Дышу тобой

Он едва не трахнул ее насильно в том коридоре. И плевать, какие у него там оправдания. Она не собиралась искать их ему.

– Лиса, да постой же ты, – взмолился он, и она остановилась. – Просто выслушай.

Потому что он заслуживал, чтобы его выслушали. В конце концов, они не чужие друг другу люди. Как бы она не кричала сейчас, что ненавидит его – это было совершенно не так. Ее разрывало изнутри от того, что они поссорились, и хотелось помириться до безумия, но наступать на глотку своей гордости она не собиралась.

Она просто выслушает и сделает выводы. Она не может с ним быть стервой, потому что слишком много у них было замечательных, счастливых моментов.

– Что ты хочешь, Лекс? – устало спросила она, поворачиваясь к нему лицом.

Рассеченная бровь, губа, припухшее лицо – все это свидетельствовало о том, как сильно вчера был зол Ник. Не хотелось думать о том, что было бы, если бы она его не остановила так вовремя. Он бы просто убил его в том коридоре. Сейчас проявлялась непреодолимое желание привычно обвить руками его шею, зарываясь пальчиками в короткие волосы на затылке и нежно-нежно поцеловать, слушая, как он шепчет ей на ухо всякие приятные милости.

Она уже по этому скучала.

Лекс запустил руку в волосы, словно думая, что же ему сказать. Какие слова подобрать.

– Прости меня, – прошептал он с грустью в грубом голосе. – Ты не представляешь, насколько я сожалею о том, что натворил. Я такой идиот. Я знаю, что это просто нереально простить, но я просто должен был это сказать. Черт, малышка, если бы у меня была бы возможность повернуть время вспять, я бы так и поступил. Я бы все отдал, чтобы все изменить.

Он едва не плакал.

Просто сдерживался, не позволяя эмоциям выплеснуться наружу, потому что он парень. А он всегда ей говорил, что плачут только слабаки. Но сейчас он выглядел таким слабым и незащищенным, что Лиса просто не выдержала. Преодолела расстояние между ними в три шага и крепко обняла.

И он среагировал мгновенно, крепко прижимая к себе хрупкое тельце. Казалось, будто сейчас просто затрещат кости, потому что Лекс всегда любил крепкие медвежьи объятия. Она судорожно мяла его рубашку на спине, а он гладил ее по спине, шепча ей что-то на ухо.

Да, может, это и слабо. Может, она и не должна была этого делать. Какая разница, если ее тянуло к нему?

– Малышка, я клянусь тебе, такого больше никогда не повторится, – словно безумный шептал он, покрывая быстрыми поцелуями ее лицо. – Я никогда больше не причиню тебе вреда, слышишь? Никому тебя не отдам. Люблю тебя так сильно.

И она верила, потому что не могла по-другому. Потому что слишком привязалась к этому большому, но такому родному человеку. Потому что уже не представляла свою жизнь без него. Потому что не могла его так просто потерять. Да, пускай пришлось все-таки наступить на свою гордость. Да, пришлось простить то, что не каждая сможет простить, но она была так счастлива, когда его руки так крепко прижимали ее к себе, что каждая клеточка тела не хотела, чтобы он отпускал ее.

Чтобы она чувствовала его теплоту, его любовь.

Плевать, что было раньше, важно лишь то, что она чувствует сейчас. Как улыбается, когда его мягкие, нежные, совсем не такие, как прошлой ночью, губы целуют ее щеки, глаза. Как сама целует в ответ в теплые губы, а он едва ли не стонет от удовольствия, потому что только она вызывает в нем такие сильные чувства.

– Я так тебя люблю, – продолжал лихорадочно шептать он, словно совершенно безумный. – Не отпущу больше никогда.

И она верила. И забывала обо всем.

Глава 9

Пухленькая медсестра, которая не раз спасала Клэри от головных болей или бессонницы своими волшебными таблетками, увидев их, лишь охнула, прикрыв рукой приоткрытый рот и хлопотливо побежала за медикаментами. Отдав Олега в ее заботливые руки, Кларисса устало плюхнулась в кресло, стоявшее около дверей.

Дошли. Господи, как хорошо, что они дошли.

Руки и ноги у девушки уже дрожали из-за немаленького веса Туманова, который практически висел на ней весь путь до медпункта, который как назло находился в дальней части здания. По дороге он попросил ее сказать, что он просто упал с лестницы. Конечно, Кларисса согласилась, хотя и была против такой откровенной лжи. Вся ее сущность требовала, чтобы Блэка наказали за все, что он сделал, но она так же понимала, что ничем хорошим это не кончится. Потому что Блэку и море по колено.

Но потом он бы уничтожил их за то, что они просто попытались что-то изменить. Просто потому, что он может это сделать.

Олега положили на одну из шести кушеток, что находились в комнате. Смотреть на него было физически больно, потому что на нем ни одного живого места не осталось. Придется ему полежать тут пару дней, а, учитывая его проблемы с математикой, это очень много. Но ведь она обещала помочь. К тому же Кларисса была абсолютно уверена, что Олег неглупый парень, так что сильно распинаться не придется.

– Милочка, что произошло? – проговорила Анна Николаевна, с подозрением глядя на девушку.

Так. Давай, Клэри, у тебя все получится. Просто скажи это. Не так уж и сложно, если подумать, но не для нее.

– Он… – голос подвел в самый неподходящий момент, так что Клэри пришлось прокашляться. – Он упал с лестницы.

Медсестра недоверчиво покосилась на нее, но лишних вопросов задавать не стала, хотя – Клэри была уверена – она раскусила ее сразу же. Ковалева никогда не умела лгать. Мгновенно краснела, запиналась, заикалась, смотрела в пол – все это выводило на чистую воду, но пухленькая Анна Николаевна, видимо, и не хотела знать правду о настоящей причине ранений Туманова.

Клэри едва слышно выдохнула, когда медсестра коротко кивнула головой. Вроде пронесло.

– Кларисса, вы можете идти, – пробубнила она, проходя через нее к столику с препаратами. – Можете зайти проведать своего друга завтра после уроков.

Ковалева лишь коротко кивнула головой. Ей нужно было покинуть это место и как можно быстрее, потому что необходимо бы немного подумать. Или много. Благо времени предостаточно. Но было так чертовски страшно возвращаться в свою комнату, зная, что там, в гостиной, может быть Блэк со своим ледяным взглядом и угрожающей насмешкой.

На него невозможно не реагировать совсем, его невозможно игнорировать.

Клэри с каждым разом казалось, что на следующий раз он просто окончательно ее уничтожит, но нет. Он останавливается, дает время, чтобы все кровоточащие раны затянулись, хотя бы слегка, а потом снова рвет по шву. Раздирая на куски своими до одури обидными словами, своим холодно-презрительным взглядом.

Бесчувственный ублюдок.

Да чтобы она еще хоть раз позволила ему прикоснуться. Она не могла пожаловаться Лексу или Кириллу, потому что это слишком. Слишком стыдно, пошло, невозможно. Он просто поцеловал ее. Унизив тем самым, показав, что он может сделать с ней абсолютно все, что захочет. Но это не так, Клэри никогда не позволит этому повториться, будет сопротивляться до последнего.

Она видела. Видела абсолютную ярость в его глазах, и она заставила замереть, захлопнуть рот, чувствуя, как леденеет кожа. Едва ли не стучат зубы. Она давно хотела дать отпор, сказать что-то в ответ, но язык вечно прилипал к небу, не давая возможности сказать, как сильно она его ненавидит, как он ее достал за все эти годы, как сильно она хочет, чтобы он, наконец, исчез из ее жизни.

Ковалева до ужаса медленно шла в сторону гостиной главных старост, стараясь забить свою голову чем-то более весомым и важным, чем возможное присутствие в этой комнате Блэка. Она не раз называла его своим ночным кошмаром, но он был хуже, гораздо хуже, чем кошмар. Он был ее личным страхом. Ее паранойей. Как только она окончит школу, определенно необходимо будет потратиться на услуги психолога.

Рычание, раздающееся из-за двери в их общую гостиную, заставило Клэри непроизвольно сжаться от осознания того, что Блэк со своей собакой наверняка сейчас в гостиной, а не в его комнате. Она так отчетливо представила Блэка в его любимой позе на диване с согнутым локтем на подлокотнике и слегка откинутой головой, что стало действительно страшно.