Страница 18 из 47
- Да.
Я положила руки себе на живот. Никакого живота еще нет. Но я уже люблю своего малыша. Когда я думаю о нем, пытаюсь представить это крошечное существо, в моей груди разливается теплое чувство.
И оно сильнее тревоги, которая меня снедает.
Я очень люблю своего ребенка. Но люблю ли я Антона?
И имеет ли это значение?..
Ночь была беспокойной.
Я ворочалась, вставала, бродила по комнате. Ходила на водопой и на ночной дожор. Папу, к счастью, не встретила.
К счастью - потому что он бы мигом вычислил, что со мной что-то не так. Очень сильно не так.
Все не так! Во мне растет новый человек, а это вам не шутки.
Конечно, я поделюсь потрясающей новостью с родителями. При всем желании, долго скрывать не получится. Хотя пара месяцев в запасе есть. Или даже больше - до того, как начнет расти живот.
Правда, если у меня токсикоз, они узнают раньше. Я еще не поняла, есть ли он. Будет ли меня полоскать каждое утро, или все ограничится двумя уже случившимися эпизодами.
Хоть бы не токсикоз! Как я успела почувствовать, выворачивание желудка наизнанку - малоприятное занятие.
Конечно, я скажу папе и маме. Но не ночью возле холодильника, чавкая бутербродом и хрустя яблоком.
Нужно морально подготовиться к этому разговору.
Но ночью, конечно, лучше спать.
Я проснулась поздно, родители уже позавтракали. К моему облегчению. Тяжелый разговор прямо с утра - это не по мне. Надо сначала выпить кофе на любимой террасе.
Блин, я же не могу теперь пить кофе! Он мне категорически не нравится. Да, моя жизнь никогда больше не будет прежней…
Нет, к кофе я вернусь. Позже. Но к юношеской беззаботности - уже никогда. Ребенок - это такая ответственность... Радостная ответственность!
Вместо плетеного кресла за столом на террасе я завалилась в кресло-качалку. Вместо кофе пила зеленый чай из термокружки. Закусывала яблоками и мечтала о чесноке. С апельсиновым мороженым.
- Кофе пьешь? - на террасе появилась мама.
- Почти.
- Не чувствую запаха кофе… Это же чай! С каких пор ты пьешь по утрам чай?
Это был подходящий момент, чтобы выпалить: “С тех пор, как забеременела”. Но вместо этого я пробормотала:
- Не хочу просыпаться. Сегодня выходной… буду весь день дремать на террасе.
Мама посмотрела на меня внимательно.
Ничего не сказала.
Просто ушла.
Опять эта сонливость! Токсикоза у меня, похоже, нет. С утра не мутит, как это часто бывает у беременных.
Но я совершенно обессилена! Мне опять хочется впасть в спячку. И я с тоской вспоминаю дни своего похищения, когда можно было с утра до вечера валяться в гамаке, оставив все проблемы где-то далеко.
Как я буду жить и функционировать с такой всепоглощающей сонливостью? Как выйду на работу? Хорошо, что у меня еще две недели отпуска. Но когда-нибудь они закончатся…
- Привет! - на террасе появился папа.
Они, что, договорились по очереди меня навещать?
- Хочешь покататься на велике? Можно сгонять в парк, потом промчаться вдоль набережной, потом сделать крюк и рвануть…
- Не-е-ет, - простонала я.
“Сгонять”, “промчаться” и “рвануть” теперь точно слова не из моего лексикона. Мне бы свернуться клубочком где-нибудь в уютном месте… Наша терраса вполне подойдет.
- Хватит дрыхнуть! - противно бодрым голосом продолжал папа. - Попа отрастет!
Обязательно отрастет. И попа, и живот. И все остальное. Ноги будут, как у слона, а пальцы похожи на сардельки.
- Пусть растет, - выдохнула я.
И закрыла глаза. Мне, правда, абсолютно плевать на размер и форму моей попы.
“Варя, ты будущая мать, - стыдила я себя. - Тебе предстоит через многое пройти. Тебе нельзя быть трусихой! Рожать, наверное, страшнее, чем разговаривать с родителями”.
Но я была готова прямо сейчас пойти рожать вместо того, чтобы подойти к маме с папой и сообщить: “Я беременна”.
Я не замужем, потому что сбежала со свадьбы. Вернее,не сбежала, но… Почему-то теперь мне кажется, что это было мое решение. Кир почти убедил меня в том, что не хотела выходить замуж!
Я расстроила всех. Устроила грандиозные проблемы. И они меня даже не упрекают. А теперь я скажу, что жду ребенка….
У мамы будет истерика. Скорее всего, она расплачется. Точно, расплачется. Она ревела, когда я выходила замуж! Хотя хотела этой свадьбы больше меня.
Даже страшно представить, какой будет ее реакция на беременность непутевой дочери.
А вот за папу я не волнуюсь. И за его реакцию тоже. Он всегда держится молодцом. Его ничем из седла не выбьешь. Он будет невозмутимым и спокойным. И успокоит маму.
Ладно, все.
Пора.
Я решительным шагом вошла в гостиную. Родители мирно сидели перед телевизором, не подозревая, какое потрясение их ждет. Папа развалился в кресле, закинув ноги на журнальный столик. Мама полулежала на диване, расслабленная и улыбающаяся.
Скоро она перестанет улыбаться…
- Мне надо с вами поговорить, - выпалила я.
И почувствовала, что на последних звуках мой голос дрогнул и сорвался на писк. Который, как мне показалось, сбил настрой.
- Это серьезно, - добавила я для верности.
- Что случилось?
Папа оторвал глаза от телевизора и посмотрел на меня.
- Пойдемте на кухню, - вырвалось у меня.
Зачем нужно менять локацию? Как будто тот факт, что я беременна, будет легче принять, если я сообщу его в тишине кухни. А не здесь, в гостиной, где работает телевизор и все как-то легкомысленно.
- Садитесь, - скомандовала я.
Родители послушно уселись за стол. Я осталась стоять.
- Я хочу вам кое что сказать…
Я сама не заметила, как в моих руках оказалось кухонное полотенце. И ему от меня досталось! Я его мяла, скручивала, душила….
- Ты беременна? - внезапно раздался спокойный голос мамы.
- Откуда ты знаешь?!!
Я упала на стул.
- Материнское чутье. Скоро узнаешь, что это такое.
Мама протянула руку и сжала мою ладонь. Я от удивления лишилась дара речи. Почему она так спокойна? Почему не плачет и не причитает? Почему не ругает свою непутевую дочь, которая умудрилась расстроить свадьбу, уже нося под сердцем ребенка?
- Мама… - прошептала я.
Мы одновременно вскочили и обнялись.
- Все будет хорошо, - мама гладила меня по спине. - Это счастливое известие…
И тут мы обе услышали какой-то странный хлюпающий звук. И одновременно повернули головы в сторону папы.
Он замер на стуле с неестественно прямой спиной, как будто кол проглотил. Его лицо было бледным, а щеки красными. А на изумленных глазах блестела влага.
- Пап, ты чего? - растерялась я.
Мы с мамой с двух сторон подошли к нему.
- Ты… Мы… Я… Я буду дедом! - прохрипел он.
Схватил со стола замученное мной полотенце и вытер лоб.
- Будешь, - подтвердила я.
- Это же… Я же… Я не ожидал!
- С ним все в порядке? - спросила я маму. - Никогда не видела его таким.
- А я видела. Когда он узнал, что я беременна тобой. Вел себя как идиот. Саша, успокойся, - прикрикнула она на него. - Ребенку вредно волноваться.
- Какому ребенку? - растерялся папа. - Его же еще нет…
- Саша, не тупи! Нашему ребенку.
- У нас тоже будет ребенок?
Красные пятна на папиных щеках покрылись белыми крапинками.
- Саша, приди в себя, наконец! - рассердилась мама. - Варе вредно волноваться! А у тебя вид, как у инфарктника. Не вздумай тут устроить сердечный приступ!
- Ни в коем случае, - папа вскочил. - Никаких приступов. Но пятьдесят грамм я бы хряпнул.
- Хряпни валерьянки, - предложила мама.
- Валерьянка для слабаков. А нам нужны маринованные огурцы и чеснок. Правильно?
Он посмотрел на меня. Я кивнула.