Страница 27 из 55
— Вот, — услышал я над ухом.
Ксюша уже стояла рядом и дергала дверь игрушечного холодильника.
— Наверное, она и не должна открываться, — предположил я.
— А как они будут брать еду?
Что на ответить на этот вопрос, я не знал. Зато, присмотревшись, заметил тонкую полоску скотча. Мне удалось поддеть ее и оторвать. Холодильник распахнулся а там, к моему удивлению, обнаружились микроскопические продукты.
Ксюша начала кормить ими маленького динозавра. А мне вручила такого же, но побольше.
— Это мама-динозавр, — объяснила она. — А у меня дочка-динозавр. Ей пора спать, а мама будет ей песню петь.
Что сказать на это, я тоже не знал, поэтому просто кивнул.
Маленького динозавра она сунула в кровать. И заявила:
— А ты как будто мама.
— Может, папа? — осторожно спросил я.
— Ты что ли не понимаешь? Это мама! — Она указала на динозавра в моих руках. — Видишь, у нее ногти накрашены.
Я присмотрелся: и правда, у зверя были какие-то лиловые когти…
— Давай, пой, — скомандовала Ксюша.
— Что? — не понял я.
Ксюша посмотрела на меня, как на дебила.
— Пой песню, дочке спать пора.
Это предложение застало меня врасплох. Петь? Но я не умею. И песен не знаю.
— А какую песню?
— Колыбельную!
Я оглянулся на дверь. Странно, что Инга с Мариной до сих пор на кухне, не торопятся к нам присоединиться. А, может, они подслушивают? Они умрут со смеху, если я запою. Это будет несмываемый позор.
Я не пою никогда. Даже пьяный, даже в караоке, даже хором. Максимум — могу подмурлыкивать песне по радио, когда еду в машине. У меня нет слуха и голоса! И я очень стесняюсь петь.
Но Ксюша смотрела на меня в ожидании. И я не мог ее подвести. Еще раз оглянувшись на дверь, я завыл:
— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и утащит за бочок…
— И кроватку качай, — дала мне указание Ксюша.
К моему пению, или, скорее, вою, у нее претензий не было. Как ни странно…
Они появились в дверях, когда я затянул свою короткую пугающую колыбельную по третьему кругу. Я уже немного освоился, мне было не так стыдно. До того момента, как я услышал от двери приглушенное хихиканье. А потом и аплодисменты.
Не знаю, кто их них двоих хихикал, но аплодировала Инга.
— Тихо, — прикрикнула на них Ксюша. Тотошу разбудите!
Они притихли. А Ксюша всплеснула руками:
— Ну вот! Он теперь плачет! — И обратилась ко мне, — Мама, пой.
Делать было нечего, я завыл.
Краем глаза я видел, как Марина с Ингой сползали по стенке. Молча.
Потом раздался телефонный звонок, Марина взяла трубку. И, здороваясь с кем-то, подошла к окну.
— Я вас вижу, — произнесла она. — Даже не знаю… Проветриться, конечно, не помешает. Сейчас спрошу Ксюшу.
Марина повернулась к нам.
— Ксюша, пойдешь гулять с Арсением? Он там собрался строить крепость.
— Да!!! — радостно вскочила Ксюша.
Уф. Кажется, я теперь свободен от повинности убаюкивать игрушечного динозавра. Значит, Ксюша пойдет гулять. Видимо, не одна а с Мариной. Хотя было бы здорово, если бы ее выгуляла Инга. Мы с Мариной могли бы спокойно поговорить.
Ксюша прибежала из спальни в шапке, штанах и одном шерстяном носке.
— Одевайся скорей'. - скомандовала она Марине.
И они обе удалились.
— Ну что, красавчик с сорок пятым размером, пойдешь допивать чай? Со мной?
— Я, пожалуй, лучше прогуляюсь.
— Испугался?
— Ага, честно признался я.
Инга, по своему обыкновению, залилась смехом.
Ладно, гулять так гулять. Пока Ксюша будет строить крепость со своим приятелем, я смогу поговорить с Мариной.
Ожидая, пока они оденутся, я подошел к окну.
Что за черт? Почему во дворе торчит Олег?
Федор
— А этот… перец там зачем? — непроизвольно воскликнул я.
Инга услышала, подошла ко мне, посмотрела в окно.
— Этот перец — отец Арсения.
— Какого Арсения?
— По слухам, на удивление галантного юного джентльмена.
— Но он же… — начал я.
— Да, — кивнула Инга. Отличный экземпляр, правда? Высокий, красивый, элегантный… И дубленка у него брендовая, и ботинки из самых дорогих.
— Ты видишь его ботинки?
— По походке ясно. С таким апломбом носят Гучи, никак не меньше.
Похоже, теперь Инга троллит Олега… Я только за! Мне тоже очень не нравится этот пижон, нацепивший дорогие шмотки, отрастивший модную бородку, и считающий, что он теперь круче всех.
Мы с Мариной и Ксюшей вышли из подъезда, Ксюша, с лопаткой наперевес, рванула на площадку, где ее уже ждал такой же укутанный в шапку и шарф ребенок.
— Какой красивый снег! — выдохнула Марина.
Да? Если бы она не сказала, я бы и не заметил. А ведь, и правда, красиво. Крупные легкие снежинки кружат в воздухе.
Марина немного притормозила. Кажется, она хочет мне что-то сказать… Я весь внимание.
— У меня к тебе просьба, — произнесла Марина. — Я очень надеюсь, что ты…
— Все, что угодно! — выпалил я.
И тут же устыдился своей запальчивости. И того, что перебил Марину.
— Не надо дарить Ксюше подарки.
— Почему? — растерялся я.
— Так нельзя. Их слишком много. Детей надо баловать в меру.
— Но я только куклу и дом подарил…
— Ты — да. А еще Егор…
На этом месте я заскрежетал зубами.
— Причем тут Егор?
— Я сейчас говорю о Ксюше.
Продолжить этот разговор нам не удалось, подошел Олег. Весь из себя расфуфыренный и напомаженный. С каких пор Марине нравятся пижоны?
Он еще и обнимает ее… Мне, между прочим, до сих пор ни разу не удалось ее обнять. И сейчас, наблюдая, как этот пижон прижимается своей холеной щекой к щеке Марины, я испытываю невыносимое желание закопать его в ближайшем сугробе.
А малышня, похоже, решила подражать взрослым.
Ксюша бросилась обнимать Олега, этот мелкий… как его, Арсений, подошел к Марине и обнял ее колени. Она присела, и поцеловала его в щечку. Ксюша оказалась на руках у пижона, и тоже его чмокнула. Меня она, между прочим, не обнимала и не целовала! Хотя я самоотверженно пел колыбельную ее динозавру.
К счастью, меня слюнявить пижон не стал. Протянул руку, и мне пришлось ее пожать.
— Как дела? — спросил он Марину. — Хорошо себя чувствуешь после вчерашнего?
— Я вовремя ушла, — ответила она. Поэтому… да, хорошо.
— Без тебя вечеринка сразу стала тухлой, высказался я.
— Ой, да ладно. Уверена, все прекрасно повеселились.
— Да… — протянул Олег. — Особенно некоторые.
— Ты о ком?
— Алину обнаружили в кладовке с Никитой.
— Ну надо же. Ничто не меняется. Ты говоришь, в кладовке?
По какой-то неуловимой смене интонации я понял, что слова "Апина" и "кладовка" вызвали у Марины неприятные воспоминания. Похоже, она знает о приключениях Егора во время выпускного.
А если знает… то почему после нашей ночи она побежала к нему? Неужели она так его любит… любила, что готова была простить любую пакость?
Да, я знаю, ее чувства к нему были очень сильны. Были. А сейчас? Что она чувствует к нему сейчас?
Егор
Сумасшедший понедельник. Косяк за косяком. Эти люди вообще могут нормально работать?
Я устроил совещание, разнес подчиненных в пух и прах. Кажется, после этого они хоть немного зашевелились. А я попросил секретаршу принести кофе и задумался, уставившись в окно, где шел снег. Красивый снегопад. Марина очень любит такую погоду. Интересно, что она сегодня делает? Наверняка гуляет к Ксюшей. Хотелось бы мне сейчас быть с ними…
Звонок. Юлька.
После того, как я не ответил на несколько ее сообщений, она решила позвонить… Да что с ней такое? Она никогда не была навязчивой, скорее, наоборот, гордой и неприступной.
Это не я ее бросил, решение расстаться было обоюдным. Мы поняли, что в наших отношениях давно нет того, ради чего их стоит продолжать. Честно говоря, я даже подозревал, что у нее кто-то появился — слишком легко она согласилась на расставание.