Страница 90 из 114
Волны небытия то поднимали над поверхностью, то накрывали с головой. Где-то в подполье капала вода. Журчание успокаивало, навевая сон. В те редкие мгновения, когда ошейник не давил на горло, Кира отключалась. Стоило ей сменить положение, как остывшее железо ледяным укусом обжигало шею. Мучитель «милостиво» бросил на пол матрас. За несколько дней девушка успела пересчитать ребрами все неровности от вздувшихся пружин, едва прикрытых тканью. На границе дозволенного пространства, ограниченного цепью, закрепленной на кольце, вбитом в каменную стену, стояли миска с бурдой и пластиковая бутылка. Кира осушила ее наполовину. Пить ей не хотелось. В помещении было сыро и девушке казалось, что влага, выступающая на коже, вполне удовлетворяла ее потребность.
Четырехугольник света, падающий из крохотного оконца под самым потолком, успел описать полукруг, прежде чем исчезнуть. Его хватило на то, чтобы разглядеть небольшие размеры коморки, не вдаваясь в детали.
И слава Че, - так решила Кира.
В памяти пленницы почти не остался путь, который она проделала от острова до темницы. Всплывали размытые лица, теснились в сумраке. И в то же время память, притаившаяся под кожей, иглами отзывалась на малейшие воспоминания о Дикаре. Болели руки, саднило грудь. Подробности появления в сырой каморке скрывала мутная пелена и Кира не собиралась ее срывать. Ей было спокойнее, пока события последних дней прятались в тумане. Люди бродили в темноте – жестокие, беспощадные. И лишь на мгновенье заслоняя их, перед глазами проявлялось дорогое, бесконечно любимое лицо с тонким шрамом на переносице. Где он? Что с ним? Эти мысли причиняли ни с чем ни сравнимую сердечную боль. Лишенная возможности тотчас пуститься на поиски любимого, Кира страдала, от полной беспомощности все чаще погружаясь в небытие.
Смутно помнился мужчина, взваливший ее на плечи и тянувший куда-то вверх. Потом был ветер и жесткое приземление на полу стальной птицы, парящей в небе. В полете Кира открыла глаза словно для того, чтобы стать свидетельницей убийства. Тот, кто доставил ее в кабину, перебросился с пилотом парой слов. О чем они говорили, девушка не слышала – мешал шум винтов. Зато она отлично видела, как мужчина поднялся, подошел к пилоту и некоторое время стоял, облокотившись на спинку кресла. В его руке что-то блеснуло и в тот же миг человек, управлявший вертолетом, стал валиться набок, но был подхвачен и почти бережно уложен на пол. Мужчина, чем-то неуловимо похожий на Дикаря – может, короткой светлой шевелюрой или прищуром серых глаз – перехватил штурвал и занял пустующее место. Вертолет потянуло вправо и в памяти Киры обозначился провал.
Без сознания она пробыла довольно долго. Пришла в себя уже здесь, с ошейником на горле. Ее привела в себя боль, свившая гнездо внизу живота. Стоило девушке очнуться, как та подняла голову и запустила острые когти во внутренности. Потом боль отступила, словно ей тоже требовалось время, чтобы набраться сил перед новым приступом.
Киру опять повело. Когда она открыла глаза в очередной раз, с трудом переживая приступ удушья – ошейник немилосердно жег горло – напротив нее на стуле с железными ножками сидел мужчина. Хмурый, небритый. На сей раз он ничем не поминал Дикаря. Кира даже удивилась – как она могла сравнивать двух таких непохожих мужчин? Из открытой двери, обозначив на полу прямоугольник, шел неяркий дневной свет. В пыльном облаке кружилась мошкара.
- Ты абсолютно не в его вкусе, - сказал мужчина, как будто ответил на только что заданный вопрос. Голос его был под стать его внешности – жесткий, лишенный эмоциональной окраски.
Кира промолчала. Гремя цепью, она устроилась на матрасе у стены.
- Я скорее бы поверил, если бы Рамзес стал подбивать клинья к Адель. Девчонка что надо. И блондинка, как он любит. И грудь, и попка. А ты? Что Рамзес в тебе нашел?
Кира не знала, что должен был найти в ней неизвестный Рамзес, особенно в сравнении с некой Адель, судя по всему, девушкой пышной, во всех отношениях. Ответить ей было нечего, поэтому она промолчала.
- Но чем-то, видать, ты его зацепила. А, шалава малолетняя?
Хмурый человек подмигнул ей. И от гримасы, внезапной судорогой стянувшей его правую щеку, Киру бросило в дрожь. Мужчина поднялся и подошел ближе, по дороге пренебрежительно смерив девушку с ног до головы. И под этим взглядом пленница показалась себе маленькой и жалкой.
- Докатился, Рамзес, - сквозь зубы процедил высокий. – До серых мышек дотрахался. Выбор в этом гребанном городе, конечно, невелик. Хотя… Что касается меня, то на такую как ты, у меня был не встал даже с голодухи.
- Спаси и сохрани, - вырвалось у Киры.
- Ты что-то сказала? – тихо спросил он и двинулся вперед. И столько плохо сдерживаемой ярости обозначилось в этом движении, что девушка сочла за благо придержать язык за зубами. Уж больно брутально смотрелись берцы, застывшие в паре шагов от ее лица.
- Запищала мышка, - сказал человек.