Страница 61 из 81
Наконец, Давид успокоился. Понял, что погорячился, понял, что перешёл за грань, понял, что напугал. Просто так. Без причины.
Тогда он опустился передо мной на колени, положил руки на мои бёдра и, с сожалением склонил голову:
— Прости, Крошка. Сам не знаю, что на меня нашло. Просто бесит весь этот негатив, льющийся из уст продажного СМИ.
Киваю.
Невольно запускаю руки в его влажные, слегка вздыбленные волосы, нежно-нежно поглаживаю, пытаясь успокоить. Больше не решаюсь разговаривать на эту тем. Видимо, у него в душе хранится некая травма, связанная либо с этим сюжетом, либо вообще с миром новостей.
Быть может, СМИ осквернили его любимого человека?
Не буду гадать.
Придёт время — сам расскажет.
Однако меня все ещё не отпускало… В голове эхом витали слова ведущей…
«Банда из пяти человек».
Это ерунда.
Просто дурацкое совпадение.
Нам лучше успокоиться и заняться ужином. Не хочу портить настроение.
Он ведь извинился. А это главное.
***
Ужин прошёл практически в полном молчании. Давид даже не взял меня, хотя видел, как по пути в особняк меня ломало от вожделения. А ещё я не доела его изумительный стейк. Он просто схватил меня за руку и сообщил, что мне лучше вернуться домой пораньше, а ему ещё нужно отвезти протеин для клиента в другой конец города.
Сегодня мужчина был совершенно другим.
Его нечто гложило. Нечто серьезное. Я это чувствовала. У меня грудь от волнения до боли сжималась, а лёгким не хватало кислорода. Они, словно губка, впитывали ауру его беспокойства. Потому что воздух, вокруг нас, сплошь был пропитан тревогой. Отчего у меня начиналась болезненная отдышка.
— Прости меня, девочка. — Мы припарковались у ближайшей остановки. Давид, нажав на ручник, обернулся ко мне. Бережно взял за руку и ласково поцеловал каждый палец, глядя исподлобья. — Настрой дерьмо. Мне очень жаль. Но я обещаю исправиться. — Ещё раз извинился. Наверно это было его десятое извинение за сегодняшний вечер.
Ох уж эти перепады настроения!
Ну конечно же я прощаю. У меня ведь нет другого выхода.
За всё прощу. Чтобы у тебя там не случилось. Потому что до полоумия люблю!
— Всё в порядке, — улыбаюсь.
— Испугалась? — продолжает обжигать мою руку горячими, бурными выдохами, губами скользит по коже, отчего я вся покрываюсь приятными пупырышками.
— Немного. — Врать не буду. — Я просто за тебя переживаю. За твоё настроение, самочувствие, за ваши отношения с братьями.
— Моя заботливая девочка… — рывок, и я прижата носом к ароматной шее бойца.
И у меня снова разыгралась гипоксия!
Господи! Как же люто я обожаю ЕГО запах! Запах дорогих духов, мяты, табака.
— Не переживай. Я в норме. — Пробубнил, запуская свои наглые ладони под мою кофту. Властные мужские руки скользнули внутрь джинсов и… я вздрогнула, почувствовав их невероятную мощь на своих ягодицах.
Давид, подхватив меня под попу, усадил к себе на колени.
С наслаждением закрыла глаза… В голове проснулся пьяный вихрь. А он носом о мой нос потерялся и довольно мурлыкнул, продолжая по-хозяйски сжимать, сминать и мять упругие округлости.
Жаль, что у нас жесткое ограничение во времени. Да и припарковались мы на людном месте. Подумав об этом, я мысленно захныкала. Потому что мне было адски некомфортно сидеть на его вздыбленном бугре и чувствовать невыносимо сладкую пульсацию между ног, помирая от невозможности почувствовать эту восхитительную эрекцию прямо здесь и прямо сейчас глубоко внутри… в покалывающем от пошлого желания лоне.
Боже!
За что мне эти муки!
Это как трогать любимый эклер и при этом не иметь возможности его слопать.
Сегодня Давид решил отпустить меня домой неудовлетворенной, озлобленной на весь мир женщиной.
— Не открывай глаза, Крошка, — шипит в ухо, кончиком языка поддевая мочку, — У меня для тебя есть подарок.
Улыбаюсь! Киваю, застывая в нетерпении.
Давид осторожно перебрасываете мои распущены волосы на правое плечо.
Три секунды, и я чувствую, как он будто бы надевает мне что-то на шею.
— Теперь можно.
Распахиваю глаза. Руками нащупывают некий небольшой предмет в области груди, по форме напоминающий сердце.
— Смотри… Это — парное украшение. У тебя сердце, у меня ключ. — Вытаскивает из-под своей футболки некую блестящую цепочку, на которой поблескивает ажурный, невероятной красивый предмет, вероятно, изготовленный из серебра, в форме ключа, украшенный блестящими камушками.
— Ох, Давид… — Теряюсь, смущаюсь, руками касаюсь своего подарка и вижу, что эти украшения идентичны друг другу. — Это невероятно! Очень оригинально и очень красиво.
— Открой своё сердце... Откроешь его для меня, Крошка? — тёплыми пальцами касается моего подбородка. В больших карих глазах мерцает надежда. И я, конечно же, тону в дне его нереально изумительных омутах.
Мы открываем кулон вместе. Там, внутри украшения, я вижу нашу миниатюрную фотографию. На одной половинке он, на другой — я.
— О-открою… — Вот и все. Из глаз снова хлынули долгожданные слёзы радости.
Я бросилась ему на шею, шмыгая носом, обнимая и целуя его щёки, его губы, его ключицы…
Наконец-то Давид улыбнулся.
Прежний, заботливый, нежный, полный сюрпризов… он снова вернулся ко мне.
А я лишь мысленно пожелала, чтобы он оставался таким, как сейчас, всегда.
— Крошка… Носи его всегда и никогда не снимай. Я буду твоим единственным мужчиной. Хранителем ключа. От твоего нежного сердца.