Написано кровью

Сью разогнулась и беззвучно заговорила сама с собой. Эта привычка иногда пригождалась перед лицом угрозы, когда ей чудилось, что окружающий мир ведет себя враждебно или непонятно. «Ну, успокойся. Ты же способная. Ладно, допустим, в такой ситуации ты раньше не бывала, но это не значит, что ты не сможешь с ней справиться. Итак, первое».

Насчет первого шага у нее не было сомнений. Она внесла молоко с крыльца, вернулась в кухню и поставила кипятиться воду в большом металлическом чайнике. Наполнила его до половины, чтобы помыть посуду. А маленькой кастрюльки хватит на чай. Она нарочито громко гремела посудой, когда делала все это. Открыла краны на полную мощность, грохнула чайник на газ, надеясь напугать существо, которое юркнуло под плиту, когда она пришла, чтобы больше не вылезало.

Чай, дешевый, похожий на порошок, хранился в жестяной коробке с изображением коронации Георга VI. Процессия тянулась по всем четырем сторонам чайницы: золоченый экипаж, открытое ландо, игрушечные, с негнущимися ногами солдаты, всадники в алых мундирах и киверах, похожих на красные пожарные ведра.

Пока заваривался чай, Сью заставила себя понюхать миски, расставленные на полу, чтобы разобраться, что можно оставить, а что следует выкинуть в мусорное ведро. В конце концов она решила выбросить все и отнесла на задний двор вместе с пустыми консервными банками. Что мешает ей сходить в магазин и купить еды для собаки?

Вилки и ложки рядком лежали на старых газетах. Костяные ручки пожелтели от времени, лезвия ножей разболтались и дребезжали. Она выбрала наименее потертую чайную ложку, нашла в кухонном шкафу кружку, убрала с молока слой замерзших сливок и налила его в кружку. Взяла кружку, пакет с сахаром, блюдце и пошла к нему.

Рекс, казалось, так и сидел все это время, не двигаясь. Сью села напротив.

— Сколько сахара?

Не получив ответа, стала припоминать, сколько Рекс клал, когда они собирались писательским кружком. Насколько ей помнилось, очень много. Она положила три чайные ложки, помешала и держала кружку, пока металлическая ручка не стала жечь пальцы. Тогда она пристроила кружку на каминную полку. Немного чая налила в блюдечко и поставила на пол, Монкальм подошел, опустил серую морду, понюхал блюдце, но пить не стал.

— Выпейте чаю, Рекс, — попросила Сью, — пожалуйста. — И добавила, вдруг сообразив: — Он ведь не станет пить, пока вы не попьете.

Рекс повернулся и посмотрел на нее в упор. И если прежде вид его расстроил Сью, то сейчас огорчил еще сильнее. Потому что он не узнавал ее. Смотрел диким взглядом, как будто перед ним был совершенно незнакомый человек.

Она снова взяла кружку, вложила ему в руки и поднесла ко рту.

— Ну, пожалуйста… Глоточек за Сью, — так она говорила детишкам в садике.

Рекс отпил немного, и Монкальм немедленно начал лакать, разбрызгивая чай огромным языком, так что в блюдце быстро ничего не осталось. Сент-Джон сделал еще несколько глотков и отставил кружку в сторону.

Сью снова спросила, не заболел ли он. Рекс ничего не отвечал, пока она не предложила:

— Вызвать доктора?

Рекс энергично замотал головой.

— Но что-то же надо делать.

— Со мной все в порядке.

— А с Монкальмом? — не отступала Сью. — С ним не все в порядке.

При этих словах Рекс беспокойно заворочался в своем старом, обитом красным бархатом кресле, заелозил взад-вперед, прижав руки к груди.

— Он ведь ничего не съел из того, что вы ему оставили.

И тут Рекс закричал, пустота в его глазах сменилась ужасом осознания. Он попытался встать, уцепившись за камин. Но его повело вперед, и он непременно упал бы, не подхвати его Сью. И хотя он казался совсем ветхим, этой ветхости было довольно много, и Сью сама зашаталась, когда попробовала усадить его обратно в кресло, одной рукой обнимая его за талию, а другой — упираясь ему в грудь.

На кухне кипел большой чайник. Сью слышала, как подпрыгивает и клацает крышка, расплескивается кипяток. Возможно, уже залило газ.

— О боже! Рекс! Пожалуйста… сядьте… — Она подвинула его еще на шаг ближе к креслу. — Сядьте, ладно? Пожалуйста…

Сел как раз Монкальм. А Рекс выпрямился, пошел к двери, споткнулся, но успел схватиться за край стола для военных игр. Сью оставила его там, а сама побежала в кухню.

Она нашла тряпку, такую грязную, что просто колом стояла, и подтерла пол вокруг плиты. Потом, отжимая тряпку над грязной раковиной, подумала: «Нет, я с этим не справлюсь. Какие бы суровые распоряжения себе ни отдавала. Я не могу, просто не могу. Как только приду домой, позвоню в социальную службу».

На пороге кухни появилась фигура, упиравшаяся головой в верхнюю дверную притолоку. У Сью перехватило дыхание. Отвлекшись на суету, она не услышала ни его шарканья в прихожей, ни стука когтей Монкальма.

— Сью. Простите меня. Я причинил вам столько беспокойства.

— О-о-о! — Она бросилась к нему. — Не говорите так, Рекс. Никакого беспокойства. Я просто растерялась, не знала, что делать.

— Вы очень добры.

— Вовсе нет, — запротестовала Сью и поверила тому, что сказала, как это часто бывает с людьми от природы добрыми.

Они смотрели друг на друга, и на Сью накатывала огромная волна облегчения, потому что глаза Рекса, хоть в них и стояли слезы, снова сделались ясными и умными. Он почти без ее помощи добрался до стола, сел и теперь оглядывался вокруг.

— А его еда? Миски?

— Миски в раковине.

Она налила в раковину оставшуюся горячую воду и теперь тщетно искала какое-нибудь моющее средство. Наконец нашла маленькую проволочную мочалку на длинной ручке с застрявшими в проволоке обмылками и яростно стала тереть ею миску, получив в награду за старания всего несколько пузырьков.

— Мясо я выбросила. Оно уже воняло. Если у вас кончился корм, не волнуйтесь. Я могу принести.

— Все нормально. Там еще есть в шкафу.

Она быстро помыла посуду, то и дело поглядывая через плечо с улыбкой, стараясь ни в коем случае не допустить, чтобы контакт между ними снова пропал. Потом она вытерла посуду почти прозрачным от ветхости кухонным полотенцем. Нашла собачий корм, а еще консервы — «зимний овощной суп», банка была довольно ржавая, с полустертым названием. Сью разогрела суп в той же кастрюле, где кипятила воду для чая. Все это время она не переставая что-то бормотала, вроде бы себе под нос, но так, чтобы Рекс это тоже слышал. Время от времени, в надежде укрепить связь, она задавала ему какой-нибудь вопрос и притворялась, будто не замечает, ответил он или нет.

Когда суп был готов, Сью стала искать что-нибудь кроме собачьей миски. В конце концов, сдавшись, налила суп в стеклянный жаростойкий контейнер и поставила его на стол. Рядом положила ложку.

— Я чувствую себя очень странно, — признался Рекс.

— Еще бы! Вы ведь наверняка не ели несколько дней.

— Не ел. — Рекс избегал смотреть на Монкальма.

Пес немедленно зашелся густым, гулким лаем и потрусил к Сью, которая выкладывала в миску кусочки мяса. Он встал на задние лапы, положил огромные передние на сушилку и, пуская слюни, дожидался, пока Сью украсит мясную пирамиду несколькими горошинками сухого корма. Наконец она поставила миску на пол. И глазом не успела моргнуть, как еды в миске уже не было. Это повторялось еще дважды.

Сью взяла поводок — он висел на перилах в прихожей. Пес, почуяв, куда ветер дует, чуть не сбил ее с ног. Ей с трудом удалось прицепить поводок к ошейнику.

— Выведу его побегать, — сказала она, понимая, что любой глагол и даже любое местоимение должны звучать в высшей степени оптимистически.

— О да, да, — воскликнул Рекс. — Спасибо! Спасибо большое, Сью.

— А вы пока постарайтесь управиться с супом, — велела она и, обмотав конец поводка несколько раз вокруг запястья, открыла кухонную дверь. Уже в дверях Сью оглянулась и добавила: — А когда я вернусь, нам надо будет поговорить.

Эми развешивала серые простыни на старой сушилке в хозяйственной пристройке. Она только что пропустила их через каландр, который отжимал довольно много воды, но ни в коем случае не всю. Даже в погожие летние дни ей не разрешалось развесить белье на просушку в саду. Гонория говорила, что это пошло.