Страница 7 из 25
То ли его отсюда прогнали, подумал некромант, внезапно уловив слабый, но чёткий сладковатый запах тления.
Фесс остановился. Кровь бежала быстрее с каждым мигом. Он почувствовал опасность. Знакомую, привычную, можно даже сказать – рутинную. Впереди его поджидало отнюдь не древнее чудище, невесть как пробудившееся от многовекового сна и теперь гонимое голодом, вовсе нет. Неупокоенные. Самые обычные, вылезшие из могил неупокоенные. Зомби, старые скелеты, мумифицированные останки – вся эта Нечисть, что жила теперь своей второй жизнью, движимая одной лишь страстью – убивать живых.
Огонёк тревожно заколебался в воздухе, словно тоже стараясь предупредить некроманта.
– Я помню, что ты сказал мне, Сфайрат. – Фесс не сомневался, что дракон слышит его сейчас. – Я не знаю, почему ты не покончил с этой Нечистью сам, но я выполню свою работу. Пусть даже мне никто за неё не заплатит.
Он перехватил поудобнее посох. Торопиться не следовало. Темнота была верным союзником неупокоенных. Конечно, в таких случаях ордонансы и наставления советовали прибегать к ритуальной магии. Пентаграммы, изменяющие и перенацеливающие ток магических энергий. Редкие ингредиенты, природой созданные адсорбенты и релизаторы колдовских энергий. Применённое в должной пропорции, умело и аккуратно, всё это в принципе должно было позволить некроманту одержать верх, даже не вступая в ближний бой с тварями.
Фесс заколебался. После эгестского разгрома ему как никогда хотелось именно схватки грудь на грудь; окажись при нём: меч, он вообще, быть может, предпочёл бы изрубить неупокоенных на мелкие куски, подкрепляя каждый свой удар магией, но…
Нет, он не будет рисковать. Он станет очень, очень, очень хорошим некромантом. Минимум Чёрного колдовства. Максимум результата.
Его вещи, спасённые эльфами, должны были найтись, это ему тоже обещал дракон, но сейчас у Фесса не было ни одного из потребных ингредиентов. Всё, на что он мог рассчитывать, – это гептаграмма и в качестве крайнего средства – его посох, если всё-таки придётся сойтись врукопашную.
Неплохо было б провести сейчас кошачий гримуар, почерпнуть силы, но… туг, в пещере, не отыскать было и пары захудалых летучих мышей, не говоря уж о кошках.
Фесс начал торопливо чертить магическую фигуру, выцарапывая линии семилучевой звезды прямо на тёмных досках настила. Неупокоенные не приближались, но времени у некроманта было в обрез – нечисть обладает редкостным умением чуять живых. И тогда, лишённые страха смерти, движимые одной лишь ненавистью, они атакуют. И будут атаковать до тех пор, пока он не перебьёт их всех.
Конспекты и чертежи остались в его вещах, но память, как оказалось, цепко хранила всё необходимое. Семь лучей. Семь символов стихии и иные проявления великой Животворящей силы. Теперь Фесс знал, откуда она взялась, и это странным образом помогало.
Пламя. Ветер. Вода. Земля. Растущее на ней. Ходящее по ней. Мыслящее на ней. Семь символов Светлой магии. Изменённые, искажённые, потому что им предстояло не дарить жизнь, а отнимать. Вернее, отнимать не настоящую жизнь, а лишь её жуткое подобие, но… Неожиданно Фесс поймал себя на мысли – а что происходит с душами тех, чьи тела столь безжалостно вырваны из могильного покоя? Что, если они испытывают боль, страх, ненависть, скитаясь там, за пределами мира живых? Что, если каждый его молодецкий удар отзывается рвущей не существующие уже внутренности, но от этого не менее реальной болью в неприкаянной душе того бедняги, чьё тело – не по его вине! – оказалось здесь?..
Саттарская ведьма, подумал некромант. Саттар-ская ведьма… тебя было жалко, но что ты сотворила с десятками и сотнями спокойно спавших?.. И что творил с ними ты сам, Кэр Лаэда, когда твои заклинания взрывали и обращали в каменную пыль старые склепы эгестского кафедрального собора?..
Некоторое время он стоял, прислушиваясь. Неупокоенные былиблизко, но отчего-то ни один из них не сделал попытки приблизиться. Семилучевая звезда начала слабо светиться, лёгкие зеленоватые лучи пробивались сквозь доски, и Фесс вновь поразился тому, насколько же легко действует здесь это заклинание, – а испробовал бы он применить его, скажем, в Кинте Дальнем!
Следовало торопиться.
Некромант крадучись двинулся вперёд, и даже огонек его слегка приугас, точно понимая серьезность момента. Настил стал понижаться – или, скорее, это поднималось дно пещеры. Запах тления усиливался. Чувства не обманывали – впереди на его пути засела кучка неупокоенных. Скорее всего зомби, хотя нельзя было исключить и бродячих костяков. Так или иначе, ему следовало выманить их, увлечь за собой – прямо к своей звезде.
Вскоре он услыхал какое-то странное не то хрюканье, не то фырканье, не то урчанье – всё вместе; потом донеслось и клацанье зубов. Помост стал совсем низким, перила исчезли. Шагах в десяти от настила Фесс увидел катящую свои тёмные воды подземную реку. Огонёк внезапно и резко метнулся вверх, вспыхнул ярко, настолько ярко, что некромант принуждён был даже на миг зажмуриться. Увиденное врезалось ему в память, словно высеченное резцом; и в тот же миг, не мешкая, он резко бросился бежать обратно. Бежал, со злой радостью слыша за спиной тяжёлый топот и скрип костей.
В короткое мгновение вспышки он увидел перед собой шестерых. Четверо неупокоенных, судя по всему, были обычными зомби: в меру истрёпанные, в меру разложившиеся, у одного сломана рука и обломок острой кости торчал из лохмотьев плоти на левом плече, ещё двое – скелеты в ржавых рогатых шлемах, со столь же ржавыми клинками в бесплотных пальцах.
Но поразило некроманта, само собой, не это. И даже не вид растерзанного человеческого тела, лежавшего на земле, – в том, чтобы убивать живых, и заключается единственный смысл существования неупокоенных; шестеро тварей, бестий, вырванных из могил страшным и злым чародейством, ели ещё тёплую плоть того несчастного, которого им невесть как удалось схватить здесь, в глубинах земли.
От одного этого вида желудок некроманта скрутило жестоким спазмом. Никогда, никогда, никогда ни один трактат не говорил о том, что неупокоенные способны есть, ни одна теория не утверждала, что для поддержания их сил им требуется пища. Разорвать в клочья – это да. Но есть, пожирать, отправлять к себе в отсутствующие (по крайней мере у скелетов) внутренности – такого ещё не бывало.