Страница 38 из 114
Зубастая пасть открывалась и закрывалась. Казалось, большая рыба не пыталась избавиться от крючка, а наоборот, проглотить не только леску, но и рыбака. Вода в рукотворном озере вспучилась и пошла кругами. Помещение под крышей бывшего то ли склада, то ли стоянки для автомашин — теперь невозможно было определить — оккупировала морская вода. Конструкция на свайных опорах, продуваемая всеми ветрами, рвалась в небо. Безупречная гладь озера, словно единое целое зеркало небывалых размеров опускалось, обнажая скрытые части бетонных свай. И тогда на шероховатой поверхности проступали длинные пряди водорослей, ползущие вниз, темными струями извивающиеся в отступающей воде. Потом поверхность поднималась, жадно глотая и ламинарии, и сваи - кровожадная в своем стремлении все впитать, как и рыбина, уже давно переставшая биться. В прозрачных глазах пойманной добычи блестели слезы моря, а из открытой пасти торчала леска.
В бетонных сотах затопленного города, где о стены бились волны, расплодились многочисленные твари. В основном брошенное жилье облюбовали новые виды амфибий. Те, которым названия давать некому. Живучие, свирепые, они в равным успехом охотились и на суше, и в воде.
Та рыбина, что лежала на полу, к подобным тварям не относилась. Обычная барракуда – сладковатая на вкус, с нежным мясом. Осторожно, боясь задеть рукой за края острых зубов, Дикарь выудил из рыбьей пасти крючок. Будь на ее месте один из мимикрантов, вполне мог и пару часов спустя отхватить полруки.
Завороженный собственными мыслями, Дикарь опустился перед добычей на колени. Эта информация о тварях, населяющих затопленный город, казалась легкодоступной, словно содержалась в папке без грифа «Совершенно секретно», код доступа к которому был для него закрыт. Он надеялся, что пока.
И вдруг дайвера прожгла шальная мысль: так ли ему нужны были эти воспоминания? А может, с осознанием себя как личности, придет нечто такое, что уж лучше бы оставалось тайной за семью печатями. Обдумывая новый виток, подсказанный самосознанием, Дикарь поднялся, и, прихватив с собой улов, скрылся в темноте подсобного помещения. На лестничной площадке стало светлее. Не следовало торопиться. В затопленном городе перестраховка — норма жизни. Одолев пролет, Дикарь примостился у выхода на балкон и достал бинокль, один из щедрых подарков Киры.
Строение, в котором они нашли приют, представляло собой комплекс грандиозного сооружения — бывшего онкологического комплекса. Складывалось впечатление, что его строили с размахом, и только для того, чтобы пустить пыль в глаза. Здания разной этажности, соединенные переходами со стеклянными крышами будили воображение. Среди многочисленных строений высился сам центр — теперь похожий на длинный корабль, с рядами окон, половина из которых давно ушла под воду. На территории комплекса имелась и церковь. На удивление хорошо сохранившиеся купола отливали золотом на солнце.
Из здания, которое Дикарь определил как центр реабилитации из-за многочисленных тренажеров и кабин непонятного назначения, отменно просматривалась площадь. В центре озера, со всех сторон окруженного корпусами, возвышалось нечто вроде оазиса. То ли здесь когда-то был холм, то ли на куполе затопленного здания пустили корни растения, но зеленый островок радовал глаз. Еще утром, приглядевшись, Дикарь понял, что там буйным цветом колосилась конопля. Сначала он подумал о том, что наверняка уцелевшие люди подплывают на лодках снимать урожай, но потом отмел эту мысль как несостоятельную. В окулярах было видно, что в зарослях что-то прижилось. Что именно, сказать нельзя: кусты шевелились, выпуская в воду длинные гибкие тела.
Пусто. Город казался лишенным жизни много лет назад, заброшенным кладбищем, где покоились мертвецы и куда ход живым давно заказан. Дикарь поднимался по лестнице, стараясь держаться ближе к стене, где мусор свалялся до такой степени, что разглядеть следы не представлялось возможным. Он осторожничал на тот случай, если кому-то придет в голову мысль сунуть нос не в свое дело. То, что пока никто не попал в поле зрения дайвера, вовсе не значило, что там, за слепыми бельмами отражающих солнце стекол, не прячутся те, кто начал охоту. На пришлых двуногих.
Хрупкая девочка с глазами, в которых мог утонуть весь город с его призрачной красотой, отговаривала его от похода.
- Чем тебя не устраивают консервы? - с придыханием повторяла она. - Потом будем рыбачить! А пока нужно отсидеться. К тому же, ты еще слаб!
- Скажи еще — слабак, - с усмешкой передернул он, закидывая за спину рюкзак.
Он пошутил, а Кира отозвалась серьезно.
- Нет, не скажу, - тихо сказала девушка, и отчего-то ему почудились слезы в ее словах.
«Наверное, женщин трудно понять», - думал Дикарь, невзирая на предупреждение, протискиваясь в бетонную дыру. Рыбалка была прикрытием. Странное дело, ему откуда-то стало известно много подробностей об уцелевших зданиях. Например, он знал, что центральное здание онкологического центра соединял долгий переход, ведущий непосредственно в город. И выход к торговому комплексу, который показала Кира, был не единственным. Картинка в целом пряталась в тени, проявляя лишь отдельные детали, и четко виделось лишь то, на чем мысленно фокусировался взгляд. Однако тех подсказок, что подбрасывала память, оказывалось вполне достаточно, чтобы планировать отход. Например. Теперь он не одинок, и в первую очередь его заботила безопасность черноволосой девушки с доверчивым характером. Самое странное, что последняя мысль принималась им как данность. Аксиома, которая не требовала доказательств. Более того, его угораздило удивиться, когда вдруг вопрос "зачем ему такая обуза?" созрел в его голове. Может быть, он был сильно порядочным человеком в той, прошлой жизни. Например - спасателем. Как вариант? Или у него была девушка, которую он не уберег? И чувство вины...