Панама Андерграунд

Мне приходит СМС от моего приятеля Слима: «Фсе я дома прихади када хочет». Я докуриваю свою самокрутку, выключаю компьютер и тащусь в спальню к Азаду, чтобы стырить у него футболку. Все мои уже грязные, мне бы сходить в прачечную. Брательник хорошо дрыхнет в своей постельке с открытой пастью и трусами на глазах, защищающих их от солнечного света: в нашей хате на окнах нет ни штор, ни жалюзи.

Я беру черную футболку и, раз уж возникла такая маза, прихватываю еще и толстовку. Выскользнув из комнаты, я натягиваю шузы на ноги. Направление – Бельвиль. Я иду к моему приятелю Слиму на район, где полно разных гетто, таких как Ребеваль, улица Пиа, 140-й дом и жилой комплекс Рампоно. Есть чем забить мой путеводитель. В этом месте проходит внушительный трафик наркотиков, и именно в Бельвиле можно найти лучший гашиш и лучший кокс в Панаме – экспертное мнение. Кстати, с конца 70-х годов этот район стал вторым по значимости панамским чайна-тауном после китайского квартала XIII округа. Помню, в 2007 году один журналюга внедрился в азиатскую общину в Париже. В его документалке китайско-камбоджийский крестный отец на камеру показывал гранаты, помповое оружие, пистолеты Magnum и Beretta.

Надев куртку, я двигаю на Бельвиль.

Иду вдоль бульвара Вилет, бросая быстрые взгляды на прогуливающихся около меня девушек. Этим китаянкам около сорока лет, и они продают свое тело по тарифу пятьдесят евро за трах. Постоянные клиенты могут сторговаться – в основном это арабы на пенсии. Однажды после веселенького вечера я попробовал переспать с одной из таких в квартирке вроде тех, где нелегальные мигранты стряпают пельмени. Там было мрачно, ужасно воняло, проститутка раздваивалась перед моими глазами, и у меня не вставал. Помню, меня вырвало в умывальник, стоявший в спальне.

Я останавливаюсь, чтобы прикурить косячок, и замечаю Виржини Депант, выгуливающую черного бульдога на центральной аллее. Не знал, что писательница в стране: я думал, что она в Испании. Насрать. Я продолжаю идти по бульвару Бельвиль, почти задевая столики на террасах «Туниса-Туниса» и «Кифоли», двух тунисских ресторанов, одним из которых владеют арабы, а другим – евреи. Поворачиваю налево к улице Рампоно. Вообще-то, мой брательник Слим с улицы Пиа, но вот уже пять лет он живет здесь, в сити РПН. Он более или менее хорошо знает всех прохвостов XX округа; знает, кто продает наркоту на районе, кто ворует, кто грабит китайских продавцов или с помощью подъемного крана срывает с земли банковские аппараты.

Я подступаю к дверям логова. Редуан и его стая оккупировали бетонный вход, словно попрошайки. Исходящий от них запах анаши щекочет мне нос. Это черный, богатый на специи гашиш, должно быть, афганский или непальский. Признаюсь, я не корчу из себя храбреца, особенно в этой зоне. Здесь меня плохо знают, и этим малявкам я не очень-то нравлюсь. Парнишки из РПН не в ладах с хахалем Дины и особенно с его младшим братом – Уалисом. По логике этих бродяг, друзья моих врагов – мои враги.

Я погружаюсь в гетто. Редуан приветствует меня неуверенным кивком. Это что-то среднее между «привет» и «да пошел ты!». Я оказываюсь на лестничном пролете «А» и пересекаю холл, охраняемый многочисленной командой дозорных. Я делаю вид, что не замечаю их. Темнокожий парень, только вышедший из периода полового созревания, харкает мне под ноги:

– Эй, это ты – тот тип, который якшается с парнями с Барбес?[11]

Как со мной разговаривает этот сопляк?

– Что? – я ловлю его взгляд. – Есть проблемы?

Спеси в том мелком ублюдке не поубавилось: его руки скрещены, а спина прижата в стене холла. Он говорит нарочито спокойно:

– А тебе че? И че ты сделаешь? Здесь ты на моей территории, и мне насрать, что ты знаком со Слимом! Знаешь что? Лучше помалкивай, а то мы тебя отпиздим!

Дерьмо! Гол в его пользу. Если я открою варежку, не уверен, что уйду отсюда целым. Правда в том, что я действительно не на своей территории.

Я поднимаюсь к другу.

Слима я знаю с колыбели. Довольно высокий, толстый и опухший подпольный таксист. Морда араба, борода как у салафита, а взгляд как из фильма «Лицо со шрамом». Мы оба выросли в одном и том же городке 94-го административного департамента и ходили в одну и ту же школу Он один из моих самых старых друзей. Когда ему было пятнадцать, семья Слима переехала в Париж – в XX округ, из которого мой друган после никогда не уезжал.

Слим – хороший приятель, но плохой тип. В его репертуаре: домашнее насилие, мошенничество, наркотики (особенно порошковые), различные нарушения правил дорожного движения и в довершение всего пара-тройка потасовок, из-за которых он на семь месяцев загремел в тюрьму.

Мы здороваемся кулак о кулак, и я пересекаю порог его халупы:

– Черт побери, нервная мелюзга дежурит внизу!

– Нет, Зарка, не переживай, они не кусаются! Ну а ты сам, что у тебя за делишки с парнями с XVIII?

– Брось ты это! Нет у меня никаких делишек, я просто знаю Каиса, это мужик моей сестренки.

– Вот именно в твоем Каисе и проблема: он чересчур оберегает своего брата.

– Это нормально, ты бы что, своего не стал защищать?

Я присаживаюсь на диван в зале. На журнальном столике стоит комп, на экране которого идет видео с ютуба под названием «Секрет египетских пирамид».

– Блин, Слим, ты теперь интересуешься Древним Египтом? Не то что твоя привычная порнушка, наверное.

– Заткнись, сволочь! Это очень интересный репортаж, там объясняют, что пирамиды не могли быть построены людьми.

– Что, правда? И кто же тогда их построил?

– В этом-то и дело, они не знают!

В квартире Слима настоящий свинарник с тех пор, как его жена Асма после очередного удара головой по ее челюсти смылась на родину. Во всех углах зала скопилась пыль, пепельницы полны окурков, и повсюду валяются пустые бутылки, и это если не принимать во внимание два пакета с мусором, оставленных у входа в квартиру. Честное слово, мой друган слишком запустил все тут!

Косячок во рту, Слим подсаживается ко мне:

– Ну что, брат, что расскажешь?

– Ничего особенного! У тебя есть кокс? Это для Дины…

– Ага, щас сделаю! Сколько тебе нужно?

– Дай-ка мне граммов пять, этого хватит!

– Нет проблем! Только вот, когда будешь выходить, запрячь порошок себе в трусы. Полицейские что-то очень часто шныряют здесь в последнее время. Не знаю, что случилось с копами: может, планеты не так встали или что.

– Ладно, толстяк, я буду осторожен.

Слим передает мне свой косяк, я снова взрываю его и делаю две долгие затяжки. Грех жаловаться, бельвильская дурь по-любому лучшая в Панаме. Не идет ни в какое сравнение с тем, что можно найти на Барбес, где в гашиш добавляют каучуковый порошок и верблюжье говно. Звонит мой телефон. Это Азад. Я не беру трубку.

– Слим, скажи, я тут собираюсь писать путеводитель по подворотням Панамы. Ты знаешь что-нибудь о китайских делишках в Бельвиле? Ну, типа про мафию, триаду, тайные сети и так далее… Я бы хотел рассказать о них в своей книге, нацарапать главу о китайской мафии.

– Ну, чуток! На улице Ребеваль есть игорная комната, которой владеют азиаты, и еще есть шлюхи рядом с метро, но не знаю, поможет ли тебе это.

Не-а, с такой информацией мне не грозит разродиться бестселлером. В идеале мне бы раздобыть контакты какого-нибудь китайского торговца или подпольщика, но болтливый азиат – такое же редкое явление, как жемчуг в ракушке. Не так уж легко внедриться в их среду.

– Спасибо, Слим… Можешь дать мне кокса?

– Сейчас?

– Да, пожалуйста, мне уже нужно топать на Пигаль.

Мой друг, энергичный как тюлень, встает, исчезает в спальне и возвращается через пару секунд. Он продает мне приличный пакетик с порошком за три сотни евро. Я запихиваю товар поглубже в трусы, ближе к мошонке. Азад снова пытается до меня дозвониться, и я снова не отвечаю на звонок. Афганец часто звонит мне, чтобы попросить о помощи: куда-то его сопроводить, помочь с переездом, что-то для него забрать. Вот почему я стараюсь играть в мертвеца и ждать, пока он оставит мне сообщение на автоответчике: так я буду знать, нужно ли мне готовить несуществующую отговорку, прежде чем перезвонить.

11

Улица, станция метро и район в XVIII округе. – Прим. пер.