Эскортница

Ну, что я думаю?! Сама же предложила! Сама же бросилась помогать! Сама сказала, что не смей, Марьяна, даже звонить этому Юсуфу! А теперь хожу и думаю правильно ли я поступаю, что спасаю жизнь ребенка? Жизнь своей подруги… Марьяна, и вправду, стала мне настоящей подругой. Такой, как и Алёна. А я тут гадаю, метаюсь, боюсь… Это ей страшно! А мне чего бояться? Кроме них у меня никого больше нет.

Моя рука сама потянулась к мобильному телефону и, недолго листая записную книжку, я нашла номер Стаса. Набрала. Пёс Хозяина быстро поднял. Я даже не успела, как следует испугаться, услышав его громогласный голос в динамике.

— Опять мамку свою потеряла? — издевается он, посмеиваясь.

И я знаю почему Стас так себя ведёт. В прошлый раз я позвонила и обозвала его, а потом оказалось, что с Алёной всё нормально. Конечно, я и не думала извиняться. Не сахарный, не растает. Вон какая здоровенная детина!

— Стас, мне нужно увидеть Хозяина, — тихо, но чётко потребовала я.

Это было всё, что я смогла из себя выдавить. В ответ я не услышала никаких вопросов. Такое чёткое «Хорошо», и режущие перепонки гудки. Он скинул.

Хорошо… но как долго должно было длится это хорошо. Минут десять, двадцать, час? Я всё ещё стояла под дождём и, рассматривая детские игрушки в витрине, вспоминала самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку, с которой решение стать эскортницей, не сравниться по глупости. И эта ошибка не столь глупая, как жестокая.

На зло отцу, а, может, и на зло самой себе, я на спор в одном нижнее белье босиком пробежалась по снегу. Спор я выиграла. Всего-то несколько сотен долларов. Такой вот глупый спор, а последствия взрослые. Через несколько дней меня увезли в больницу с высокой температурой и острой болью внизу живота. Восполнение придатков с яичниками. Я не пролечилась до конца и, как только стало лучше, сбежала. Устроила протест отцу, со смехом вопя в трубку:

— Ты никогда не увидишь от меня внуков! Такие как ты не заслуживают продолжения!

Теперь же после всего, что случилось со мной, я повзрослела и поняла какую совершила глупость. Я не отца лишила внуков. Я лишила себя самого главного, что есть в этой жизни — смысла. Мы получили эту жизнь не просто так. Мы взяли её в залог, чтобы отдать следующему поколению, которое обязательно должно быть счастливее нас. В этом и заключается бессмертие человеческого вида. И я навсегда лишила себя единственного счастья на земле, подарить жизнь своему ребенку.

Дура! Какая же я дура… Так хоть пожертвую собой ради чужого ребёнка.

Резкий звонок телефона жестоко выдернул меня из мучительных воспоминаний. Дернувшись будто от испуга, я схватила телефон и растерянно прошептала в динамик:

— Да.

— Сейчас приеду.

Голос Стаса на другом конце невидимой мобильной волны немного успокоил. Раз приедет, значит, Хозяин не утратил ко мне интерес.

— Я не дома, — шепчу в трубку.

— А где?

Отойдя от витрины, я посмотрела на адрес магазина и назвала его Стасу.

— Жди, — лаконичный ответ и снова гудки, вернувшие меня в прошлое.

Я так сильно ненавидела отца, что не упускала ни одной возможности насолить ему. Живя с Бренданом, я перестала предохраняться, посчитав, что врачи по настоянию родителя сгущают краски о моём бесплодии. Хотела залететь от бандита и опять же на зло папаше, но месячные всегда приходили в срок. И я махнула рукой: не будет детей, так не будет. Жизнь на этом не останавливается. Глупо, может быть, это прозвучит, но со мной произошёл мистический случай. Мы с Бренданом гуляли по улице ко мне подошла женщина в канун Хэллоуина в костюме ведьмы. Она как-то странно посмотрела на меня, взяла мою руку в свою и, бросив беглый взгляд на раскрытую ладонь, сказала:

— У тебя будут дети только от того мужчины, которого ты полюбишь.

Я рассмеялась, не поверив, но буквально через месяц забеременела. А через два скинула, когда приняла условия отца и улетела домой. Недолюбила или почти… почти любила? А может, меня настигла карма за то, что предала? Так легко отказалась от мужчины, которого выбрало моё сердце. Я вряд ли об этом когда-нибудь узнаю. Так зачем терзаю себя воспоминаниями? Зачем, вообще, обо всём этом думаю, стоя рядом с этим магазином?! Какого хрена я выбрала из десятков ярких витрин именно эту? Здесь только боль. Хочется расплакаться и пожалеть себя несчастную. Только слез нет.

И этот чёртов дождь! Холодный отрезвляющий дождь. Он какими-то огромными каплями бьёт по коже. Я хочу согреться и не могу. В коконе из собственной боли и режущего холодом дождя, я даже не заметила, как подъехал внедорожник Стаса. Не услышала как он подошёл… Но ощутила, как лег на плечи его теплый пиджак и тихое: «Идем», — донеслось до меня. Инстинктивно укутавшись в оставленную Стасом теплоту, я пошла за ним к машине. Уселась на заднем сидении, закрыв глаза. Только бы не провалиться в сон. Впервые рядом со Стасом мне было так спокойно. И в это убаюкивающее теплотой мгновение я пыталась забыть куда он меня везёт.

— Ну, что он в тебе нашёл? — голос Стаса спокоен, а глаза пляшут, поглядывая на меня в зеркало дальнего вида. — Ну, посмотри на себя. Обычная девчонка. Ты хоть знаешь сколько у Хозяина было таких? Сотни. И ни одну он ни разу не вспоминал. А тут появилась ты и сорвала крышу. Хозяин всё время интересуется только тобой. Загонял меня уже с поручениями, где ты и как ты.

Да, такие мужчины, как Дмитрий Анатольевич, мог найти себе и супермодель. А тут, действительно, запал обычную девчонку, хоть и породистую. Наверное, в веренице одинаковых красавиц он не нашёл самых главных качеств в современных женщинах — гордость и чувство собственного достоинства. Мне часто говорили, что я никто в этой жизни. Так взбалмошная, глупая девчонка, а моё единственное достоинство — это деньги отца. Только они делают меня более или менее заметной среди золотой молодежи. За грудой зелёных фантиков никто не видел меня такой какой я была на самом деле. Так что во мне нашёл Хозяин? То, что я сейчас хотела ему продать — меня. Настоящую меня.

Я отвернулась от окна и тихо-тихо прошептала. Не знаю, смог ли Стас всё услышать или нет. Но тот момент я об этом не думала. Я даже не пыталась оправдаться или как-то огрызнуться.

— Я просто не продаюсь. Вот, что он во мне нашёл.

Стас засмеялся.

— Ну, да не продаешь, — он резко замолчал. Минутная тишина раздумья. — А, знаешь, вот ты могла бы иметь абсолютно всё, что пожелаешь. Так всё ерепенишься постоянно. Строишь из себя недотрогу. Мозг мужику выносишь.

И тут уже засмеялась я.

— Стас, а ты подрядился личную жизнь своему хозяину устроить?

Исполнительный холоп так зыркнул на меня в зеркало, что по телу аж мурашки пробежали.

— А я, что лучше? — оскалившись, будто злобный пёс, спросил Стас. — Знаешь, было бы побольше таких мужиков, как Хозяин, в правительстве или в ментовке, жили бы лучше, да и по-справедливости. У нас другой мир, Лера. Мир, где за ошибки платят жизнью и слов на ветер не бросают. Да, жестоко, но справедливо.

Я улыбнулась, с горечью понимая, что он всё-таки говорит правду. Мне пришлось соприкоснуться с этой правдой, когда решила стать эскортницей. Жизнь за гранью закона очень сильно отличалась от моих киношных представлений о криминальном мире. Здесь действительно было больше справедливости, честности, прозрачности. Влезешь в грязь — не отмоешься.

Говорят волки санитары леса. Так вот Хозяин главный санитар леса под названием ночной город.

Мы со Стасом по дороге ещё поболтали на философские темы. Оказалось, не такой он и исполнительный холуй. Своё мнение у него, как ни странно, тоже имелось. И Хозяину он часто перечил, но не при свидетелях. Что, кстати, и мне посоветовал.

— Ну, нельзя авторитет мужика подрывать, — въезжая во двор хозяйского дома, сказал Стас.

— Постараюсь, — буркнула я уже выбираясь из машины.

В этот раз я шла, не спотыкаясь и не оборачиваясь, с гордо поднятой головой. Мысленно готовилась к разговору в привычной обстановке в его спальне, но меня проводили в гостиную на первом этаже. В огромной комнате горел камин, потрескивая поленьями. Напротив в мягком кресле с высоким изголовьем сидел Хозяин. Он слышал, что я вошла, но даже ухом не повел в мою сторону, продолжая сидеть и смотреть на блики огня в камине. Пришлось самой подходить к нему. И уже когда между нами оставалось всего каких-то два моих шажка, его ровный голос заполнил собой всю гостиную.