Плен – не подчинение

Рев брата, звон металла и пронзительный звериный скулеж заставили все внутренности сжаться. Я не видела, мне закрыли глаза и связали руки за спиной. А потом наклонили вперед.

— НЕТ!

Кожу ниже поясницы обожгло резкой болью — сильнее из всего, что было раньше. Дьявол поставил на мне клеймо. Он прожег мне кожу, чтобы все знали, чья я вещь. Крик, как лава в жерле вулкана, поднялся по горлу и вырвался наружу.

— ЭЙ!

Я все еще кричала. И меня трясло от страха. Прикосновение к спине испугало настолько, что сердце грозило разорваться. Слезы в глазах не давали четко развидеть очертания, но я отползла так далеко, как могла. Пока не врезалась в что-то холодное и твердое.

— Твою мать, Рин-Рин, успокойся. Это я. Лайфорд.

Другой голос — мягкий, с нотками волнения, но без злобы, не пугающий, а, напротив, успокаивающий.

— Тебе приснился кошмар. Просто кошмар.

Приснился? Я протерла глаза и осмотрелась. Тусклый свет от огня в камине осветил часть хижины. Шкура, подушки, одеяло и сидящий в шаге от меня мужчина. Лайф.

— Это я, — повторил он, заверяя, что это хорошо. Словно его имя — синоним моей безопасности. — Просто сон, да? Иди сюда.

Я первым делом мотнула головой, все еще ощущая грудь и живот как один сплошной ком нервов, а пальцы онемевшие от дрожи конечности. Невольно потянулась рукой к горлу, убедилась, что никакого ошейника нет. Только укус немного саднил. Этот… укусил меня.

— Ну все! — выдал он слегка раздраженно, но все еще не зловеще. — Раз ты не идешь ко мне, я иду к тебе.

Лайфорд встал, игнорируя мой протест. Дошел, поднял на руки и вернул на шкуру к камину. Усадил к себе на колени, укрыл одеялом и прижал к груди. Я все еще боялась поверить, что моя реальность здесь и сейчас. Потому что тот ужас был таким правдоподобным. Просто сон? Ох, нет. Это оживший кошмар.

— А говоришь, что я ку-ку, — заговорил он, с каждым словом возвращая оттуда. — Ты конкретная лунатичка. То ходишь во сне, то теперь это. У меня ухо заложило от твоего ора. Что взорвалось у тебя в голове?

Сглотнув ком и немного выровняв бешенное дыхание, я резко вскочила и скинуло одеяло.

— На моей заднице есть шрам?

— Что?

— Посмотри! — требовательно повторила, пытаясь нащупать хоть что-то. — Там есть шрам?

Лайф потянул меня за руку, возвращая обратно. На этот раз усаживая лицом к себе и обхватывая попку ладонями.

— Рин-Рин, посмотри на меня, — потребовал он. И когда добился своего, начал спокойно говорить, методично поглаживая. Это действовало! Это так хорошо успокаивало. — Тебе просто приснился плохой сон. Даже если это были воспоминания, что не факт, думай о том, что они остались в прошлом. В чьей-то прошлой жизни, не в твоей. Я изучил твое тело вдоль и поперек, веришь? Спереди, сзади, изнутри... Ты идеальна. Единственный шрам — на твоем лбу от удара об руль. И то, думаю, он будет едва заметным. Ну… Еще может быть, останется пару точке на шее. Это моя вина. Я готов ее искупить натурой.

Он вопросительно поднял бровь, ожидая, что я решу насчет его методов искупления. Да, верно. Просто кошмарный сон. Шрама нет, моя кожа идеально гладкая. Значит, и того ужаса не было. Выхохнуть. Дышать...

Я стукнула придурка в грудь, чтобы выпустить пар и смести остатки оцепенения.

— Не смей меня больше кусать. Потом жуть какая-то муторная снится. Это твоя вина!

— Говорю же… готов искупить!

— Ох, просто заткнись, я очень зла на тебя сейчас.

Я схватилась за сердце, ведь оно так и не сбавило ритм, и Лайф сместил руку выше на спину. Прижал меня к себе крепче. Потерся носом о висок. Теплый, приятный. Черт возьми, да он потрясающий мужчина! После кошмарного сна? Просто ходячее божество. И запах чистый кайф. Так и хотелось засунуть нос в его кожу, успокаиваясь с каждым вдохом.

— Расскажешь? — разрезал тишину вопрос. Я ждала его. Боялась.

— Не знаю.

Он не настаивал, а мне нравилось сидеть вот так и не говорить. Было холодно несмотря на одеяло и жар его тела. Все еще била дрожь. И в горле саднило так, будто меня действительно душили.

— Ладно, неси свою водку.

— Серьезно? — спросил Лайф со смешком.

— Я взрослая предположительно двадцатисемилетняя женщина и в состоянии адекватно оценить свое состояние. Неси!

— Ну, раз так, у меня есть кое-что лучше.

Оставив меня на мгновение, мужчина порылся все на той же верхней полке и достал бутылку янтарной жидкости. Для меня все было ядом, но жест я оценила. Стало любопытно, когда он достал какой-то бумажный сверток. Очень похожий на те, что приносил дед.

Лайфорд сел напротив, откупорил виски и наполнил бокал. Но пакет открывать не спешил.

— Что там?

— Ох, нетерпеливая, — пожаловался он, изогнув губы. Приняв у него алкоголь, я вдохнула и поморщилась. Но все же это было лучше водки. Так что, выдохнув и зажав нос пальцами, я сделала большой глоток, и мужчина тут же отобрал у меня бокал.

— Нет-нет! Это коллекционный виски, его нужно вкушать, наслаждаться и растягивать удовольствие.

Я закатила глаза, а он вконец обнаглел. Буквально залез на меня, обвив ногами, отчего я засмеялась и попыталась столкнуть… Ну, с таким же успехом я могла бы толкать скалу. Он не был таким уж тяжелым, но близко был однозначно.

— Еще раз, — напутствовал он. — Медленно.

Напоил меня сам, прижал стакан к губам и приподнял, пока я не проглотила достаточно по его мнению. А затем слизнул каплю жгучей жидкости с моих губ, и, черт меня побери, даже не было сил возмущаться по этому поводу. И желания…

Тем более что он сразу вытащил из пакета шоколадную конфету и вложил ее в мои приоткрытые губы. Но не дал проглотить, а сам откусил кусочек. Больший кусочек! Я опять не сдержала улыбку, ведь он не оставил мне почти ничего кроме вкуса своих губ.

— Видишь! Надо уметь наслаждаться, — прошептал Лайф. Да… Он точно знал, о чем говорил. В голове образовался белый шум, приятный дурман и покалывание в затылке. И я совершенно не могла оторвать глаз от его губ.

— Почему ты назвал меня куклой? — спросила я. Хотелось максимально отстраниться от кошмара, и у Лайфа прекрасно получалось отвлечь, но в груди словно образовалась дыра, которую мне сейчас очень захотелось заткнуть сахарной ватой. Потому что тот урод тоже меня так называл... А еще слова брата не давали покоя. Он говорил так, будто я не такая, как все.

Лайфорд нахмурился, призадумался. Дал мне отпить еще немного виски и отставил стакан.

— Живая Барби появилась на моем пороге…

— Что за бред? Какая из меня Барби?

— Напрашиваешься на комплименты? — подразнил он. — Ноги от ушей, охренительная задница и сиськи. Сиськи особенно.

— Фу, нет! — протянула я. — Это грубо! Что же ты пить красиво научился, а говорить — нет?

На что он ответил:

— Красиво и правдиво — разные вещи, Рин-Рин. Никогда не путай.

Я воспользовалась моментом и вытащила испод него свои ноги, а он тут же поднял меня за талию и начал облизывать соски.

— Нет! Нет! — со смехом завизжала, пытаясь оттолкнуть его голову. — Отстань, дикарь!

И пока не сжала его волосы на затылке, он не прекратил. Послал мне предупреждающий взгляд и медленно опустил на себя.

— А почему Рин-Рин? — допрашивалась я. — Чем тебе просто Рин не нравится?

Лайф пожал плечами и загадочно улыбнулся.

— Разве ты не слышала легенду о медведе и индейской девушке по имени Рин-Рин?

— Нет.

— Это старая канадская легенда, — начал он, смотря только на мою грудь, играя с ней, сжимая и поглаживая. — В индейском племени Атопаски был обычай. Каждый мужчина в день своего совершеннолетия шел в лес в одной лишь набедренной повязке. Он должен был провести ночь без оружия и выжить. А если он еще и приносил шкуру животного, то считался счастливчиком судьбы и даже имел право претендовать на место вождя. У старого вождя была прекрасная дочь по имени Рин-Рин. С прекрасными сиськами.

Я стукнула его по плечу, но Лайф лишь прикусил губу, сдерживая улыбку, и продолжил: