Дышу тобой

– Во-первых, при моих друзьях, да и вообще не обращайся ко мне, не хочу марать свою репутацию общением с тобой, – фыркнул Блэк, делая к ней всего один шаг. – Во-вторых, я надеюсь, не стоит подробно объяснять, что в моей комнате тебе делать нечего, – когда он сделал еще один шаг, Клэри отступила назад, не желая вдыхать его запах, от которого она стремилась избавиться. – И, наконец, в-третьих, никаких своих хахалей сюда приводить нельзя, усекла, дура?

После последнего слова он сделал еще один шаг, глухо отдававшийся стуком по паркету. Кларисса еле сдержала в себе порыв выставить руки вперед, чтобы он больше не приближался к ней, потому что она не позволит ему находиться так… непозволительно близко. Ей начинало казаться, что она уже чувствует его свежее теплое дыхание на коже своего лица. Она предпочла бы задержать дыхание и умереть от нехватки кислорода, нежели еще хоть раз вдохнуть этот дурманящий разум запах, принадлежащий Максиму Блэку.

Если она сделает еще хоть шаг назад, то упрется спиной прямо в стенку. Но Кларисса придерживалась мнение: «Лучше стенка, чем Блэк!». Да как он вообще смеет диктовать ей свои условия? Именно она заслужила эту должность! Он ведь даже пальцем не пошевелил, чтобы добиться ее, она ему досталась только потому, что он капитан команды и потому что Блэк. Потому что его семья почти полностью спонсирует этот пансион, никто не смеет перечить ему. Но Клэри именно это и собиралась сделать, потому что терпеть самовлюбленного ублюдка уже не было никаких сил.

– Я имею полное право приводить в свою комнату того, кого захочу, потому что это мое личное пространство, – яростно проговорила Кларисса.

Страх перед Блэком внезапно ушел, предоставляя место ярости и злости. Клэри не понимала, как работает этот переключатель, но сейчас она была рада тому, что он сработал в эту сторону. Конечно, хотелось бы контролировать этот процесс самостоятельно, но и такие спонтанные всплески ее тоже устраивали. Давно пора выплеснуть все то, что накопилось, дать ему достойный отпор.

Смешно, но ни он, ни она даже не помнили, с чего началась эта ненависть. Клэри полагала, что это между ними было всегда, так как они принадлежат к разным классам. Не школьным, а социальным. Он просто не мог терпеть присутствие рядом того, что ниже его по классу, однако ничуть не глупее. Возможно, даже умнее в некоторых вопросах.

Клэри была лучшей ученицей среди обоих одиннадцатых классов, так что было неудивительно, что ее выбрали старостой, но почему же выбрали его, Блэка? Из-за влиятельной семьи? Естественно. Ведь учился он, хоть и неплохо, но и не отлично. Было достаточно парней, которые обладали гораздо большим уровнем знаний, чем Блэк. Которые больше этого заслуживали.

– Ты что еще и глухая, Ковалева? – прорычал Блэк, делая еще один шаг, находясь в слишком опасной близости. – Я сказал: никаких хахалей на этой территории. Удовлетворяй свои физические потребности где-нибудь в другом месте.

– Пошел к черту! – выкрикнула она, активно жестикулируя руками. – Не смей говорить подобные гадости обо мне.

Блэк был прямо-таки горд за себя, ведь смог, наконец, вывести девушку из уравновешенного состояния, что он постоянно и делал. Он чувствовал приятное насыщение во всем теле. В его голове проскакивали мысли, что за лето девушка, должно быть, изменилась, но это было не так. Стоило ему только сказать несколько обидных слов, как ее характер показал себя во всей красе: пылающие от ярости щеки, взгляд глаз редкого лазурного цвета – обладай он большей материальностью – мог бы мгновенно испепелить Макса на месте. Вот он. Цвет, который идеально походит для описания ее глаз. Лазурный.

Но какая же она все-таки отвратительная.

Подходя к ней все ближе и ближе, желая тем самым напугать ее, заставить дрожать, он замечал лишь, что она еще больше злится, становясь похожей на ведьму. Блэк от этого ее вида получал особое удовольствие, потому что выводить из себя Клариссу Ковалеву было его любимым отвлечением от скуки. Довести сначала до состояния абсолютной злости, а потом увидеть, как слезы текут по ее лицу, как она захлебывается в своих рыданиях, потому что проиграла.

Злись, сука, злись! Смирись с тем фактом, что ты ничего не сможешь с ним сделать. Никогда не могла.

Зато он сможет. Он может сделать с ней все, что только захочет. И от этой мысли на душе становилось теплее. Возможно, проживание рядом с заучкой не будет таким уж ужасным, как показалось на первый взгляд. В конце концов, ему нравиться выводить ее из себя. Ему нравиться видеть этот яростный, но беспомощный взгляд на ее лице. Пожалуй, единственное, что в ней было привлекательным в этот момент – это глаза. Блэк ни у кого не видел подобных. Но все остальные недостатки перекрывали это единственное ее маленькое ее достоинство.

– А что? – его голос был тихим, но слышно его было так четко, что Клэри казалось, будто он шепчет ей на ухо. – Правда глаза колит? Кто там тебе там присовывает: пидорас-Орлов или же тупой Самойлов? А, может, вдвоем?

Ее рука взмыла в воздух. Она могла стерпеть любые оскорбления в свою сторону, но не могла сдерживать себя, когда он переходил на ее друзей. Она даже не поняла, что натворила, когда звук пощёчины оглушил их обоих. Только легкое жжение в руке напоминало девушке, что она только что ударила Блэка. Внутри все перевернулось с ног на голову, когда она поняла, что, черт подери, натворила. Еще никогда их ссоры не доходили до такого уровня неконтролируемой ярости.

Он ее убьет. Прямо сейчас.

Просто задушит, как нашкодившего котенка. И глазом при этом не моргнет.

Боже! Глаза Клэри были распахнуты от удивления, а слегка приоткрытый рот она прикрыла ладошкой, чтобы не вскрикнуть от осознания. Она, черт возьми, ударила Максима Блэка! Даже посмотреть на него в этот момент казалось практически невозможным, потому что она даже представить боялась, что может увидеть в его холодных серых глазах. Тело пронзила неконтролируемая дрожь.

Это было не больно, нет. Он давно уже забыл, что такое физическая боль, однако, она сумела удивить его этим ударом. Откуда столько смелости в такой ничтожной фигурке? Насколько он помнил, в ней никогда не было этого совершенно глупого героизма. Ковалева всегда давала заднюю, всегда убегала вытирать сопли в свою комнату, с чего это вдруг сейчас такая храбрость? Злость закипела в крови, выливаясь в полный ненависти взгляд.

Да как она вообще посмела? Эта маленькая дрянь, всю свою жизнь трясущаяся от страха, решила построить из себя героиню? Смертница. Кто-то гомерически захохотал у него в голове, будто бы насмехаясь над ним.

Эй, крутой парень, посмотри-ка, тебя только что ударило это ничтожество!

Интересно, что бы сказал покойный отец, узнай он, что его сына только что ударила девушка, на которую тот даже внимания не обратил бы. Скорее всего, в его взгляде было бы столько презрения и неодобрения, что оно просто затопило бы его. Руки парня непроизвольно сжались в кулаки, а слегка выступающая вена на шее учащенно забилась, крича о том, что ее хозяин вот-вот выйдет из себя. Не хозяин, а тот, кто живет внутри него. Но для его появления нужен был особый повод, а Кларисса Ковалева была просто недостойна его внимания. Он никогда не бил девушек, но вот сейчас пришло осознание, что это правило может быть нарушено в скором времени.

– Ты что себе позволила? – прошипел он, вжимая дрожащую девушку в стену. – Я спрашиваю: ты что, черт подери, себе позволила?

У Клариссы не было никаких сил ни отвести от него взгляда, ни вымолвить ни слова. Ее губы были распахнуты, будто бы она хотела что-то произнести, но так и не произнесла, продолжая глупо стоять с открытым ртом. А глаза были так широко раскрыты от удивления, что длинные ресницы упирались в верхнее веко. Она смотрела прямо на него. Нашла в себе силы просто смотреть, но вот сказать ничего не получалось, словно кто-то наступил ей на горло.

Блэк сейчас не просто пугал. Весь его вид заставлял дрожать, но девушка не позволила себе сдаться, а просто продолжала смотреть в большие серые, такие чертовски холодные, глаза. Они совершенно не вписывались в его темную внешность, слишком ярким пятном выделялись на черном холсте. Блэк не заслуживал такие прекрасные глаза, не заслуживал такую привлекательную внешность, потому что за этой красивой картинкой, которая обманывала людей, скрывалась отвратительная морда чудовища, которое так сильно ее пугало. Так пугало, что Кларисса едва не позволила себе слабость.