Эскортница

Моя мама так верила в эту сказку, что потратила все силы на воплощение её в реальность. А в итоге разочаровалась. И это разочарование съело её изнутри.

А ещё я…

Почему-то я долгое время считала себя виноватой в маминой болезни. Я ведь тоже разочаровала её.

Мне было одиннадцать лет, когда мама в последний раз читала мне «Золушку». Помню её бледное лицо и наполненные грустью глаза, но всё ещё теплую улыбку. Ночью она пришла ко мне в комнату с огромной книжкой со сказками. Включив светильник, села на краюшек кровати и сказала:

— Я почитаю тебе, доченька.

То был не вопрос и даже не просьба. Так мама хотела отвлечься от проблем. За час до этого я слышала как они ругались с отцом. Может, я и была по меркам взрослых ещё ребёнком, но уже отлично понимала из-за чего они снова поссорились. Отец ей изменил. В сто тысячный раз, наверное. Он никогда не был верен маме.

Мама кричала, а я стояла за дверью и вздрагивала каждый раз, когда её крик срывался, начиная походить на хрип.

— И это сейчас?! Ты изменяешь мне сейчас?! Как ты можешь?! Как, скажи?! Сейчас, когда мне нужна твоя помощь и поддержка?! Гоша, я же любила тебя, — мамин голос стал еле слышен. И совсем тихо. — Люблю.

Молчание. И снова голос, но уже отца. Грубый и уверенный, как всегда.

— Чего ты хочешь от меня? Я и так дал тебе всё о чём только может мечтать женщина. Деньги, дома, квартиры, машины, побрякушки, тряпки. Ты ни в чём не нуждаешься. И сейчас у тебя лучшие врачи. Клиники. Всё! — он повысил голос, будто этим «всё» ставил жирную точку в перечислении своих вкладов в семейную копилку отношений. — Тебе мало?! Что ещё надо?!

Снова тишина. И только всхлипывания мамы нарушают её.

— Ты дал мне всё, — сквозь слёзы заговорила она, — но забыл о любви. Гоша, я же выходила не за деньги, а за тебя.

— Легко любить того, кто платит, — буркнул отец, и зашагал к дверям ведущим на улицу.

— Я тебя любила! — крикнула мама в упрёк уходящему отцу. А потом уже сама себе еле слышно сказала. — И любила бы даже нищего.

Входная дверь громко хлопнула. Отец ушёл раздражённый. В открытое окно влетел звук заводящейся машины. В ту ночь он поехал к своей любовнице без водителя. А мама, сидя на ступеньках лестницы, горько плакала, проклиная своего мужа и его очередную шлюху.

«Золушку»… она читала мне эту сказку в ту ночь. Читала, с трудом сдерживая рыдания. Но слёзы всё равно капали и капали на красочные страницы книги. Там ведь было всё так прекрасно и любовь, которой маме хватало в жизни.

Я не выдержала и, подорвавшись с постели, громко со злостью обиженного ребёнка сказала:

— Это глупая сказка!

— Почему? — растерялась мама, быстренько вытирая слёзы ладонями.

— Потому что в ней всё ложь! — боль из-за ссор родителей просто душила меня, и ещё обида.

Их бесконечная ругня заставляла меня чувствовать вину. Мама смотрела на меня и плакала, но улыбалась. Отец, вообще, прятал свои глаза, предпочитая отмолчаться или откупиться от меня игрушкой. И я, как все дети, списывала проблемы в семье на свой счёт. Отец полюбил другую женщину, но вынужден жить с мамой, потому что есть я. Мама ушла бы от отца, но не может, опять причина я. И как доказательство: они про меня совсем забыли. Вот как работает детская логика. А всё было до банальности просто. Отец не смотрел мне в глаза: было стыдно. Он открыто изменял своей больной жене. Мама плакала… она знала, что не сможет победить рак. И очень скоро мама станет для меня лишь воспоминанием. Вот поэтому она ещё и улыбалась. Хотела остаться в моей памяти красивой… улыбчивой… и родной. А ещё хотела сохранить для меня иллюзию семейного счастья. Будто у них с отцом всё хорошо. Жаль мама не знала, как тонки стены в их песочном замке. И болтлива прислуга…

— Почему ложь? — еле слышный голос мамы.

— Ложь, что принц влюбился в Золушку с первого взгляда! — закричала я. — Ложь! Пока Золушка была одета в тряпьё, принцу до неё дела не было! И вряд ли её на бал пустили бы! Но стоило Золушке приодеться, приехать в карете, да ещё в хрустальных туфельках от самой феи-крестной, так он тут же её заметил! Мама, он влюбился обёртку, в фантик, а не в саму Золушку! И почему в сказках нет продолжения, как жили после свадьбы все эти благородные принцы и их нищие Золушки?! — вопила я, слёзы матери меня не останавливали. — Я ненавижу сказки! Ненавижу! Там сплошная ложь! Зачем их придумали?!

— Без них наша жизнь станет серой и унылой.

— Я ненавижу твои сказки, мама! И что?! Где серость?! Где унылость?! Шторы сиреневые! Мишка розовый! Луна белая! Я вижу цвета! И не верю в твои сказки!

— Когда-нибудь ты меня поймёшь, — со вздохом прошептала мама, снова вытерла слёзы и, закрыв книгу, положила её на прикроватный столик.

А когда уходила, обернувшись в дверях, сказала:

— Без веры в прекрасное серость на душе, девочка моя.

Эта была последняя ночь, когда мама читала мне книгу. Утром она поцеловала меня на прощание и наш водитель увёз её в аэропорт. Больше я маму дома не видела. Нет, конечно же, она меня не бросила и не ушла от отца. Мама звонила по Скайпу, так часто как могла. Она улыбалась, говорила, что когда выздоровеет сразу же приедет домой. Приедет ко мне. Только пейзаж за её спиной совсем не менялся. Белые больничные стены. Медработники в таких же белых халатах. А мамина улыбка всё печальнее и печальнее. Ещё этот платок на её голове. Мама говорила: всё хорошо, просто она сменила имидж. Короткие стрижки в моде. Короткие, но не лысые. А потом мама стала звонить только по телефону и с каждым таким звонком её голос терялся в тишине. Нет, даже не терялся. Он растворялся в её срывающимся дыхании.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я просила маму приехать. Она отвечала: «Потерпи, милая, я скоро приеду». Умоляла отца отвезти меня к ней, а он говорил: «Маме сейчас нужно больше отдыхать. Когда ей станет лучше мы вместе поедем к ней». Время шло, но маме не становилось лучше. Только хуже, хуже и хуже. Я понимала это по её голосу. Она говорила так, будто каждое слово давалось с трудом, а с каждым произнесенным звуком, даже с дыханием, улетает её жизнь.

Её последний звонок разбудил меня среди ночи. Я ждала несколько дней когда мама позвонит. И вот ночь… она звонит. Хватаю мобильный, прижимаю к уху.

— Мама, мамочка, любимая моя мамочка! — чуть ли не кричу, а у самой слёзы рекой по щекам.

— Лера, — устало выдыхает она моё имя.

Что-то тревожное внутри меня рвёт на клочки душу. И страх, что я больше её не услышу. Никогда не услышу.

— Мама, почитай мне, пожалуйста, — совсем как маленький ребёнок умоляю её.

Я просила маму почитать хотя бы эту глупую сказку про «Золушку», а она плакала. Нет, конечно же, она не говорила мне, что плачет. Я слышала, как мама всхлипывает, когда замолкает.

— Я не могу, милая, — снова всхлипнула она. — Книги нет.

— Тогда я почитаю! Я почитаю!

Я подбежала к столику, где лежала книга со сказками. Открыла «Золушку» и начала читать. Я не читала её. От слёз все буквы слились в одну сплошную серую кляксу. Я рассказывала маме её любимую сказку наизусть. Оказывается, я выучила её, слушая из года в год мамин голос. До сих пор помню эту чёртову сказку слово в слово. Помню всегда лежала и с нетерпением ждала, когда же эта сказка закончится. Но, в ту ночь я хотела, чтобы эта глупая «Золушка» длилась вечно. Ведь мама из последних сил держалась на этом свете, слушая как я впервые читаю для неё.

Нет, я не дурочка! Я не ребёнок переросток! Я изменилась в ту ночь, когда читала сказку для умирающей матери. Просто потом запретила себе взрослеть. Мне хотелось навсегда остаться той маленькой девочкой, которой я была для своей мамы.

Мама дослушала сказку до конца, а потом еле заставила себя прошептать:

— Доченькаааа.

И её тихий вздох в динамик… Внутри меня что-то оборвалось. Сжалось до боли в груди и перехватило моё дыхание. Писк аппаратуры. Беготня. Гудки. Мамы не стало.