Ты моя жажда

ГЛАВА 29

Снова затворница в темной камере, куда не проникает и тусклый свет факелов за дверью. Тяжелый спертый воздух разрывает легкие Лютеции, а копошащиеся в углу огромные крысы приводят в ужас. Их писк сводит с ума. Бедная девушка прижавшись спиной к стене, уже несколько часов ни как не осмелится опустился на протухшую солому из страха, что крысы набросится на нее. Она вздрагивает от каждого шороха в камере, но шаги из коридора заставляют трястись всем телом. Черные братья, похитившие ее, сказали, что скоро крысы покажутся ей безобидными существами в отличии от палача. И бывшая невеста Саргано в ужасе ждала, когда ее отведут на допрос черной инквизиции.

Время в кромешной темноте всегда тянется медленно. Только в этот раз оно пролетело незаметно. Засовы лязгнули и дверь отворилась. Лети бросилась в самый конец своей камеры. Туда, где пищали крысы, отбирая друг у друга засохшую корку хлеба. Грызуны теперь ее действительно не пугали. Лютеция оцепенела, увидев почтенного старца, медленно входящего в каменный склеп, и юношу, держащего факел позади него.

«Мерзкий старик», — единственная мысль промелькнувшая в ее голове, когда их взгляды встретились. Высохший, скрюченный, маленький человечек с глазами, заставляющими испытывать брезгливость к нему. Лети слишком юная и неопытная, но хорошо распознала вожделение во взгляде служителя веры. Не обычное мужское вожделение, а какое-то извращенное. Она чувствовала, что старика возбуждает не ее красота, а ее беспомощность. Ее зависимость и страх.

— Что вам нужно? — сильнее вжимаясь в стену, словно пытаясь сдвинуть ее вековые камни, спросила Лети.

Старик жутко ухмыльнулся.

— Очистить тебя, — сказал брат Фердинанд. — На тебе проклятие твоего рода и я хочу избавить тебя от него. Я хочу дать тебе свободу, чтобы твоя душа чистой взлетела к небесам.

Фанатично говорил служитель веры, а у Лети от каждого его слова замирало сердце. Дать свободу? Очистить? Как? Только огонь обладал силой очищения. Этот монах хочет убить ее, устроив сожжение, а не освободить. Грехи? Какие грехи? Она еще слишком мало прожила на земле, чтобы успеть так нагрешить. А если учесть, как она рьяно молилась богу до похищения, то выпросила отпущение грехов себе на две жизни вперед.

— А если мне не нужна ваша свобода? — пытаясь собрать последнее самообладание, она рискнула дерзить магистру Черных Братьев.

— Ты скоро будешь умолять меня об этой свободе, Лютеция, — просипел старик. — Но не сегодня.

Тон его голоса был еще противней, чем он сам, и к горлу Лети подкатил комок тошноты. Она закрыла глаза, чтобы не видеть ухмыляющееся лицо мерзкого старикашки.

— Идем, Алесио, — скрючившись еще больше, магистр позвал за собой юношу с факелом. — Нас ждет Эсми. Сегодня она готова покаяться, так сказал брат Уго.

И они ушли, оставив Лети в кромешной тьме ожидать своей незавидной участи. Она сползла по стене на пол и зарыдала. После мимолетного общения с магистром Черных Братьев полчища крыс у ее ног уже не казались такими уж страшными. Сегодня какая-то Эсми умоляет о покаянии, а завтра ее место займет Лютеция. Бедняжке ничего не оставалось, как оплакивать завтрашний день.

Дай, Господи, сил выдержать все это. Нет! Не Господи! Ему она молиться больше не собиралась. Он никогда не слышал тихие мольбы девушки о своем спасении. Ее спас тот, кого бог проклял. И сейчас Лети взывала к Мирославу, умоляя найти ее. Но чем сильнее она звала его, тем неистовее звучал ее вой, от которого разбежались даже крысы. Что-то просыпалось внутри Лютеции. Что-то древнее и опасное, то о чем девушка боялась говорить когда-то близкой тете Моргане. Такие приступы безумной тоски овладевали бывшей невестой Леонида каждое полнолуние. А сегодня еще и особенная ночь. Яркая луна окрасилась в красный цвет и все волки пели холодному ночному солнцу песню своих душ. Только этой завораживающей красоты Лети не видела. Она только сердцем слышала их вой.

Не выдержав, необращенная волчица вскочила и подбежала к дверям своей камеры. Молотя руками по деревянным доскам, требовала отпустить ее. Но крики девушки сливались с криками других пленников подземелья Ангела. Сильнее всего Лети заглушал вопль Эсми, висевшей на дыбе.

Молодую ведьму из семьи Мойры допрашивали уже несколько дней. Ее тело истязали изощренными пытками, которые придумывал сам магистр ордена. Он требовал покаяться в грехах и предать назвать всех членов семьи, но Эсми держалась. Она не переставая шептала заклинания притупляющие боль, но силы покидали ее тело и дух с каждым поворотом рычага. Когда уже суставы вывернулись наизнанку, Эсми ощутила всю боль сразу. Она настолько резко пронзила тело ведьмы, что ее крик сотряс толстые стены подземелья.

Дождавшись, когда крик превратится в стон, Его Высокопреосвященство подошел к дыбе. Наклонятся к жертве пыток ему не пришлось и так усохшее тело Фердинанда не слишком возвышалось над ней.

— За мою жизнь сотни ведьм из разных семей прошли через мои руку, Эсми, — зашептал мерзкий старик. — Ты единственная, кто так долго держится. Семья Мойры сильная, но их сила не спасет тебя сегодня, даже если все они будут взывать к своему хозяину. Последний раз спрашиваю, кто в вашей семье. Назови имена.

Эсми не сможет предать. Ее смерть не станет концом, а будет началом. Она возродится в силе Мойры и ее адепты будут питать свою магию этой силой. Фердинанд это знает, поэтому не дает Эсми умереть от пыток, ведь только огонь способен поглотить силу ведьмы, не дав ей вернуться в семью. Он мучает и мучает Эсми, требуя назвать имена близких ей людей.

Вампиры живут кланами, оборотни стаями, а ведьмы семьями. Женщина висевшая на дыбе принадлежала к самой древней и могущественной семье Мойры. Ведьмам этой семьи под силу было управлять четырьмя стихиями, но и заглядывать в прошлое и будущее, меняя судьбы людей.

В войне вампиров семьи открыто не участвовали. Они так и не выбрали сторону, сказав, что видят исход сражения и он им невыгоден, а сами тайно помогали оборотням. Узнав о коварстве семей, кланы объединились с людьми и выиграли войну. Но война была лишь предлогом, чтобы уничтожить тех, кто мог влиять и на самих вампиров. Ведь не для кого ни секрет, что магия сильной ведьмы способна на расстоянии вырвать сердце простого вампира, а первородного обездвижить. Пусть на время, но заставить идеального хищника почувствовать свою никчемность перед силой, дарованной ведьмам самой природой.

Так как они проиграли войну на выживание своего вида? Очень просто. Альянс семей предала ведьма, влюбившись в сына Саргано. Она использовала свою магию, чтобы изменить ход событий, но не рассчитала свои силы и умерла. В это же время в сражении сердце ее возлюбленного вырвали клыки оборотня.

Так закончилась эта запретная любовь, а кланы потом, воспользовавшись суматохой в семьях, уничтожили тысячи ведьм руками Черных Братьев, поделившись с ними запретными знаниями, которые оставила вампирам предательница. И вот уже сотни лет орден исполняет свой долг перед человечеством, посылая на костер ослабленных членов семей.

Конечно, ни вампиры, ни монахи не признаются, что когда-то действовали сообща. И те и другие предпочли скрыть от потомков этот постыдный для обоих видов союз, добавив в свод законов еще одно табу: ни при каких условиях не иметь отношений с вампирами(Черными Братьями). Нарушившего этот запрет ждет смерть. Но как показала практика некоторые представители враждующих сторон плевать хотели на правила, когда на кону стоит личная выгода. Фердинанд и Зарина как раз относились к таким преступникам. Преступив закон один раз, они уже не смогли остановится, играя судьбами людей, как когда-то ведьмы семьи Мойры.

— Еще один оборот, — приказал магистр палачу.

Тот медленно стал поворачивать рычаг. Эсми пронзительно закричала, а Фердинанд довольно улыбнулся наблюдая, как разрывается ее кожа. Его ученик напротив испытал ужас. Страдания женщины разрывали его пока еще не обозленное сердце. Он отвернулся, стараясь скрыть от магистра свое сострадание. Сегодня Его Высокопреосвященство измывается над ведьмой, а завтра будет пытать ту бедную девушку. Вспомнив красивую пленницу, Алесио чуть не заплакал. Он ничем не может помочь той несчастной. Если завтра увидит ее мучения, то не переживет этого. Он сойдет с ума! Магистр само зло, а не поборник нравов и защитник невинных. Фердинанд чудовище! Он хуже всей нечисти, против которой их орден борется вот уже сотни лет.