Эйнштейн на джипе

И что у нее там случилось? Симпатичная вроде. В общем, из проблем у Макса были только неадекватные пассажиры и то редко. Ничто не мешало продвигаться к диплому и степени. Но недавно в жизни Макса появился появился новый сосед, попытавшийся превратить высокоорганизованную Максовую жизнь в хаос. Он по вечерам стал бесцеремонно занимать его парковочное место мощным джипом с аэрографией Эйнштейна. Макса раздражал Эйнштейн. Не тот нобелевский лауреат и почетный доктор наук, а тот, что на джипе. Других мест во дворе не было, и собственная машина имелась только у Максима. "Ну я тебе покажу! ", – грозил он Эйнштейну кулаком. Тот дразнил его языком. Язык Эйнштейна снился Максиму каждую ночь как напоминание о разрушенной идилии среднестатистического физика.

– Вот гад! – шипел Максимка, яростно измеряя волны кварцевых и пьезоэлектрических пластин в тазу с водой. Что он только не перепробовал, чтобы застолбить за собой место или взглянуть на хозяина наглого джипа. Физик приезжал домой на час раньше, меняясь с напарником клиентами, джип стоял на месте. Пробовал приезжать на два часа раньше, даже на полдня – джип стоял. Пару раз Максу удалось вернуть парковочное место и оставить на асфальте краской надпись "Занято! ".

Но джип наплевательски вставал на надпись всеми колесами.

И обиженному физику опять приходилось оставлять машину на пустыре за дворами. Чтобы положить конец несправедливости, Максим решительно захотел выяснить личность хозяина джипа.

– Что ты мучаешься? – утешал Андрей – школьный друг Макса, единственный из оставшихся, после Максового поступления в Политехнический. На других у Максима не хватало времени из-за теорий и электролитов. Андрюха же был вполне самодостаточным свободомыслящим художником-экстремалом и занимался тем, что время от времени запечатлевал на взятый в кредит фотоаппарат мгновения кайтеров, вейкбордистов и серферов где-то в районах Средиземного моря.

В последнее время он просто делал карандашные скетчи, потому что его дорогущую камеру разбил один серфер за то, что Андрюха утопил в шторм его доску на спор. Спор заключался в том, что Андрей, имевший только наглядное представление о серфинге, лихо, как в фильме "На гребне волны", прокатится на гребне волны. Лихого Андрюху вытащили и откачали спасатели на катере, а доска погибла в бушующей морской пучине. – Ты номера перепиши, а я отдам их одному кенту, он пробьет и узнаем, как зовут твоего Эпштейна, – советовал Андрей, потягивая коктейли в субботнем баре. – Эйнштейна, – поправил друга Макс.

– Не путай, я пока не маньяк, хотя скоро им стану. Только и думаю об этом козле. Ну не уловимый он, Андрюх. Не могу поймать. Утром его нет, а днем – тут как тут. – Вот скажи, до скольких надо работать, чтобы в два часа дня уже дома торчать. – Может, он в ночную смену.

Ты же не знаешь? – Нет. – Видишь, как я тебе пригодился. За это надо еще выпить.

– Хватит, Дюш, – попытался остановить друга Максим. – Ты сейчас наотмечаешься, а потом соображать перестанешь. А нам надо решить эту задачу с неизвестным.

– Ты мне друг или физик, – слезно и злобно вопрошал художник.

– Я и друг, и физик, – успокаивал его Максим. – Пошли ко мне, Андрюх, проспишься.

Затащить свободного Андрюху на шестой этаж оказалось нелегким делом. В лифте художник свалился на пол, обливаясь слезами, потому что внезапно решил, что у него клаустрофобия. Пришлось вытащить его на втором этаже. Но тут оказалось, что тяжелые физические нагрузки экстремалу противопоказаны и физику пришлось нести дорогого друга, перекинув его через плечо, как живое плачущее пальто. Скинув пьяное самодостаточное тело на диван Макс подошел к окну. Джипа не было!

Макс не поверил глазам и прижался носом к окну. Правда не было. Он старательно протер стекло рукавом – не было джипа. Случайно схватив куртку Андрея, физик бросился к лифту. Но тот собирался ехать вверх.

Макс сбежал по лестнице и на выходе чуть не столкнулся с незнакомцем лет 35-ти в синем бомбере и наушниках.

Бросив: "Извините! ", Макс выскочил во двор. Джип стоял на месте. – Да, е мое! За что мне это? ! Пнув ногой жестяную банку, Макс покосился на джип, показал язык Эйнштейну, показывавшему язык ему и направился домой. По дороге его осенило – хозяин джипа – тот мужик в бомбере.

"Значит, живешь в моем подъезде. Значит, сегодня суббота, – физик взглянул на часы, было 23. 10 – Хорошо, путь десять минут я бежал. Значит, ты приехал в 23:00", – рассуждал Макс. Максим потер руки и направился к лифту – из него вышел предполагаемый хозяин джипа. От неожиданности физик прижался к стене, чтобы его пропустить, но понял, что пропускает возможность дипломатии и погнался за ним со скоростью гончей. – Простите! Пожалуйста, простите. Стоять! – кричал Максим синему бомберу.

Но тот прибавил шаг и нацепил наушники. Макс бежал по двору пока не понял, что бомбер идет мимо джипа, и куда глаза глядят – куда-то, где виднелся круглосуточный магазин.

– Тьфу, – Максим с досадой плюнул в сторону бомбера и поплелся спать. – Я не буду эту дрянь пить! – капризничал поздним воскресным утром Андрей, вглядываясь в мутную жижу в чашке, будто пытаясь разглядеть одутловатое отражение.

– Пей, – это абсорбенты, – убеждал его физик. – Ты вчера столько коктейлей в баре перепробовал, что у бармена фантазия закончилась новые придумывать. Дюш, поверь, хуже не будет.

– Не называй меня Дюша, – огрызнулся художник, хрустя абсорбентами. Я Энди, и не хочу слышать этого мещанского имени! – Допивай, мосье Энди. Полегчает. – А пива нет? У меня душа болит. Так горько! – экстремал допил осадок, скривился, крякнул, дернул ногой и уронил в таз эсперименты Макса.

Физик грустно взглянул на больше не радовавшие его погребенные пластины и отодвинул таз к батарее. – Знаешь, я кажется видел этого джипера, – поделился Макс с Андреем, когда тот заедал горькие душевные муки яичницей.

– Серьезно? Ну и как он? В смысле, как он выглядит.

– Здоровый такой, повыше меня, в бомбере. И.. . наушники Sony беспроводные.

– Навороченный. А глаза там, брови, нос там, губы – с толком выспрашивал художник, ковыряя с мелькающим в лице отвращением остатки ветчины. Макс поспешил забрать у друга тарелку, пока тот вдруг не решил, что он вегитарианец.

– Я что разглядывал его по-твоему? Брови, глаза. Ты за кого меня принимаешь? – За того, – ответил художник, резко вырывав из тетради с записями акустических колебаний, пять листов. – За того, с кем я сейчас буду составлять фоторобот. Че-го? ! Кха, кха. – физик поперхнулся чаем. – Фо-то-ро-бот, – медитативно произнес Андрей, усаживаясь в позу лотоса и складывая по-буддистки пальцы. – Есть карандаш? Через десять минут, истратив вырванные листы, и оторвав еще столько же, художник изобразил ненавистного Максу джипера.

– Похож? – не без гордости то ли спросил, то ли констатировал факт Андрей. – Да вроде, – неуверенно мычал Макс, поворачивая лист с рисунком. – Дай сюда! Не нарушай мое авторское право, – художник вырвал лист из рук физика и нацарапал автограф. – Вот это я покажу приятелю, он меня как-то отмазал там от одного дела, за картину для жены. Пусть проверит этого кекса по базе, – заявил художник, прищуривая глаз. – Ну ладно. А мне что делать? – пробормотал физик.

– Он тебе позвонит, – буркнул Андрей натягивая куртку в коридоре. – Я пошел. Жди звонка. И.. ., – на звуке "и" художник заговорщически прижал палец к губам, мигнул и вышел за дверь. Всю последующую неделю Андрей жил, работал и ждал звонка, периодически следя из окна за Эйнштейном. В воскресное утро пришло загадочное сообщение от Андрея с чужим телефонным номером.