Плен – не подчинение

— Садись. Дам тебе водки и пельменей.

Ох, не то он хотел услышать. Но я ему своими кознями настроение все равно не смогла бы испортить. У мужчины свой сценарий, это я поняла, когда он без предупреждения спустил по ногам штаны и беззаботно переступил через них. Стыд? Нет, о таком мы не слышали.

Господи, ну что за попка? Он зашагал к камину, точно зная, что я буду смотреть. Даже поиграл мышцами, остановившись у «шкафа». Если это не дух Рождества так поднял ему настроение, то я даже не знаю, что. Когда поняла, что губы пытаются расплыться в улыбке, отвернулась и нашла себе занятие намного продуктивнее. Зажгла плиту и поставила сковороду. Лайф был голоден, тогда как во мне было еды точно до завтра. Ну ладно, возможно, от мандарин я не откажусь. Пельмени готовить не пришлось, я в любом случае не знала, как это делается. Вместо этого разогрела мясо, обвернутое в листья капусты. Себе сделала горячий чай, в надежде прогреть горло, которое после поездки начало першить.

Когда обернулась, Лайфорд уже сидел в кресле, поддерживая голову одной рукой и сложив ногу на колено. Столик стоял рядом с ним. И да, все штаны были мокрыми, а трусы парню явно не нравились.

— Не хочешь одеться? — спросила я.

— Не хочешь раздеться? — прилетело мне тут же.

Я с красноречивым звоном поставила тарелку на столик перед ним и придвинула тот поближе. А когда сделала несколько больших глотков горячего чая, пошла к игрушкам.

— Ты не голодна?

— Сыта по горло.

Вернувшись с ящиком, уселась на полу возле ели и начала рассматривать каждую игрушку. Раритетные и такие интересные фигруки. Шишки, конфеты, медведи, Санты...

— Так что было за видение? — спросил Лайф, начиная жевать.

Развесив несколько больших шариков, я подумала, что хуже не будет, если поделюсь.

— Кажется, у меня есть брат. Пока без имени. Я надеюсь, что он до сих пор жив. Воспоминания были из детства. Он немного старше меня — на год или два. И мы праздновали Рождество в Нью-Йорке. А во вчерашнем сне мы куда-то бездумно шли. Все было так реально, что в итоге я проснулась в лесу от твоего дикого вопля.

— А если бы я за тобой не пошел, то где бы ты очнулась? Опять босая и полуголая…

— То есть, я и за это должна тебя благодарить? — спросила насмешливо, и мы оба прекрасно понимали, каким образом.

— Что плохого в том, чтобы быть благодарным человеком? — спросил он, умяв один голубец за пару секунд. У него было еще пять, а у меня немного времени на украшение деревца. Это оказалось забавно. И ни одного воспоминания о том, чтобы я делала это раньше. Хотя бы раз в жизни. Никогда? — Ты можешь благодарить меня хоть по десять раз на день. В любом случае интереснее занятия здесь нет.

— Я бы с тобой поспорила. Мне куда более интересно узнать, кто я и откуда.

Он затих, а я, покусав губы, вернулась к старой и не очень приятной теме.

— К тому же ты поступаешь очень беспечно, каждый раз обстреливая меня своим биоматериалом. Я не хочу от тебя детей. Думаю, это очевидно.

— У тебя их и не будет, — опять заявил он. А я лишь раздраженно покачала головой.

— Не говори так. Может быть, я захочу однажды обзавестись потомством. Но точно не сейчас и не так. Я даже не знаю, сколько мне лет, черт возьми.

— Двадцать семь. Тридцать максимум, — тут же ответил Лайфорд. И опять его тон был таким спокойным и обыденным, будто мы просто обсуждали погоду и планы на завтра. Когда я пораженно уставилась на него, он уже все доел и даже допил мой чай. Поставил кружку на стол и сыто улыбнулся, поднимая взгляд по моим ногам. Так смотрят на то, что очень-очень нравится. Почти что комплимент. Если бы только он так сильно не раздражал меня нежеланием слушать и слышать.

— Эй! — позвала я и пощелкала перед ним пальцами. — Откуда ты знаешь это? Опять по запаху определил? У тебя, что же очень богатый опыт выявления двадцатисемилетних женщин по феромонам? Ты вообще слышишь себя со стороны? В чем твоя проблема? Что у тебя с головой, парень? В одну секунду ты кажешься нормальным, а в следующую превращаешься в дикого психа, выдающего какие-то безумные фразочки.

Он был в хорошем настроении. Его глаза смеялись, и я видела, что он обдумывал, как свести разговор в шутку. Возможно, и мне следовало бы немного расслабиться и перестать спорить с ним хотя бы сейчас. Все равно мы оба пленники погоды. Все равно мои споры лишь распыляют его.

Он так ничего и не сказал. Его мягкий взгляд медленно налился свинцом. И в голове зародились слишком очевидные греховные мысли, которые мужчина и не думал прогонять, напротив, с радостью встречал, позволяя им взять верх над разумом. Даже что-то в его ауре, в атмосфере комнате изменилось. Воздух наэлектризовался, повисшая пауза неприятным холодком прошлась по спине. А потом он со скрипом отодвинул от себя стол.

— Не надо, — предупреждающе произнесла я полушепотом. А в горле пустыня. В какой это момент жар камина заполнил всю комнату, и в огромном свитере стало душно?

Лайфорду не надо было говорить, что он хотел меня. Он даже не стал утруждать себя соблазнением моей несговорчивой особы. Просто встал, показывая всего себя. Мощного, жесткого и твердого. Очень твердого.

— Ты опять пугаешь, — произнесла, не отдавая отчет, что вслух. Отступать было некуда. Да и бесполезно. Дюйм за дюймом он приближался.

— А ты не бойся, — посоветовал он совсем другим голосом. Сиплым, огрубевшим.

— Не трогай меня, и не буду.

На губах улыбка, но в глазах лишь дикость.

— Не могу, Рин.

— Не хочешь, — поправила я. И теперь он улыбнулся шире, даже глазами.

— Не хочу. Как будто ты хочешь, чтобы я остановился.

— Хочу, — ответила я сразу же. Так смело и уверенно, будто это было правдой. И даже догнала: — Остановись. Сейчас же.

— Знаешь, я только что подумал.., — произнес Лайф, обжигая дыханием кожу. Я искусала губы. Изнемогала так, словно уже чувствовала его в себе. Наши бедра невольно задвигались в медленном танце, и эти движения вторили тени на стене, отбрасываемые светом огня.

— Если они подослали тебя убить меня, то это лучшая смерть.

— Я не собираюсь...

— Я знаю. Но если бы...

Его губы заскользили вдоль шеи. Моя кожа покрылась мурашками, и я слегка наклонила голову набок, давая ему больше доступа. Он зарычал, сильнее сжал мои руки и притянул к себе, буквально врезаясь в бедра до стона вперемешку с шипением. И все же его губы не сдвинулись, словно он не мог оторваться от моей шеи, снова и снова вдыхая мой запах.

— Все дело в том, что ты слишком вкусная.

— Как давно ты здесь один? — спросила я.

— Около года, — ответил Лайф спустя секунды, и, пройдясь сначала языком, слегка прикусил кожу. Как будто хотел оставить след.

— В этом все дело. Не во мне, а в тебе. Ты совсем одичал здесь. Что теперь? Укусишь?

Невинный, даже немного игривый вопрос подействовал на него странно. Разозлил. Он Резко отпустил меня, перевернул, уложил на шкуру, притянул за ноги и широко раздвинул их.

— Не укушу. Слишком много чести, — процедил он сквозь зубы и, задрав свитер до груди, нагло вторгся в меня до отказа. Я закинула голову и закричала. Схватилась за его плечи, чтобы оставить царапины в отместку, но он перехватил мои ладони и прижал их к шкуре.

— И ты не смей меня метить, — добавил он. Ну точно непорядок с головой.

— Что?

— Не смей.

— Надоели царапины? — с вызовом спросила я. — Тогда будь нежнее.

Он понял, о чем я. Улыбнулся так, будто хотел соблазнить меня, и, честно, у него получалось. Он красив, а когда пользуется этим, то убийственно красив. Я растаяла, встретила его губы, приняла нежный, тягучий поцелуй. И растворилась в экстазе, когда к нему подключились уверенные, быстрые, но в то же время аккуратные движение. Лайфорд танцевал своими бедрами, так опытно и ловко, что мне не хотелось больше ненавидеть его. Хотелось гладить, целовать, обхватить пальцами упругую попку и подталкивать его в себя. А еще отвечать своими бедрами, приподнимая их навстречу, извиваясь так же технично, как это делал он. Я смотрела на наши тени и загоралась еще больше. Да нас надо записывать на пленку! Это было красиво. Он во мне на мягкой шкуре у камина. Безумно горячо.