Страница 4 из 6
В комнату входит бабушка и, с удивлением глядя на Вику, спрашивает:
– Ты сейчас играла на пианино? Или мне послышалось?
Вика, растерявшись и смутившись, чуть слышно бормочет в ответ:
– Да так, баловалась просто.
– Знаешь, а мне ведь показалось, что я слышу любимую мелодию Ариадны. Она ее сочинила сама и очень любила играть, выступая перед нашими родственниками и гостями. Мне тоже она очень нравилась.
– Да я ведь не умею играть, ба. Тебе послышалось.
Вике пока совсем не хочется раскрывать тайну волшебных перчаток Ариадны. Ей кажется, что если хоть кому-то рассказать об этом – даже бабушке, от которой у нее нет секретов, – то перчатки потеряют свою силу, а она сама – возможность этой силой воспользоваться.
Бабушка, не заметив на Вике перчаток и не заподозрив ничего странного, уходит в свою комнату. А Вика с восхищением и трепетом продолжает разглядывать свои руки в перчатках. Внезапно из коридора доносится резкий звук звонка настольного телефона. Им уже долгое время никто не пользовался – ведь у всех есть мобильные, – поэтому звонков таких давно не раздавалось. Никто из домашних почему-то не берет трубку, поэтому Вика сама подходит к телефону. В трубке слышится знакомый голос. Знакомый, но все равно шокирующий и пугающий:
– Ну что, Викуля, поняла теперь, как мое может стать твоим?
Голос Ариадны – точно такой же, каким Вика его запомнила со дня первой встречи с ней. То есть с ее призраком. Нежный, тонкий и звонкий. А сейчас кто с ней говорит? Тоже призрак, получается? И откуда? Неужели прямо… с того света? Ноги щекочет что-то пушистое. Вика вздрагивает. Шустрик пришел. Почувствовал, что где-то рядом – его хозяйка. Та, что когда-то была хозяйкой.
– Это совсем не про Шустрика, Викуль. Хотя он тоже был моим, а теперь – твой. Я так рада, что он нашелся! Я имею в виду талант. Мне не жалко – пользуйся на здоровье. Только помни, что за мое каждый раз придется отдавать что-то свое. Я не виновата, Викуль, – это не я придумала. Так уж тут заведено.
Вике становится совсем не по себе, дрожащая рука вот-вот выронит трубку, а тут еще мама с папой выходят из кухни. Когда они подходят к Вике и с удивлением смотрят то на нее, то на телефон, она, резко выпалив: «Вы ошиблись номером!» – бросает трубку.
Глава 4
Восхитительный рисунок
После телефонного разговора Вика еще долго размышляет над словами Ады. Она думает об этом и в воскресенье, и в школе в понедельник. Ей кажется, что она уже знает, как можно получить то, что принадлежало Аде. Надо просто надевать перчатки, когда хочется сделать что-то особенное – то, для чего нужен талант. И, наверное, это сработает только с тем, что умела делать сама Ада. Кажется, она играла на пианино, пела, рисовала, танцевала – так говорила бабушка. Возможно, бабушка не все рассказала и Ада умела делать что-то еще? А теперь и Вика сможет. Стоит лишь надеть перчатки – и сразу же…
Но тут Вика вспоминает предостережение Ады: получив что-то принадлежавшее ей, придется отдать что-то свое. Ну и пусть. Что в этом такого? Ведь она получит не какую-нибудь ерунду, а самые настоящие творческие способности, о которых многие только мечтают! Да за такое она готова отдать что угодно!
К завтрашнему уроку ИЗО Вике нужно принести в школу рисунок под названием «Впечатление». Учительница Вера Федоровна дала задание изобразить то, что удивило, восхитило, вызвало сильные эмоции. Вика до сегодняшнего дня не знала, что именно будет рисовать. Вообще, уроки рисования она не любила, потому что получалось у нее не то чтобы из рук вон плохо, но и не очень хорошо, из-за чего и оценки были так себе – и это дурацкое ИЗО портило ей весь табель. Но вот сегодня по дороге домой ей внезапно пришел в голову план. Она не только определилась с сюжетом рисунка, но еще и решила попробовать кое-что.
Вика достает из ящика своего стола альбомный лист, цветные карандаши и… перчатки Ады. Надев их, она снова чувствует, будто у нее появляется какая-то необыкновенная сила. В комнату тут же приходит Шустрик, садится напротив Вики и внимательно смотрит на нее. Точнее, на ее руки в перчатках – так ей кажется. Наверное, почуял даже из другой комнаты, что где-то неподалеку – вещь его бывшей хозяйки.
Время пролетает незаметно – много ли, мало ли секунд, минут, часов проходит на самом деле? – пока Вика выводит линии и контуры, раскрашивает, добавляет нужные штрихи, выписывает тени. Все получается у нее удивительно легко: она совсем не задумывается над движениями своей правой руки, почти их не контролирует. Останавливается она в тот момент, когда больше ничего добавлять уже не нужно: рисунок готов. На нем – гостиная Викиной квартиры, в ней – пианино, за которым сидит девочка в изумрудном платье и черных ажурных перчатках. То ли Ада, то ли сама Вика – они ведь так похожи.
Глядя на альбомный лист, Вика никак не может поверить, что это ее собственное творение: она нарисовала это только что сама! Подумав немного, она дорисовывает еще кое-что, то есть кое-кого: Шустрика, сидящего у ног играющей на пианино девочки. Мысль о дорисовке кажется ей не ее собственной, а «подброшенной» в ее голову: это, конечно, подсказка Ады – она захотела, чтобы Шустрик был рядом с ней на рисунке.
На следующий день Вера Федоровна, проходя между рядами, собирает у ребят готовые работы. Подойдя к Вике и взяв у нее лист, она, взглянув на него, застывает и некоторое время ничего не говорит и не двигается – только смотрит с изумлением и восхищением то на Вику, то на ее рисунок:
– Это ты нарисовала? Сама?
Вика, покраснев, кивает. Ей кажется, что учительница не особо в это верит.
– И никто тебе не помогал?
Если сейчас ответить «нет», то это будет ложью – ведь ей помогала Ада. А врать Вика не привыкла, да и не умеет совсем. Но не рассказывать же прямо здесь и сейчас всем про девочку с того света и ее способности, которыми Вика теперь может пользоваться, надев волшебные перчатки? Ей ведь никто не поверит все равно. Да еще могут подумать, что она сумасшедшая, раз видит призраков и разговаривает с ними. Поэтому на вопрос учительницы она почти шепотом отвечает:
– Никто, я все сделала сама.
– Значит, ты отлично постаралась в этот раз! Вот, ребята, что значит усердие. Подойдите сюда – посмотрите, какая работа получилась у Вики.
Одноклассники по одному подходят к Викиной парте и с явным интересом разглядывают ее рисунок. Вика чувствует облегчение – кажется, ей поверили. Только она успевает об этом подумать, как Тата, подошедшая вместе со всеми, подает голос:
– А почему бы не проверить ее? Пусть нарисует что-нибудь прямо здесь, во время урока.
Вике становится жутко. Если Вера Федоровна согласится на это, что она будет делать, как выкрутится? И чего этой Тате неймется…
– На следующем уроке вы все будете рисовать прямо здесь – у меня для вас есть контрольное задание. Так что «проверку» пройдет весь класс.
Ответ учительницы совсем не обрадовал Вику. Тата хотела сейчас «наказать» ее за то, что она хоть в чем-то оказалась лучше нее, а отдуваться в итоге придется всем. От этого все равно не легче: надо будет что-то придумать, чтобы не упасть лицом в грязь. На уроке она, конечно, не сможет нарисовать что-либо так же хорошо, как у нее получилось дома в перчатках Ады. Значит… Значит, надо будет принести перчатки сюда с собой. Но над ней же все будут в лучшем случае издевательски хихикать, а в худшем – требовать объяснений, задавать вопросы, на которые Вике придется выдумывать какие-то ответы.
– Вера Федоровна, а когда художник сам себя рисует – это же автопортрет?
Тата все никак не успокоится. Слово «художник» она особенно выделяет и произносит его с презрительной миной, закатив глаза к самому потолку. Вера Федоровна утвердительно кивает.
– Так у нас тут, выходит, не просто картина, а самый настоящий автопортрет. Никто не заметил, что ли? Интересно, а когда нарисованный «художник» получается сам у себя гораздо лучше, чем он есть на самом деле в жизни, – вот это как называется?