Страница 17 из 31
Этлау вздохнул. Скинул плащ, поддёрнул рукава широкого инквизиторского облачения.
— Смотри, маловерный. Я проделывал это не один раз. Откат будет очень силён, но… нужно же мне тебя убедить.
Отец-экзекутор подошёл к неподвижному Сугутору. Глаза гнома были закрыты, руки — бессильно раскинуты. Этлау положил обе ладони ему на грудь и замер. Губы инквизитора шевелились, но слов Фесс разобрать не смог.
Зато со внезапно режущей ясностью ощутил, как вдруг близко, совсем рядом оказались Серые Пределы. Стены камеры таяли, фонарь угас, пропала Рыся, тела орка и Рыси-воительницы, остались только он и Этлау над бездыханным Сугутором.
Отец-экзекутор пустил в ход действительно великую силу. Да, Фесс сразу ощутил в ней привычный привкус «от Чёрной башни». Было здесь немало и классической магии Спасителя, но — не только.
Третье. Что-то третье, чего Фесс не мог понять — только уловить, да и то с трудом.
Миг, другой, третий; инквизитор застыл неподвижно, лицо окаменело; а вот гном внезапно застонал и слегка пошевелился. Веки дрогнули, приподнялись, показалась мутная блескучая полоска глаза.
— Сугутор! — вырвалось у Фесса. Некромант одним прыжком очутился рядом… лишь для того, чтобы увидеть, как, тяжко всхлипнув, начал оседать обмякший инквизитор, а глаза гнома вновь закрылись, плечи опустились обратно на столешницу.
Наваждение сгинуло. Они стояли в той же самой камере, всё так же горели масляные лампы; вот только отец Этлау теперь не стоял, а лежал. Глаза инквизитора закатились, по подбородку стекала слюна.
— Папа! — Рысь-драконица оказалась рядом, обняла его, крепко прижалась.
— Ты видела, дочка? Ты видела?..
— Видела, и не только, — шепнула она. — Душа гнома… она возвращалась. Честное слово, папа, я такого никогда не… и мама тоже… память крови молчит, вернее, говорит — небывалое!
— Небывалое… — эхом повторил Фесс, по-прежнему не отрывая взгляда от сомкнувшихся век гнома.
Что это было? Иллюзия, до которых так охоча и в которых так сильна Западная Тьма? Иллюзия, которую почета невозможно отличить от реальности? Или инквизитору действительно удалось небывалое, что — если верить священным книгам Церкви Спасителя — доступно было только Ему?
— Давай поднимайся, Этлау. — Фесс подхватил обвисшего инквизитора под мышки, приподнял. — Нашёл время валяться… вставай… — Он затряс отца-экзекутора, словно пёс схваченную за загривок крысу.
Нет, слишком силён был откат. Тряси сейчас инквизитора, не тряси — не поможет.
Рысь подскочила к двери, прижалась, к чему-то прислушиваясь.
— Нет, не идут, — удовлетворённо сообщила она. — Нет смысла, папа, не надо…
Фесс только кивнул.
Делать. Что-то делать, немедленно, всё, что угодно. Делать или даже сражаться, пусть насмерть — чтобы хоть на время уйти от проклятого вопроса, взаправду Этлау сумел на миг вернуть душу бездыханному Сугутору или это лишь только видение, насланное Сущностью? Или… неважно кем, если Сущность, к примеру, не может дотянуться до святая святых Аркина.
— Пап, ты сделаешь, как он просил?
Рысь-драконица. Смотрит в глаза, резко, пронзительно. И всё время оглядывается на тонкий профиль другой Рыси, первой, в чью честь и получила это имя.
— Аэсоннэ… дочка… — невольно некромант вспомнил истинное имя юной драконицы.
— Ну конечно, сделаешь, — закончила она за него, осторожно поглаживая по плечу. — Пап, ты не думай. Я не… я тебя пойму, — решительно закончила она.
— Вот он, союз с инквизицией, — пробормотал Фесс, всё ещё удерживая висящего на руках безжизненного отца Этлау. — И наступающие на Аркин маги. И Птенцы. И наши собственные поури. И… и Фейруз.
— А ключ, папа? Что с ключом? То, за чем мы сюда шли?..
У Фесса вырвалось нечто вроде свирепого, рыкающего выдоха.
Ключ. Да, понятно, как же без него. Но… Этлау, будь ты проклят, очнёшься ты когда-нибудь или нет?!
Рысь поняла его. Коротко, без замаха, хлестнула инквизитора по щеке, раз, другой и третий.
И — то ли помог сей старый, как мир, способ, то ли Этлау пришёл в себя сам — но глаза отца-экзекутора открылись, мутные и красноватые, словно после долгой ночной попойки.
— Ох… о-ох, ох… не надо, дитя моё, не надо, вполне достаточно…
— На ногах стоять можешь, инквизитор? — получилось грубовато, но иначе Фесс сейчас вообще не мог.
— Чтобы убраться отсюда, сил хватит, — сухо отозвался Этлау. Он быстро овладевал собой. — Особые камеры, к сожалению, рядом с главным хранилищем аркинских архивов Святого Престола. Думаю, Неясыть, тебе было б небезынтересно в них заглянуть…
— Мне ещё предстоит заглянуть кое-куда. — Фесс поставил инквизитора на ноги. — Ну, выводи нас отсюда, преподобный отче. Не люблю оставаться в долгу. Не зря ж говорят, мол, инквизитор во взаймодавцах — не к добру.
Этлау растянул губы в подобии улыбки, постоял некоторое время, тяжело опираясь на стол.
— Идём, идём, некромант. Обратно в заброшенные катакомбы. Там есть несколько подходящих залов. Уму непостижимо, сколько труда в это вбито…
Тем же порядком они выбрались из особой камеры, Фесс с трудом заставил себя не оглядываться, словно не хотел выказывать слабости перед инквизитором.
— Всё в порядке, преподобный отче? — медовым от почтительности голосом осведомился всё тот же Эзра. — Вы бледны, преподобный. Не требуется ли помощь?
— Продолжай нести службу, доблестный страж, — скрипнул зубами инквизитор.
— Не нравится мне этот Эзра, — шёпотом закончил Этлау, когда они уже шагали по широкому подземному коридору, вежливо сторонясь, чтобы пропустить куда-то торопящихся и очень озабоченных монашков с охапками манускриптов. — Таким, как я, обычно не задают вопросов.
— Кто-то заподозрил самого преподобного? — ехидно осведомилась Рысь-драконица.
— В Аркине всё возможно, — коротко отмолвил Этлау.
— Но разве есть кто-то ещё, способный помериться силами с…
— Есть, — ещё резче бросил инквизитор. — Если не один человек, то… их совокупность, скажем так.
— Несмотря на знаменитый негатор? Кстати, как преподобный вступил во владение им? — Хватит отсиживаться, некромант. Этот самый «негатор» памятен ещё с Кривого Ручья. — И, кстати, раз уж пошёл такой разговор — почему этого негатора не было возле Чёрной башни?