Страница 6 из 30
Впрочем, гномы не такой народ, чтобы их легко можно было б испугать призраками. Когда тревога становилась до неприличия сильной, Сидри лишь покрепче стискивал гладкий, холодный эфес Алмазного Меча.
Он шел длинными извивами винтовых лестниц. Шел в полной тьме, на ощупь; факелы ему заменяло дивно обостренное Драгниром чутье.
Путь наверх оказался куда как длинен. Тайная дорога потому и была тайной, что вела в обход всех сколько-нибудь крупных залов, мастерских и копей.
Сидри шагал и дивился. Быть может, сумей он раньше отыскать вход в эту галерею, им бы не пришлось пробиваться вниз силой, с такими трудами и потерями. Но.., тогда тайна стала бы известна и его спутникам. Быть может, он, Сидри, еще мог бы положиться на слово Вольного – но вот Каменный Престол не положился бы никогда. Тем более они никогда бы не потерпели проникновения в тайну Алмазного Меча девушки-волшебницы. Дитя человеческой расы не смеет касаться гномьих святынь. А то она.., с ее-то проницательностью.., могла и догадаться кое о чем. Например – хотя бы приблизительно! – о том, что есть Драгнир и на что способна заключенная в нем мощь.
Нет, Тави должна была погибнуть. И унести с собой все, что знала. А кроме того, сэкономить Каменному Престолу изрядную сумму денег – из тех, что пришлось бы выплатить ей по завершении миссии. А кому, как не Сидри, было знать, каким трудом достаются гномам тяжелые золотые кругляшки имперской чеканки! Согнанные со всех мало-мальски крупных золотых приисков, лишенные доступа к жилам, гномы вынуждены были пробавляться самыми бедными рудами, которыми раньше побрезговали бы даже алчный гоблин или кобольд. Но и в этом случае Каменный Престол, по крупицам копя золото, не осмеливался подделывать монеты Империи. Разумеется, подземным мастерам ничего не стоило бы воссоздать форму, причем так, чтобы даже на монетном дворе ничего бы не заподозрили.., но их несравненное искусство ничего не могло сделать против магии Радуги. Волшебники Семицветья пристально следили за полновесностью ходившей в их владениях монеты, и еще каким-то образом они всегда знали, где она отчеканена. Трупы фальшивомонетчиков, болтавшиеся на косых крестах возле самых оживленных перекрестков неподалеку от Мельина, были куда как красноречивы.
Все золото гномам шло от торговли. А уже имперские купцы, разумеется, всегда брали товары подземных обитателей по дешевке. Даже полудрагоценные камни, милостиво оставленные «на поживу» гномам. Что же говорить о железных крицах или полуобработанных заготовках! Разумеется, о том, чтобы ковать на продажу оружие, и речи быть не могло.
Ну что ж, значит, он, Сидри, сделал вдвойне доброе дело. Сколько пришлось надрываться его соплеменникам, чтобы добыть те самые золотые имперские кругляши, которыми Тави и Кан-Торог надеялись получить свою плату! Сколько пролито было пота, сколько пришлось перелопатить бедной, полупустой руды, сколько пережечь угля, чтобы в конце концов казна Каменного Престола стала хоть сколько-нибудь полнее! Сидри без преувеличения считал, что выпускать из рук просто так хоть одну доставшуюся таким трудом монетку – не что иное, как преступление.
Он поднимался молча, лишь изредка позволяя себе краткий отдых. Гномы могут подолгу обходиться без пищи, правда, возмещая сие неумеренным обжорством, как только представляется возможность. Потом, когда кончится Ливень, он выберется наружу. У него окажется фора в несколько дней, пока добытчики из Хвалина и даже пережидающие Ливень в Главном Чертоге гномьего королевства наконец рискнут высунуть носы из своих убежищ.
Все хорошо, Сидри…
Галерея закончилась крошечной квадратной камерой – тупиком. Гном засветил один из немногих оставшихся у него факелов, несколько мгновений осматривал се, сосредоточенно посвистывая, а затем нажал на едва заметный выступ, притаившийся в дальнем углу как раз на высоте его, Сидри, глаз.
Послышался глухой скрежет. Несмотря на прошедшие годы, сооруженный гномами механизм работал безупречно. Плиты одной из стен начали расходиться; гном поспешил нажать на скрытый рычаг вторично, боясь пустить внутрь капли Смертного Ливня. Каменные ставни послушно сомкнулись.
Натекшую лужицу ядовито-желтой жижи гном долго и тщательно забрасывал каменной крошкой. Ему вновь повезло – галерея открывалась в один из древних наблюдательных пунктов, разбросанных по южным склонам Хребта Скелетов. Теперь оставалось только спуститься вниз – не по лестнице, а по скале.
Как только кончится Ливень.
Бешеный бег сквозь тьму. Ноги сами несли Тави, несли неведомо куда, повинуясь только одному приказу – вперед и вверх. Горы послушно раскрыли перед ней свое чрево, она мчалась по запутанным тоннелям, не думая, не запоминая дороги, влекомая одной лишь мыслью – подальше от явившегося из мрака чудовища.
…Остановилась она, лишь когда совсем выбилась из сил. Мрак навалился со всех сторон удушающей массой, и только сейчас Тави поняла, что все время, пока бежала, она оставалась в абсолютной, непроглядной тьме без малейшего проблеска света. И при том каким-то чудом умудрилась ни разу не споткнуться и ни на что не налететь. Сейчас, когда унималось бешеное биение сердца, она уже могла припомнить – вся паутина тоннелей предстала ей в каком-то неярком сером свете, угасшем, как только она остановилась. Кажется, сейчас она на какой-то развилке… Девушка ощупью добралась до стены, села. Зверски хотелось пить, пришлось свернуть голову сберегавшейся на черный день фляжке.
Вода тяжелыми глотками катилась вниз по горлу, Тави усилием воли сдержала готовый вот-вот прорваться панический страх – она одна, заблудившаяся во тьме неведомых переходов, где и сами гномы не ходили без света, что она станет теперь делать, на самом краю неотвратимой гибели?
«Ты волшебница, моя дорогая. Ну так и поступай соответственно».
Заплечный мешок был цел, на месте оказалось и оружие (хотя, когда ТАК улепетываешь, во все лопатки, не диво остаться и без штанов); самое же главное – глубоко внутри тлела негаснущая искорка магии, то, что дает жизни волшебника и цель, и смысл.
«Ну-ка, хватит сидеть, – прикрикнула на себя Тави. – За работу, подруга! Надо.., надо отыскать… Кан-Торога…»