Страница 15 из 114
Перед рассветом Кира сложила весла. Вернее, они выпали из обессиленных рук.
На посветлевшем небе гасли звезды, таял бледный диск луны. Отупевшая от запредельного напряжения, мало что понимающая от усталости, с кровавой мутью, дрожащей перед глазами, девушка прижала руки к груди, баюкая их как младенцев.
Поначалу она гребла от страха. В полной темноте, держа курс на россыпь звезд, которые Чегевара называл Ведром. Там, на горизонте, в абсолютном мраке прятался затопленный город. За два года многое изменилось. Однако Кира надеялась на то, что уцелели укромные места, в которых предусмотрительный Че прятал заначки на черный день. Она доберется до тайных убежищ, чего бы это ни стоило. Потому что она сильная.
Последняя мысль, основа самовнушения – спасательный круг, за который девушка цеплялась, когда силы оставляли ее. Снова и снова она черпала веслами темную воду, топила покрытые гнилью лопасти в вязкой темноте, чтобы заставить лодку сделать еще один отчаянный рывок.
Она сильная. Она сможет. Девушку удивляло то, что руки продолжают слушаться ее – онемевшие, бесчувственные до самых плеч. Суставы пронзала жестокая боль при каждом движении, и только мысль, что каждый рывок отделяет ее от смерти, заставляла ее грести.
Существовал еще один довод, заставлявший Киру переступать через невозможное. Этот довод лежал без сознания на корме лодки, кое-как обвязанный оторванными от футболки тряпками, чтобы остановить кровь. Девушка не была до конца уверенной в том, что не делит лодку с мертвецом.
Когда Кира тащила по берегу страшно тяжелое тело, оставлявшее в песке две глубокие борозды, человек еще дышал. С отчаянным криком она перевалила его через борт, молясь только об одном – чтобы хватило сил. Девушка плохо помнила, как снимала веревку с крюка и толкала хлипкое суденышко по мелководью. Ее подстегивало осознание того, что самая страшная тварь, с которой и вооруженным до зубов охотникам справиться нелегко - вдова-Прасковья – может вернуться.
Потом, когда ненавистный остров слился с горизонтом, страх отступил. Настолько, чтобы освободить место для мысли, поразившей ее в самое сердце. Никто не спасал ее, кроме Че. Откуда взялся человек, поставивший свою грудь между ней и смертью, девушка не знала. Но бросить его, израненного – такое в голову не приходило.
«Беги!»
Громкий мужской крик, прозвучавший как гром среди ясного неба, возымел прямо противоположное действие. Вместо того чтобы припустить, она застыла как вкопанная. А потом, дрожащая от ужаса, девушка пятилась к воде, наблюдая за схваткой. Вдова-Прасковья, огромная, матерая, с нитями шрамов, делившими на части огромный череп, не оставила невесть откуда возникшему защитнику ни единого шанса.
Кира ясно понимала: как только тварь покончит с мужчиной, то займется ее трепещущим телом. Но что поделать, если неведомый защитник, возникший из ниоткуда, поднял в ее душе настоящую бурю чувств! Кто как ни Че, наблюдавший за ней с небес, внял, наконец, ее просьбам и послал равноценную замену? Черной неблагодарностью с ее стороны будет бросить спасителя, истекающего кровью, и уплыть в гордом одиночестве!
Человек долбил камнем по черепу, превращая голову монстра в кровавое месиво. Но страшная тварь вошла в раж. Перед смертью та теряла всякое преставление об инстинкте самосохранения. Как граната с сорванной чекой она не могла подохнуть, не прихватив с собой на тот свет охотника.
Кира долго не раздумывала. Она метнулась к лодке. Взвыв от напряжения, девушка буквально вырвала весло из уключины. С ним наперевес она подоспела к месту схватки. Как раз в тот момент, когда спасителя оставили силы. На его лице, залитом своей и чужой кровью, яростным ожесточением горели глаза. Нижняя часть головы вдовы-Прасковьи отвалилась, выпуская из темноты зазубренные жвала. В ту же секунду на изогнутый, в шишках и впадинах хребет обрушилось весло. Тварь зашипела, отстранилась, на секунду оставив мужчину в покое. И вот тогда уже Кира дала волю злости, которую жестко взнуздал пережитый страх – изо всех сил она била и била веслом по ненавистному телу твари.
Потом наступила долгая ночь, разделенная на тысячи гребков, толкающих лодку в темноту.
Кира не хотела думать. Она гнала мысли прочь. Но против воли воспоминания лезли из всех щелей и приливной волной снова бросали в душный погреб - к сырости, связанным за спиной рукам и ожиданию невыносимой боли, длящейся до конца дней…
***
Скрипнула, отброшенная кому-то под ноги, дверца погреба. Из ослепительного круга света, что заставил Киру закрыть глаза, выдвинулась лестница. На верхней ступеньке прочно утвердились рифленые подошвы армейских ботинок. Дерево натужно скрипело под ногами крепкого парня в камуфляже.
Полными слез глазами смотрела девушка на обритого наголо человека, по-хозяйски застывшего посреди погреба.
- Ну что, сестра, - беззлобно спросил Тимур, - отдохнула? Не уяснила еще за два года, что здесь бегать можно только тогда, когда разрешу я. А я такого разрешения тебе не давал. А теперь вообще, - он коротко хохотнул, - сможешь сбежать без приказа только в одну сторону. На тот свет.
Бритый человек наклонился и безжалостно вздернул девушку за шиворот, как напроказившего котенка. Она с трудом утвердилась на ногах. От долгого сидения они затекли и плохо слушались. Кира пошатнулась, привалившись плечом к земляной стене.