Страница 14 из 31
У инквизитора сквозь зубы вырвался сдавленный стон.
— Да, я верил, и я думал именно так. Но… сейчас я вижу только Тьму. Чувствую только Тьму. Смотрю на себя подле Чёрной башни… и понимаю, что не был собой. Может, только в те краткие моменты, когда пытался говорить с тобой, некромант.
— Не могу сказать, что те твои речи могут служить образцом разумности, Этлау.
Инквизитор горько усмехнулся.
— Именно. Кому-то очень хотелось, чтобы мы вцепились друг другу в глотку, как два бешеных пса. Никогда не помню у себя такой ярости.
— А Большие Комары? — напомнил Фесс. — Когда ты с лёгкой душой принёс в жертву двоих, чтобы только упокоить погост и не дать мне сделать мою работу несравнимо меньшей ценой?
— Я блуждал во мраке, раньше почитая его светом, — помедлив, ответил инквизитор. — Я не ведал, что творю. Сейчас, конечно, я понимаю, что совершил немалый грех. Впрочем, здесь никто не может похвастаться незапятнанной белизной, кроме, конечно, её. — Он кивнул на Рысю. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло, некромант. У твоей дочери чистая душа. Без единого пятнышка.
— Спасибо за комплимент, — отозвалась Рыся. — Но всё-таки, святой отец, как же быть с…
— О да, с птенцами Салладорца, ордосскими магами и всем прочим? Видишь ли, умеренная и побеждённая слугами Спасителя Тьма, бесспорно, полезна для оздоровления души народной, — в голосе инквизитора послышался давно знакомый некроманту пафос. — Угроза Тьмы сдерживает гибельные страсти. Я не знаю, что случится с Эвиалом, если по милости Спасителя в один прекрасный день мы каким-то образом избавимся от Неё. Мне не нужны катастрофы. По секрету и только между нами, я вполне смирюсь с существованием этого Зла. Да, будут оживать кладбища, умруны станут нападать на мирные деревни, но это зло понятное, и, как бороться с ним, известно…
— Например? — не сдержавшись, осведомился Фесс.
— Например, не чинить препятствий факультету малефицистики, — отозвался инквизитор. — Разумеется, «не чинить препятствий» следует понимать «не чинить оные сверх необходимого». Это понял даже Святой Престол, выпустив соответствующую энциклику, тебе должны были о ней говорить, бедняга Иероним, да… Профессия некроманта требует особых людей, это яснее ясного. Не новых Салладорцев, нет. Именно таких, каким ты был, Неясыть, когда сошёл на причал несчастного Арвеста. Простых и честных бойцов с реальным и конкретным злом, которое выбирается из могил и разрывает людей в клочья, неважно, взрослых, стариков или детей, вплоть до младенцев в колыбелях. Святой Престол раньше тоже мог ошибаться, говорю я сейчас, и это именно мои слова, а не вложенное в мои уста… неведомо кем.
Вот что я бы хотел видеть, с известными изменениями — то, как выглядел Эвиал до того, как ты появился в нём, Неясыть.
— Не слишком ли поздно, инквизитор? Западная Тьма нашла дорогу за очерченные ей пределы. Чёрная башня — ясное тому доказательство.
— Не поздно, — покачал головой Этлау. — Я верю, что не поздно. Пока Ей нужны человекоорудия — ещё ничего не поздно.
— План твой, конечно, хорош, святой отец, — заметил Фесс. — Но я решительно не вижу путей к его осуществлению.
— Если бы я видел их сам, не сомневайся, Неясыть, я бы уже посвятил тебя во все подробности. Пока же… мне нужен ответ на мой вопрос.
Коридоры ветвились, расходились, сплетались и вновь расплетались, несколько раз отец-экзекутор отпирал тяжёлые железные двери, со скрипом поворачивавшиеся на покрытых ржавчиной петлях.
— Для чего тут вырыли все эти лабиринты? — осведомился некромант. — Тут же ничего нет, совсем ничего!..
— Ты просто не видишь.
Этлау остановился прямо посреди коридора, протянул руку, нашаривая какой-то одному ему ведомый выступ на гладкой стене. Послышался глухой рокот, и плита опустилась. За ней открылась железная дверь, даже не дверь, а дверища, которой позавидовали бы многие цитадели.
— Здесь помещались заклинательные покои, когда Святой Престол не жалел сил на разработку наших собственных магических систем, — пояснил Этлау. — Со временем, к сожалению, многое пришло в запустение.
— Заклинательные покои… — пробормотал некромант.
— Разумеется. Посуди сам, Неясыть, как мог знать сюда дорогу простой мальчишка, совсем недолго прослуживший у нас подпалачиком? Ты оказался очень неосторожен, некромант. А вот сейчас начнутся куда более интересные места, так что я, пожалуй, даже приглушу свой негатор. И чтобы ты сам лучше почувствовал, куда попадаешь, и чтобы не привлекать излишнего внимания. Среди святых братьев есть такие, чьё внимание сейчас… было бы нежелательно, — дипломатично закончил преподобный.
Мгновение — и на Фесса словно обрушилась лавина. Такое чувство, наверное, бывает у человека, долго проходившего с плотными затычками в ушах и, наконец, вынувшего их, причём на самом краю рыночной площади, где идёт большое гулянье.
Магия пронзала каждую сажень аркинских подземелий. Невольно некромант вспомнил, как, распятый, лежал на решётке — там, под серым небом, на лобном месте, лишённый всех сил, не могущий обратиться к чарам. А здесь — здесь каждый камень был пропитан волшебством. Скала цепко хранила память прозвучавших некогда заклинаний.
— Прислушайся, прислушайся получше, некромант, — заметил Этлау.
Фесс последовал совету.
…Здесь смешались все мыслимые и немыслимые виды чародейства. Здесь не брезговали даже человеческими жертвоприношениями, пытаясь подобрать ключи к тайне неупокоенности. Великий секрет, столь тщательно оберегаемый в Аркине; Этлау выдавал его небрежно, почти играючи. Конечно, Большие Комары Фесс не забыл бы вовек… но знать, что святые братья долго и упорно разрабатывали изуверский ритуал, долго учились управлять высвобождающейся силой… Добились, правда, всё равно немногого, если вспомнить, как по-варварски распорядился одноглазый отец-экзекутор свалившейся на него после обряда мощью.
— Нам дальше, — негромко сказал священник, глядя на нахмурившегося некроманта.
Тесные лестницы винтами врезались в плоть скалы. Стёртые ступени вели всё глубже, глубже и глубже, потолки сделались совсем низкими, Фессу пришлось согнуться в три погибели; стали попадаться широкие ниши, в них желтели кости — и притом отнюдь не всегда человеческие. Ржавые цепи тянулись к врезанным в стены кольцам; пустые глазницы черепов, казалось, провожали некроманта полными ненависти взглядами.