Страница 29 из 31
Сейчас здесь остались только настоящие. Кто ждёт рассвета без тягучей смертной тоски, оплакивая каждый миг бессмысленно прожитой жизни. Нет, у легионных костров вспоминают походных подружек, или верных друзей, или весёлые пирушки, или славные победы — о другом не говорят, ибо ни к чему воину омрачать последние спокойные часы думами о чёрном.
Как выглядит враг, все уже знали. Легаты собирали центурионов, те — шли в свои манипулы и когорты. Козлоногие твари. Здоровенные, что твой бык, но оружия нет. Строя не знают, дерутся каждый за себя. Ну, сильные. Ну, много их. Но ведь тем и славны легионы, что их порядок всегда бил и силу гномов, и число орков, и изощрённую искусность Дану. Легионы побеждали и вчера, и позавчера — так почему бы не победить и завтра? Ты, малой, главное, щит держи в линию, не размыкай и, когда скомандуют «дави!» — тут уж наваливайся, как можешь и как не можешь тоже, потому что наша стена щитов сомнёт любого, если её не разорвать по дурости. Но дураков тут уже давно не осталось, верно я говорю, ребята? Дураки, они все лежат — кто на Селиновом Валу, кто под Луоне или Саледрой, кто на Свилле или возле Ягодной гряды…
Звёзды поворачиваются, сменяют друг друга небесные часовые, следуя за ними, заступают на посты свежие караульщики. Откопаны рвы и сооружены палисады, в сотый раз проверены катапульты и баллисты, сосчитаны огнеприпасы, стрелы уложены тугими пучками, связки пи-шумов готовы к бою; легионы готовы так, как могут быть готовы только легионы.
А высланные вперёд дозорные сотни неспешно рысят, отступая перед угрюмо катящимся вперёд живым океанским валом: отдельные ручейки, струясь от Разлома каждый своею дорогой, достигали открытого поля перед холмами, где укрепились имперцы, и там сливались в единое море; а с запада маршировали новые сотни, неотличимые друг от друга, рогатые монстры, созданные для одного-единственного дела, не те, кого легионы разили на Свилле или Ягодной: эти не повернут назад, не бросят оружия, поняв, что окружены, и не попытаются спасти свои жизни. У них ведь, небось, и жизни-то самой не водится, так, одна видимость…
Император вышел из шатра. Заметил мигом вскочивших на ноги Сежес и нергианца — судя по встрёпанному виду обоих и раскрасневшимся щекам, тут явно имела место перебранка, едва не перешедшая в самую настоящую рукопашную.
— Мой повелитель!
— Ваше императорское величество, я… Кер-Тинор и трое Вольных выросли как из-под земли, отгородив правителя Мельина от чересчур рьяных чародеев.
— Сежес. Ты, посланец Нерга. В чём дело? Говори ты, волшебница.
Бывшая глава Голубого Лива послала кислому нергианцу язвительный взгляд.
— Мой Император, нам следует немедленно отступить! — выпалила чародейка. — Древние Силы, обещанные сим достойным аколитом Всебесцветного Ордена, отнюдь не торопятся к нам на помощь. Сегодня девятый день, мой повелитель, напоминаю на тот случай, если кто-то из здесь присутствующих, — ещё один ядовитый взгляд на нергианца, — не в ладах с устным счётом. Мы не выдержим штурма. Надо отойти, пока обещанные Древние не подоспеют. Мои помощники сбились со счёту. Козлоногих уже почти четверть миллиона, и они продолжают прибывать, магия работает, они все стягиваются в одно место, не пытаясь, как я понимаю, окружить нас. А в легионах лишь чуть больше сорока тысяч, это считая вместе с гномами и подошедшими когортами Пятнадцатого. Надо отступать, повелитель. Возможно, подтягивая подкрепления. И ожидая обещанной, — ухмылка Сежес резала, словно нож, — ожидая обещанной помощи.
— Ты! — Палец Императора указал на аколита всебесцветных.
— Ваше императорское величество. Да, обещанная мною помощь пока ещё не поступила. Но я ожидаю её с минуты на минуту. Если до рассвета ничего не изменится, я постараюсь услышать голос Нерга и немедля доведу все известия до слуха моего августейшего повелителя.
— С первыми лучами солнца эта орда повалит на нас, — яростно прошипела Сежес. — Мой Император, умоляю, заклинаю, вот, становлюсь на колени, — и она действительно бухнулась прямо в лагерную пыль, — отдайте приказ к отходу. Мы ещё успеем. Твари медлят, наверное, ждут, когда их соберётся ещё больше… Легионы сумеют оторваться. Отступим к Мельину, соберём когорты с побережья, вооружим всех, кто ещё не в строю, от мала до велика. И тогда… возможно… где-нибудь под Арсинумом или Бринзием…
— Повелитель! — резко перебил чародейку нергианец. Лицо его неприятно подёргивалось. — Я с трудом верю собственным ушам. Сежес предлагает отдать на полное разорение половину западного удела! Сейчас она говорит — Арсинум и Бринзий, а потом заявит, что отступать следует до Мельина и Гунберга; а там, не успев оглянуться, и до Гедерна доберёмся! Нет, повелитель, бой следует дать здесь и сейчас. Подумайте, сколько злокозненных тварей окажется на нашей земле, если мы станем мешкать и тянуть время! Что останется от ещё живых городов и сёл? Какая судьба будет ожидать их обитателей? Нет, у нас только один выход — сражаться, сражаться и ещё раз сражаться!
— А что станет делать во время этого сражения аколит Всебесцветного Ордена? — дрожащим от ярости голосом осведомилась Сежес. — Отсиживаться в обозе, притворяясь, что он «внимает голосу Нерга»?
Аколит с притворным смирением развёл руками.
— Я не владею ни мечом, ни копьём, ни щитом, досточтимая Сежес. От меня будет мало толку в первой линии легионов. Для общего успеха каждому надлежит исполнить свой долг. Мой заключается в том, чтобы и впрямь «слышать голос» моего Ордена. И, естественно, извещать об услышанном моего повелителя, выздоровлению которого я не перестаю радоваться.
Сежес криво улыбалась, и весь вид её, казалось, говорил: мол, знаю я цену твоей радости.
Император задумался. В словах чародейки Лива имелся свой резон. Если Древние Силы и впрямь опоздают к сражению — то как его легионы выстоят против катящегося на них живого моря?
— Проконсула ко мне, найдите, живо! Всех легионных легатов — срочно! — отрывисто бросил Император.
Конечно, они неплохо врылись в землю на этом рубеже, но, в конце концов, рвы и палисады можно выкопать и возвести заново. Легионерам не привыкать.