Страница 239 из 251
Никаких стройных колонн тут не было и в помине - хичины вели себя как самые настоящие дети пустыни: таращились по сторонам - особенно на апельсиновые деревья, кое-кто даже выскакивал, чтобы нарвать плодов в полу хафана. На конях ехали, как привыкли - толпой, останавливаясь у каждого фонтана, чтобы попить и поглазеть. Верблюдов вели в поводу, и вскоре главная улица приобрела весьма характерный вид и запах.
Неприхотливым животинкам никто не объяснил, что украшать мозаичные мостовые вонючими лепешками не принято.
"Немытое войско" прошествовало на площадь и остановилось перед террасой дворца, где уже стоял последний из Шарияров - признанный царь Дамир. Пока не коронованный. Отчего-то Ястреб с этим не торопился.
За ним, полукругом, расположились жрецы, раэды, евнухи и "лучшие люди". Эти выглядели не в пример лучше полудикой орды, да и пахли приятнее.
Но ветер дул в сторону от царя и тот не морщился. А, может, просто привык.
- Народ кесарии, - площадь загомонила, но тут же смолкла, повинуясь движению руки Шарияра. - Кто из вас еще помнит историю своего города? Кто умеет читать древние свитки? Столетия назад мой предок, Шарияр Амирей, погиб, защищая не свой народ от захватчиков. А свою супругу и новорожденного сына от вероломных подданных, решивших сменить династию...
Если царь Дамир хотел привлечь внимание и запомниться своему народу, то ему это удалось. На площадь упала тишина, которую нарушали только кони, переступая с ноги на ногу.
- Мой предок погиб не на стене города, сраженный стрелой в грудь, - Дамир обвел толпу серо-желтыми глазами, - Он погиб, загораживая тайных ход, где скрылась женщина с ребенком. Он был не в кольчуге, а в домашнем хафане. Его убили пятеро предателей.
- Царственный, - попробовал встрять один из "лучших", - что толку теперь, в этот великий день, вспоминать прошлое.
- Что толку? - Дамир, как тот самый ястреб-клинохвост, хищно развернулся к говорившему. - Кровь Амирея на этих камнях. А кровь тех, кто его убил - все еще течет в жилах тех, кто сегодня собрался здесь, чтобы венчать меня на царство. Сколько вы даете мне времени на этом троне? Смогу ли я привести в свой дом жену и взять на руки своего сына? Как скоро моя кровь прольется в одном из потайных ходов дворца.
Горожане молчали. Молчали и "лучшие люди" - но те не потому, что растерялись или, внезапно, вдруг обрели совесть.
Просто первый ряд "немытого войска", повинуясь сигналу Дамира, натянул луки.
- Стоит ли мне принимать у вас присягу? Или сделать умнее... Здесь те, в чьей верности у меня сомнений нет. Они привели меня к Золотому Трону, они встали за моей спиной. Они не ударят в нее ночью, исподтишка. И они готовы по одному моему знаку уничтожить тех, в ком течет кровь предателей.
Хичины одобрительно зашумели.
- Так как? - вкрадчиво спросил Дамир, - подать знак? Или найдется тот, кто душой и жизнью поручится за вашу верность?
В рядах "лучших людей" начались шевеления. Похоже, желающих стать поручителями в таком щекотливом деле, как дележка власти, было немного - но они нашлись.
- Что, и на Золотой Мост пойдете? - прищурился царь-ястреб.
"Поручители" мгновенно сдали назад, поспешив смешаться с толпой. Евнухи побледнели, а кто и нехорошо позеленел.
- Я пойду, - невысокий молодой воин показался почему-то из рядов "немытого войска". - Я готов поручиться за город Шариер и за все побережье перед тобой, царь Хаммгана. Но если я это сделаю, то землю, за которую я поручился, ты оставишь мне.
Юноша сдернул шамайту и обвел площадь темно-серыми, почти черными глазами. Евнухи и раэды повалились на колени со славами: "Священный! Священный вернулся!.."
Янг подошел к Дамиру. Тот смотрел на него с доброжелательным любопытством. И вдруг, на глазах у всей толпы поклонился в пояс:
- Благословения Ткачихи Гобелена, ассасин.
- Благословения Ткачихи, рыцарь, - поклон Янга был всего лишь уважительным кивком.