще…

— Пестун, — и взгляд Колдуна я ощутили щекой. — Наемники звали чароплета Пестун.

И короткий обмен взглядами, итог которому подвел Вепрь:

— Прозвище, скорее всего, не настоящее. На одно задание — по крайней мере, я мага с таким не знаю. А вот он меня, судя по разговорам — знает.

Я неуверенно кивнула на его вопрошающий взор — тогда-то я об подобном и близко не думала, я тогда вообще почитай не думала, а ныне мне и самой так казаться стало.

— Как звали прочих, не помнишь?

Я помолчала, припоминая, а потом досадливо помотала головой, чувствуя, как коса змеищей елозит по спине:

— То уже чудно, что я самое себя помню. Об будущей зиме я б никому не пообещала доброго соседства со стаею. Я от чар его совсем безмысленная сделалась — и боги ведают, как оно в грядущем аукнется.

Может, и зря сказала — вон, как маги лицами посмурнели, даже и Горд, а уж он-то спокоен остался, даже когда узнал, что его извести собрались!

А и промолчать нельзя было — коль об том годе совсем худо сделается со снежными волками, лучше бы, чтоб сыскался кто-то, кто сумеет со стаей совладать.

Вепрь с силой потер ладонями лицо — ровно старался стереть дурные мысли. Иль со сном справиться — дивный ведь прямо сказал, что их ночью сторожевые заклинания перебудили.

— Вам бы поспать… — жалостливо начала было я, и прикусила язык под взглядом Колдуна.

Не грозным вовсе, усталым скорее, но таким, что мне разом отшибло всякое желание с глупой бабской жалостью встревать.

Нет — так нет, что я, я вон лучше до кухни пройдусь, съестного поднесу…

Как я возвернулась, маги уж вовсю гомонили, гадая, что такого мог везти Кунь от дивных, что и через пять лет кровушку ради этого лить готовы без жалости. Моему возращению они возрадовались:

— Нежана, а обоз при отряде был?

— А поклажа приметная при них была?

— А ты не заметила, чтобы эльфы кого-то из отряда больше прочих берегли?

Я б и рада была помочь, да только на все их вопросы лишь отрицательно головой мотать могла. Не было. Не видела. Не приметила.

А когда и со второго разноса всю снедь подмели, тогда и сказал Тихон Серый вслух то, что всем давно уж ясно было:

— Останки со дна подымать нужно. Что бы то ни было — наш Пестун за этим придет.

Я не удержалась спросить:

— А зимовье? Коли уж вы по следам моим прошли, то неужто зимовья с чужаками не набрели?

Маги молча переглянулись, отвечать же Колдун взялся:

— Отчего ж, набрели. Именно что, заброшенное. Следов магии нет. Человеческие следы есть но старые. Уже не поймешь — луну назад остались, или еще с осени. Затер, сволочь. Умелец, чтоб ему…

И прибавил кое-каких слов покрепче, из тех, какими обычно подвыпившие лесорубы недругов поминают.

— А тын? Как меня туда приволокли, частокол целехонек стоял, а как уходить стала… - я смущенно кашлянула.

В этом месте воспоминания были неверные — вот из белой круговерти вычертилась белая пасть, перекусившая жердь что прутик, вот обвалился забор целым аршином, когда врезалась в него здоровая, с полугодовалого телка, белая туша, да как бы и не моя.

Уж больно свирепой радостью отозвались во мне эти воспоминание, и сладким чувством сокрушенной преграды.

— А частокола, Нежана, там не было.

— Совсем? — растерялась я.

Нет, порушить — могла, да, верно, и порушила, и не каюсь. Но чтоб с собой утащить? Да почто б он мне?

— Совсем, — подтвердил Колдун. — Как и не стояло.

И сжалившись над моим очумелым видом, пока я припомнить пыталась, что с тыном сотворить могла, вмешалась в разговор Далена:

— Да его, скорее всего, сам Пестун с подельниками прибрали. Разметали и свалили в какой-нибудь овраг. Ясно же было, что мы обязательно явимся на сработавшее сторожевое заклинание, а тын он мог здорово попортить, когда от твоей стаи отбивался. Да так, что следов магии не скрыть. Проще уж сам тын…

— Ладно, — прервал наш с магичкой разговор Вепрь. — Будем доставать кости из реки. Завтра.

Мне глупые картинки, как я волоку на хребте сворованный тын, разом из головы выбило.

И маги разом сделались серьезны. Куда и смешки с улыбками девались? Поднялись дружно и вышли — всяк по своим покоям, доложились хлопнувшие двери.

И впрямь, покуда мы разговоры говорили, день в вечер перетечь успел. Ныне уж густые сумерки из углов выползли, уступив свое место темени, и она, привычная, терпеливо дожидалась, пока отгорит короткий закат, и настанет ее законная пора.

Задумавшись, я упустила момент, когда Горд подошел ко мне со спины, и руки Колдуна легли мне на плечи.

— Ну что за нужда была самой с ним воевать?

Я только вздохнула, склонив повинную главу — а и иначе поступить я не могла. Коль он за меня за ловы мои биться станет то, может, ему и стаю мою водить?

То-то же!

Оттого и молчала я, оттого и не винилась…

Горд Вепрь, вздохнул, понимая, что внятного ответа не дождется. Сжал плечи легонько и отпустил, но лишь для того чтобы обнять, притиснуть к могутной груди, и я едва успела извернуться в его руках, чтобы прижаться ко плечу щекой, обвить ненаглядного руками, замереть, на невесомый миг слившись в повисшем молчании…

— Отпустил бы, — шепнула я, и, не утерпев, коснулась губами щетинистого подбородка. — Я б водицы принесла, ополоснуться тебе…

И он понимающе хмыкнул мне в ответ:

— Разит?

— Так, почитай, целый день в седле, — чуть смутилась я.

И уже только порядку для, добавила ворчливо:

— И охота была б куда-то ехать, будто б я так не вернулась…

— Цыц! — насмешливо одернул меня Колдун с высоты своего роста.

И, ровно мальчишка проказливый, дернул за косу:

— Чтоб ты понимала, женщина…

Из объятий он меня выпускал неохотно.

И много ли ещё надо глупой девке для счастья?

А на кухне, у печи, на которой стояли ведерные горшки крутого кипятку, я нежданно увидела Стешку. Девка усердно чистила сковороду. Да только я не вчера на свет народилась. И, разбавляя кипятком в бадье студеную водицу, а потом доливая горшок дополна и возвертая его на печь, я хмурилась и поглядывала на упрямую.

Стешка терла сковороду меленьким речным песком, кусая губы, и глядела только себе в руки. Вот ведь…