Злоба (ЛП)

‘Почему ты не пришел на праздник в Бадун?- Спросил Корбан, вспомнив, что они не присутствовали на пиру и дуэли.

- Что? Это было много лун назад.’

- Ну и что?- пожал плечами Корбан. ‘Там были все, а ты пропустил дуэль. Я хотел поговорить с тобой об этом.’

‘У меня были на то причины, - сказал Халион, плотно сжав губы. - А теперь будь внимателен.- Он снова повернулся к спору между Марроком и его братом.

Теперь двое мужчин обменивались ударами, огромными взмахами и быстрыми выпадами, блокируя и нанося многократные удары.

- Маррок отлично справляется с моим братом, - сказал Халион. ‘Он стратег, а мой брат-сила природы. Если бы он не был так хорош, его гнев уже давно убил бы его. Некоторые мужчины таковы, Корбан, это видно по их глазам. Это тоже может быть оружием. Мужчины совершают ошибки, когда злятся.’

- Я знаю. Гнев-это враг, поскольку Г ... - Корбан замолчал. Халион взглянул на него, но ничего не сказал.

- А Коналл предпочел бы сражаться со щитом?- Спросил Корбан.

‘Иногда. Если ситуация того требует. Он предпочитает пользоваться двумя мечами или мечом и ножом.- Он ухмыльнулся. ‘Как я уже сказал, он не терпеливый человек. Но он быстр, быстрей, чем я когда-либо видел.’

Словно в подтверждение слов Халиона, Коналл увеличил скорость атаки, и его рука с мечом расплылась перед глазами Корбана. Он рванулся вперед, делая выпад щитом, крепко спрятав меч за ним, скрытый от взгляда Маррока. Он замахнулся клинком на ребра Маррока, остановил удар, когда тот двинулся блокировать удар, и полукругом опустил меч вниз, под край щита Маррока, затем вверх, кончик клинка вонзился в живот охотника.

Маррок сделал паузу, выглядя слегка смущенным, затем понял, что состязание закончилось. Он наклонил голову к Коналлу, который снова ухмыльнулся.

- Многие думают, что фехтование зависит от того, кто сильнее, - сказал Халион, - и часто я думаю, что это правда. Но для мастеров – тех, кто планирует прожить дольше всех-фехтование-это обман. О том, чтобы заставить противника думать, что ты нанесешь удар слева, а затем ударишь справа, заставляя его думать, что ты будешь рубить, но вместо этого делаешь выпад. Обман. Вот как Коналл только что победил Маррока: его меч был не там, где он заставил Маррока думать, так что защита Маррока, его вес, его фокус были где-то еще. И он использовал свой щит, чтобы помочь обману. Вот видишь?’

‘Я . . . да, это так.’

- Дуэль, о которой ты упоминал в Бадуне между Таллом и Моркантом, хотя я и не видел ее, но слышал о каждом ударе.’

Корбан с энтузиазмом кивнул. Как он вообще мог забыть?

- Талл добился этого обманом, помнишь, швырнув камыш Морканту в лицо? У него острый ум, Талл, острый, как его клинок. Люди думают, что он просто подавляет своих противников, потому что он большой, но это не так. Он думает. Это непростая задача, когда ты борешься за то, чтобы остаться в живых. Ну же, парень, теперь, когда ты увидел, как можно использовать щит, давай посмотрим, как ты справишься.’

Корбан последовал за Халионом к оружейным полкам. Он много раз пробовал работать щитом, но все еще чувствовал себя не совсем комфортно. Его тренировки с Гаром всегда проходили с двуручным тренировочным мечом. Это было любимое оружие конюха, и именно с ним он чувствовал себя наиболее непринужденно.

Он оглядел поле, хрустя замерзшей травой, и увидел Талла, стоящего во весь рост перед горсткой воинов, с которыми он работал.

Его мама изменилась с тех пор, как он вернулся из Бадуна. Он часто ловил ее на том, что она смотрит на него с непроницаемым выражением лица. И она еще больше прикасалась к нему; не то чтобы она никогда не проявляла к нему нежности до его путешествия, но теперь она будет тянуться к нему всякий раз, когда они окажутся в одной комнате, даже если это будет просто прикосновение ее пальцев к тыльной стороне его ладони. Может быть, это из-за его обморока.

Но она была не единственной, кто уделял ему больше внимания. Где бы он ни был, он видел своего отца или Гара. Когда Брина выполняла его работу по дому, которая каким-то образом стала постоянной, Гар был поблизости, работая с лошадьми в загонах; и если не в кузнице со своим отцом, он часто чувствовал присутствие большого человека поблизости, даже когда проводил свое скудное свободное время с Датом вокруг деревни. Это начинало его раздражать.

- Следи, чтобы хватка у тебя была хорошая, это может сделать разницу между сломанной рукой или нет, - сказал Халион, когда Корбан поднял старый, потрепанный щит. Затем они приступили к делу, Халион заставлял Корбана обдумывать каждое движение, заставляя его расплачиваться новым синяком за каждую необдуманную ошибку. Вскоре рука Корбана онемела, а плечо пульсировало от ударов, которые проникли сквозь щит в его руку. Халион по-волчьи ухмыльнулся ему. ‘На сегодня хватит, парень.’

- Хорошо, - буркнул Корбан, чувствуя, как пот заливает ему глаза.

‘У тебя все хорошо получается. Более чем хорошо управляется с клинком, и твой щит тоже неплохо работает. Но нам нужно сосредоточиться на луке и копье.’

- Угу’ - буркнул Корбан. - Мне вполне достаточно меча. Воины не пользуются луком – зачем мне учиться?’

- Потому что воинам нужно есть, - ответил Халион. ‘У тебя не будет еды, которую другие люди будут ловить для тебя всю твою жизнь. Тебе нужно будет сыграть свою роль. И кто знает? Может быть, когда-нибудь тебе придется самому приносить еду. Тогда ты будешь рад провести время с луком и копьем.’

Корбан не ответил. Он знал, что в словах Халиона есть смысл, но ему не терпелось научиться владеть мечом. В поклоне просто не было чести, если только ты не был охотником, как Маррок. Он уже попробовал это сделать, когда Халион стоял у него за спиной, но у него ничего не вышло. Он снял кожу с предплечья не одним неудачным ударом.

Он бросил взгляд на дальний конец поля, увидел высокую, неуклюжую фигуру Тарбена, рядом с ним-маленький, четко очерченный силуэт Дата, который, выпрямив спину, безошибочно пускал стрелы в соломенные мишени. Сын рыбака прекрасно владел этим оружием, хотя и не был слишком доволен своими новыми способностями – он мечтал стать фехтовальщиком. Только так он попадет в руки барона как воин, и это было его тайной мечтой: сбежать с лодки своего отца, рыбачить, плавать по морю, и вырезать жизнь воина для себя.

‘Но не сегодня, парень’ - сказал Халион, заметив кислое выражение лица Корбана. - На сегодня мы закончили. Увидимся завтра.’

Корбан потащился прочь с поля, и при его приближении из-под первого дерева рябиновой аллеи поднялась Буря.

Другие уходили с поля, гуляя поодиночке или небольшими группами. Корбан почти не обращал на них внимания, пока не услышал тихое рычание Бури. Он поднял глаза и увидел Рафа и его обычного спутника Крейна. Они шли, сгорбившись, хватая пригоршни гравия и камней и бросая их в кого-то впереди.

Корбан ускорил шаг, пытаясь лучше разглядеть, что происходит.

Перед Рафом Шагала высокая, широкоплечая фигура, склонив голову, когда мелкие камешки рикошетом отскакивали от его спины.

Раф рассмеялся. ‘Совсем как его отец, - говорил Сын охотника. ‘На поле боя нет места ни трусам, ни сыновьям трусов.’

Фигура впереди внезапно остановилась и обернулась. Это был Фаррелл, сын Анварта, воин, который, по слухам, притворился раненым в Лесу Мрака, когда был убит Рагор. Кулаки Фаррелла были сжаты, лицо покраснело и сморщилось. Слезы запятнали его щеки.

- Что?- сказал Раф, неторопливо подходя к нему.

Фаррелла трясло. - Просто ... перестань, - сказал он дрожащим голосом. Он был моложе Корбана, но ростом с Рафа и шире в плечах.

Крейн встал рядом с Рафом.

‘Нет, - сказал Раф, - не думаю, что я это сделаю. Рябиновое поле предназначено для обучения воинов. Почему бы тебе не проводить свои дни в деревне? Попробуйте потрошить и мыть рыбу вместе с другими женщинами.’

- П-почему ты . . .?- Фаррелл запнулся.

Корбан подошел к группе. Глубокое, жгучее ощущение распространялось от его живота наружу. - Оставь его в покое, - услышал он собственный голос.