Знаки

Прошло двадцать минут, и он показался. Одет в костюм, как бюрократ. Каковым и является. Никакой пухлой папки у него не было. Прошли те времена.

«А я уже достаточно старая, чтобы помнить “те времена”», – подумала Рил.

Купив газету в автомате, он захлопнул металлическую застекленную дверцу, подергал, чтобы проверить, хорошо ли она закрылась. Слишком заурядные действия, чтобы привлечь чье бы то ни было внимание.

Повернулся и зашагал прочь.

Дождавшись его ухода, Рил подошла к автомату, бросила монеты, открыла дверцу и взяла верхнюю газету с пачки. И в тот же миг сжала в руке черную флешку, оставленную там мужчиной.

Старомодная процедура закладки для передачи современной цифровой информации. Информант – старый друг, кое-чем ей обязанный и еще не ведающий, что остальные спецслужбы уже испытывают к ней пристальный интерес. И что агентство предпочло сомкнуть ряды, чтобы прикрыть ее уклонение от служебных обязанностей. В этом Рил убедилась, воспользовавшись электронными черными ходами в базы данных агентства, которые она внедрила давным-давно. Скоро эти черные ходы крепко-накрепко заколотят, а ее старые друзья будут из кожи вон лезть, чтобы прикончить ее. Но пока доступ есть.

Развернувшись, Рил зашагала прочь неспешной походкой, но обострив все чувства до предела. Юркнув в забегаловку, направилась в женский туалет. Достала флешку и приборчик из другого кармана, чтобы проверить, нет ли на накопителе вредоносного ПО или электронного трекера. Друзья друзьями, но в шпионском бизнесе настоящих друзей не наживешь – только врагов и людей, которые могут стать врагами.

На флешке никаких подвохов.

Рил кружным путем вернулась в отель, воспользовавшись такси, автобусом, метро и, наконец, своими двумя. Два часа спустя вернулась в свою комнату в почти полной уверенности, что последние три часа была вне зоны внимания тех, кто ее разыскивает.

Сбросив туфли, уселась за письменный стол у стены. Открыла ноутбук, воткнула накопитель в гнездо. Кликнула досье, и на экране развернулась информация.

Жизнь Уилла Роби – ну, в пределах осведомленности его работодателя. Часть уже была ей известна, но масса и свежих сведений. Во многих фундаментальных аспектах его ранние годы отражали ее собственные.

Ни у него, ни у нее не было настоящей семьи.

Оба были одиночками.

Оба пошли по скользкой дорожке навстречу вероятной ранней смерти, с которой их увлекли служить на благо родной страны.

У обоих были проблемы с властями.

Оба предпочитали идти своим путем.

Оба справлялись со своей работой предельно виртуозно.

Оба не знали ни одной неудачи.

А теперь одному из них провал гарантирован.

В поединке побеждает только один.

Ничьи исключаются.

Она принялась прокручивать экран книзу, пока не дошла до двух фотографий.

На первой была привлекательная женщина лет под сорок, с виду очень упорная и бескомпромиссная. Даже не знай Рил, что она федеральная ищейка, догадалась бы с первого взгляда.

Спецагент Николь Вэнс, просто Никки для друзей, которых у нее не то чтобы много, согласно комментариям к фото.

Ярый агент ФБР. Попирает живучие гендерные предубеждения, распространенные в каждом агентстве и на каждом рабочем месте. Ее профессиональная звезда взошла, как ракета-носитель шаттла, взмывающая из Флориды, – сплошь на чистейших достоинствах и неподдельной доблести.

Гибель Дага Джейкобса расследует именно она.

Она знакома с Роби. Вместе работали.

Она может стать проблемой. Или ценным активом, хоть и маловероятно. Только время покажет.

Рил запомнила каждую черточку лица Вэнс и всю сопутствующую информацию заодно. В их деле или добиваешься совершенной памяти, или долго не протягиваешь.

Сфокусировалась на втором фото.

Девушка совсем юная, четырнадцать лет, гласил комментарий.

Джули Гетти.

Приемыш. Родители убиты.

Она работала вместе с Роби – разумеется, в неофициальном порядке. Выказала себя жизнестойкой, смекалистой и гибкой. Выжила в ситуациях, которые подкосили бы большинство взрослых. Но главное, Роби она небезразлична. Он рисковал головой, чтобы помочь ей.

Рил оперлась подбородком на кулак, глядя на юное личико, читая на дне глаз зрелость не по годам. Джули Гетти явно немало выстрадала. Явно немало пережила. Но от страданий до конца не отделаешься. Они становятся частью тебя, будто вторая кожа, которую нипочем не сбросить, как бы ни хотелось.

Это скорлупа, которую человек демонстрирует миру что ни день, – твердая, почти непрошибаемая, но по-настоящему нерушимых вещей не бывает. Люди устроены не так.

«У нас есть сердце. Душа. А их можно погубить в любую секунду».

Рил заказала еду в номер. Когда ее доставили, поела, выпила кофе и снова уставилась на фото.

Факты, связанные с этим лицом, она уже запомнила. Знает, где Джули Гетти живет, с кем жила и где ходила в школу. Знает, что Роби ни разу ее не навестил.

И знает почему.

«Он ее защищает. Изолирует от своего мира. Моего мира».

Здесь не место любителям, какими бы одаренными они ни были.

Но она не изолирована.

Перестала быть с минуты, когда встретила Уилла Роби.

Джули была единственным ребенком. Теперь круглая сирота, родители убиты. Это Рил способна понять. Каково быть одной-одинешенькой, полагаясь только на себя.

Сама она стала полагаться только на себя с той поры, когда была еще моложе Джули. Когда растешь по-нормальному, не приходится делать то, на что приходилось пускаться Рил, чтобы добывать пропитание. Нужна незаживающая рана, неутихающая боль, заставляющие тебя хвататься за ствол, за нож или голыми руками отнимать жизнь у других снова и снова. Если посещаешь школу, играешь в спортивные игры, вступаешь в дискуссионный клуб или становишься чирлидером, а потом идешь домой к любящим маме и папе, нипочем не придешь к тому, чему Рил посвятила почти всю свою взрослую жизнь.

Снова отхлебнув кофе, она вскинула голову, заслышав, что на улице снова полил дождь. И пока он барабанил по стеклам, вглядывалась в изображение Джули Гетти.

«Ты могла бы стать как я, – думала она. – И как Роби. Но если придется принимать решение, если подвернется возможность… Уходи. Нет, убегай, Джули».

Рил закрыла ноутбук, и изображение исчезло.

Но не образ. Он остался. Отпечатанный прямо в мозгу Рил огненным клеймом.

Потому что в каком-то смысле, глядя на Джули Гетти, Джессика Рил видела саму себя.

Глава 15

Снова полицейская лента. На ветру под дождем она напоминала витой золотистый шнур, мерцающий на темном фоне. Фургоны ФБР, полицейские авто, ограждения, пытающаяся прорваться пресса, теснящие их прочь блюстители порядка в форме.

Всегда одно и то же.

В центре всегда хотя бы один труп, обычно больше. Дошло до того, что каждый день преподносит новую бойню.

Роби наблюдал за всей этой деятельностью сведущим взором, стоя за ограждением. Едва не погибнув на восточном побережье, он успел передумать многое. И одна вещь терзала его больше всего.

«Я не проверил сарай, прежде чем войти в коттедж».

Ему представлялось, что в той постройке могли быть любопытные вещи. Но теперь туда не вернешься. Полицейские на каждом шагу. Любопытно, что они могут найти…

Позвонив Синему, он задал именно этот вопрос.

– Постройки там больше нет, – сообщил Синий.

– В каком смысле больше нет?

– Уничтожена огнем минуты через две после вашего отъезда. Интенсификатор горения плюс, вероятно, воспламенитель на основе фосфора. Температура была такая, что металл потек. Я только что смотрел трансляцию с одного из наших спутников. Полиция сейчас там, но ничего не нашли.

– Она хорошо замела следы.

– А вы ожидали меньшего?

– Пожалуй, нет.

– Не забудьте зайти, – напомнил Синий.

– Рано или поздно увидимся.

Дав отбой, Роби понаблюдал, как полиция и ФБР продолжают тыкаться носами в никуда.

«Таункар» стоял на том же месте, но был частично скрыт от взоров установленной вокруг синей ширмой из прорезиненного брезента.