Страница 6 из 15
Никита всё молчал, но не сводил глаз с наших незваных гостей.
– Послушай меня, Эрик Генрихович… – начал было Марецкий, глядя, как его спутница хлопочет над ребёнком. – Я к тебе по делу приехал, и дело это очень личное, и очень важное…
И тут распахнулась дверь, и в комнате появилась Вероника.
Марецкий осёкся и замер с полуоткрытым ртом.
Вероника немного побледнела, хотя с её кожей куда уж ещё бледнеть. Затем на её щеках мгновенно вспыхнули пятна нервного румянца. Она бросила вопросительный взгляд на Эрика.
– Всё хорошо, Вера, – спокойно сказал Эрик.
Она кивнула и, повернувшись к Марецкому, произнесла с усилием:
– Здравствуй, Алексей.
Марецкий нервно сглотнул и уставился себе под ноги, качая головой.
И тут подала голос девушка:
– Извините… Мне бы малышку помыть и переодеть…
– Конечно, – кивнул Эрик. – Вера, пожалуйста, проводи наших гостей в душевую. И потом… Как вас зовут?
– Ирина, – пролепетала девушка, подхватывая одной рукой ребёнка, а другой сумку.
– Веруша, и потом напои Ирину чаем, хорошо?
– Даже с печеньем, – улыбнулась Вероника и перехватила у девушки сумку. – Пойдём со мной. Осторожно, там ступеньки…
Мы остались вчетвером. Все молчали.
– Я не знаю, как вы это сделали, – пробормотал Марецкий. – Но должен признать, что никто и никогда ещё так меня не дурил, как это вышло у вас… Сошникова была мертва! Я сам это видел!
– Все это видели, – согласился Эрик. – Она и была мертва.
– Кто?
– Вероника Сошникова. Она действительно умерла на даче у Карпенко, и ты лично засвидетельствовал её смерть. Всё верно.
– А это, по-твоему, кто тогда?! – прошипел Марецкий, кивая на дверь.
– Это? Вера Малер, моя жена, – невозмутимо пояснил Эрик. – В девичестве – Герасимова. Документы в полном порядке. Как ты справедливо заметил, их тоже проверили вдоль и поперёк, как и всё здесь.
– И как вы это обтяпали?
– Никак, – пожал плечами Эрик. – Ты обознался. Моя Вера слегка похожа на покойную Сошникову, но и только.
– Слегка похожа?!
– Ну, да. Слегка похожа. Рыжая, кудрявая. Мой любимый женский типаж. Грешен, – невозмутимые глаза Эрика смотрели так невинно.
Марецкий всплеснул руками, но потом отмахнулся и в изнеможении присел на стул.
– Ладно, ребята… – сказал он обречённо. – Вы сделали из меня дурака. Вы меня переиграли. Я не верю ни одному слову из твоих, Малер, нелепых отмазок, но будем считать, что я поверил. Это будет наш маленький секрет. Если вы мне расскажете, что к чему, согласитесь, это будет уже не так интересно…
Никита, наконец, нарушил молчание:
– Что тебе нужно от нас, Марецкий?
Алексей вздохнул, посмотрел на Никиту, потом на меня и развёл руками:
– Мне нужна помощь, ребята. Я прошу вас приютить Иру и девочку.
– Какая группа? – уточнил Эрик.
– Третья, – поспешно сказал Марецкий, обводя беспокойным взглядом наши лица. – Третья, ребята! Честная железная третья!
– Ребёнок чей?
– Её. Две недели назад родила.
– Это понятно, – поморщился Никита. – Отец кто? Ты?
Марецкий кивнул.
Эрик угрюмо вздохнул. Никита нервно сложил руки на груди. Ситуация становилась предельно ясной и, как по мне – почти неразрешимой. Отказать… Как тут откажешь?! Согласиться… Ещё хуже.
– По условиям регистрации нашей коммуны… – начал Эрик. – … пребывание на нашей территории детей-кикимор младше четырнадцати лет и здоровых младше шестнадцати возможно на срок не более двенадцати часов, причём дети не должны оставаться наедине со взрослыми кикиморами. И уж тем более мы не можем нарушать общие положения о родительских ограничениях для кикимор. А ты, Алексей, предлагаешь нам поселить тут нелегалов…
– Я не предлагаю, Малер, – возразил Марецкий. – Я прошу. Я очень вас прошу!
Эрик и Никита молча переглянулись. Это молчание накаляло воздух.
– Подставы боитесь? – то ли возмущённо, то ли обиженно воскликнул Марецкий. – Это не подстава, мужики! Я попал со всем этим… Помогите! Мне надо куда-то их пристроить!
– Если здесь найдут ребёнка… – сурово оборвал его Никита. – … не только разлучат его с матерью, но и нас перетряхнут. Вполне могут просто закрыть и разогнать. Так что оставляй девушку. Место ей найдём, народ подобрался хороший, дружный, не обидят. А ребёнка увози от греха.
– Ребята, пожалуйста!
– Чем в детдоме или здесь под постоянным риском, ребёнку лучше быть со здоровым отцом, – сказал Эрик. – Оформи опеку, в чём проблема? Не хочешь карьеру портить – не признавай родство, просто оформи независимую опеку. Или что, дружинникам уже и это запретили?
Марецкий помотал головой и через силу ответил:
– Нет, не запретили пока… Но я не могу заниматься этим официально. Я женат, ребята. Жена не даст согласия… да ей и вообще знать нельзя!
Никита и Эрик уставились друг на друга.
– Нет, нормально, да? – со злостью проговорил Никита. – Двадцать первый век на дворе, а человек при высокой должности, как жене изменять, догадался, а как резинками пользоваться, не додумался.
– Ты меня ещё поучи! – вскинулся Марецкий и, подскочив к Никите, цапнул его за воротник. – Чья бы мычала!..
Никита оторвал его руки и оттолкнул от себя:
– Да пошёл ты!.. Вот именно потому что я сам в таком же положении, я и понимаю лучше всех, что ты себе устроил, и на что обрёк этих девочек!
– Хватит! – повысил голос Эрик. – Замолчите оба.
Мой мудрый дядя выходил из себя очень редко. Даже когда его скручивало от ярости, он умел очень долго держать себя в руках.
Эрик прикрыл глаза, устало потёр лицо и произнёс со вздохом:
– Назови мне, Алексей, хоть одну причину, по которой твоя проблема должна стать нашей. Только подумай хорошенько, это должно звучать убедительно.
На Марецкого страшно было смотреть.
– Я не знаю, – сказал он совершенно убито.
Никита фыркнул:
– Ну ты же почему-то привёз их именно сюда!
– А, кроме вас, мне некуда больше их везти. Больше никто не поможет.
– Почему?
– Всем или наплевать, или боятся, – горько усмехнулся Марецкий.
– По себе судишь… – покачал головой Никита. – Полно укромных мест в самом Питере, где можно было найти приют. И я уверен, ты не хуже нашего их знаешь, эти места. Они у тебя все на примете, так или иначе. И не надо было так далеко тащиться.
Марецкий, наконец, поднял голову и обвёл нас взглядом:
– Да, знаю я… пару мест. Но…
Он замолчал, и Никита угрюмо закончил за него:
– … но и тебя там прекрасно знают. И почти наверняка укажут тебе на дверь. Или, помня твои благодеяния, подставят при первой возможности.
Марецкий кивнул:
– Что ж, так и есть. Я приехал сюда, потому что только вам доверяю. У нас были сложные отношения, но я доверяю вам полностью.
– Я тронут, – буркнул Никита. – А вот я лично доверял тебе куда больше, когда знал, что ты упёртый служака и карьерист. Тогда ясно было, чего от тебя ждать. А теперь, когда ты за своё кровное готов на всё, что угодно, я не знаю, на что этакое ты ещё способен…
– Ну только не на то, чтобы заложить или подставить того, кто может спасти мою дочку и её мать! – рявкнул Марецкий в отчаянии, и тут же мгновенно скис. – Я умоляю вас, ребята!..
– Эй, ну вы что?! – встряла я, хотя никто не спрашивал моего совета. – Прекратите! Нельзя так, ну, что же вы делаете?! Эрик, скажи что-нибудь, наконец! Зачем эти дурацкие вопросы? Что вы от Лёхи хотите услышать?! Какая разница, что он скажет? А если ничего не скажет? Если бы его тут вообще не было?! Если бы эта Ира с ребёнком просто пешком к нам пришла? Прогнали бы?!
Эрик подошёл ко мне, приобнял слегка, шепнул на ухо:
– Успокойся, Ладка. Всё хорошо. Всё нормально.
Отпустив меня, он вышел из комнаты.
Марецкий без сил снова сел на стул. Мне было очень его жаль. Всё, что говорил ему Никита, всё было справедливо, но… Но зачем?! Даже если сейчас он со всем согласен, это ничего не изменит. Ни его не изменит, ни обстоятельства.