Страница 8 из 11
Обычно пиявки, присосавшись к телу, не двигались с места. За ними не нужно было присматривать. Вы просто знали, что с ними (и с вами) ничего не случится. Вашей задачей было спокойно лежать и ждать. Вроде бы вместе с укусом в организм попадали вещества, которые разжижали кровь и улучшали её состав, – по крайней мере, так мне объясняли. Мы с Верой как-то разговорились на эту тему. Она сказала, что многие снимают пиявок сразу же после укуса, – мол, вспрыснули в кровь то, что нужно, и хватит, нечего миндальничать. Сама она придерживалась другого мнения. Мне было интересно слушать её. Не только потому, что она мне нравилась, но и потому, что я вдруг увидел её с другой стороны. То, как увлечено она говорила, как ругала родителей, которые лучше врачей знают, чем нужно лечить их детей, как разбивала в пух и прах аргументы антипрививочников, – напомнило мне о времени, когда я сам вёл такие эмоционально-интеллектуальные дискуссии с однокурсницами. И пусть темы у нас были совершенно другие (например, разбор «Декамерона» Боккаччо или «Чумы» Камю), это не имело значения. Вера стала ближе мне, интересней, а сам я как будто вернулся в прошлое. Где трава, как известно, всегда зеленей.
Одна из пиявок вдруг взбунтовалась. Она переползла через ключицу и двинулась прямиком к левой части моей груди. Перемещалась она неторопливо (видимо, иначе просто не умела) поэтому я не сразу обратил внимание. А когда заметил, то некоторое время не мог сообразить, что делать. Я был один в кабинке, но знал, что скоро придёт Вера. Надо ли звать её сейчас? Настолько ли это важная ситуация или можно подождать? Могу ли я сам справится?
Я решил позвать Веру. Мне пришлось несколько раз произнести её имя прежде, чем она услышала. Она вошла, увидела в чём дело, засуетилась, и принялась упрекать меня:
– Что же вы мне сразу не сказали!
Я оторопел. Мне показалось, что она несправедлива ко мне. Вера была как будто немного напугана и несколько раз спросила, хорошо ли я себя чувствую. Когда пришло время заклеивать пластырем укусы пиявок, девушка обработала те, что сзади, а когда дошла до ранки на груди, сказала: «Я даже не знаю, что тут делать». И ушла, оставив мне ватный диск и кусок пластыря.
На следующий день я снова попал к ней и мы посмеялись над вчерашним инцидентом. А когда ко мне зашёл массажист – весёлый парень, она ворвалась вслед за ним, дала ему коленом под зад и заявила, что он заслужил этот поджопник. Вот прямо так и сказала.
Когда я сообщил об этом Алёне, то заметил, что не понимаю, почему я раньше никогда не слышал от неё таких слов. Да и вообще, так вести себя и так выражаться при клиенте, на мой взгляд, было недопустимо.
Психоаналитик хитро посмотрела на меня.
– Вы грубо нарушили её личные границы, – произнесла она. – Можно сказать, вторглись без разрешения. А теперь она нарушает ваши. Скорее всего, неосознанно.
Некоторое время я молчал, пытаясь осмыслить сказанное, потом улыбка стала растягивать мой рот:
– Но это значит… что я ей не совсем безразличен?
Алёна кинула на меня странный взгляд, но ничего не ответила.
Потом Вера простудилась и я её больше не видел. Она ушла из моей жизни. Прощай, Вера, надеюсь, у тебя всё хорошо.
Я переключился на Бьянку, которая вернулась из отпуска. Я немного посомневался, стоит ли мне переживать из-за того, что я практически без передышки начинаю подбивать клинья к другой девушке, и решил, что не стоит. В конце концов, у меня с Верой не получилось, я ей ничего не должен.
Несколько дней я дожидался удобного момента, а затем попросил девушку выйти со мной на улицу, как и Веру. Рядом сидела ещё одна медсестра, Ира. Она видела, как я выходил на улицу с Верой, а сейчас я уводил туда же Бьянку.
Я немного модифицировал свою речь по сравнению с прошлым выступлением. Проапгрейдил её. Я сказал, что мне показалось, что она ко мне относится иначе, чем к остальным пациентам. Поинтересовался, не вызвано ли это тем, что она испытает ко мне какие-то чувства? На самом деле, именно своими вопросами я надеялся вызвать интерес к себе. Я добавил, что считаю Бьянку «очень секси» – Вере я такого не говорил. Наш диалог вышел ещё короче, чем в прошлый раз. Бьянка ответила, что она замужем, у неё ребёнок, и она не испытывает ко мне ничего такого, что бы выходило за рамки обычного отношения к клиенту клиники. Тем не менее она добавила, что ей приятно слышать комплименты.
В оставшиеся дни Бьянка избегала меня. Через несколько дней я закончил свой курс. В медицинском смысле мало что изменилось. Разве что за три месяца в всё-таки успокоился – ведь время шло, а хуже мне не становилось, даже вроде бы наметилось некоторое улучшение, хоть и незначительное. Я понял, что прямо завтра не умру и стал строить планы.
***
Лето 2018 года оставило в моей памяти три следа: разговоры с Алёной, плавание в бассейне и импотенция. Тут надо кое-что прояснить. У меня давно не было физической близости с женой, но это не значит, что у меня не было секса вообще. Я ходил к проституткам. Где-то раз месяц, иногда чаще, иногда реже. Первые года два-три после того, как мы перестали заниматься любовью с женой, я держался. Потом кто-то при мне обронил слово «проститутка». Этого было достаточно, чтобы мой мозг заработал. Тогда я не имел ни малейшего понятия о том, как получить услуги платной любви, куда за этим надо обращаться, какие справки собирать и так далее. Оказалось, что это проще простого. Заходишь на один из многочисленных сайтов, где публикуются анкеты девушек лёгкого поведения и выбираешь проститутку, как скажем, мобильный телефон по характеристикам: цена, вес, рост, функции, то есть услуги, и всё такое. Поначалу мне было не по себе, страшно и стыдно, и для первого раза я выбрал массажистку. Насколько я понял из объявления, она не занималась классическим сексом, но делала эротический массаж, то есть раздевалась догола и в таком виде массировала мужчину и доводила его до оргазма. Мне понравилось. В какой-то момент я перестал воспринимать ее как специалистку, которая оказывала платные услуги, и увидел красивую молодую девушку, которая ласкает меня и позволяет мне ласкать ее. Мне казалось, что это должно быть взаимно – просто не может быть не взаимно. Я довольно часто путал хорошее отношение к себе, как к клиенту, с личной симпатией.
Потом я стал ходить к настоящим проституткам, потому что массаж это, конечно, хорошо, но мне нужно было больше. Нужен был нормальный качественный секс. Иногда я его получал, иногда нет, – зависело от девушки, от настроения, окружающей обстановки. В первое время я часто плакал, выходя от проституток. Мне было стыдно. Я чувствовал, что предаю жену. Сына. Самого себя. Я давал клятву никогда больше не делать этого, как будучи подростком, испуганным своей сексуальностью, зарекался мастурбировать, потому что считал, что это очень плохо. И каждый раз нарушал свое слово – тогда и сейчас. Потом я стал воспринимать очередной поход к проститутке просто как гигиеническую процедуру. Я платил за час, но редко задерживался больше, чем на полчаса, включая душ. Я никогда не был половым гигантом, и говорить с проститутками мне было не о чем.
Потом с обычными проститутками мне стало скучно и я попробовал bdsm. Я был в роли «нижнего», как говорят те, кто в теме. Впрочем, настоящим «тематиком» я так и не стал – удовольствия от боли я не получал, да и подчиняться не любил. Мне нравился легкий стыд, элемент эксгибиционизма, когда госпожа – она непременно должна была быть молодой и красивой – смотрит на меня, раздетого, насмешливо и слегка презрительно.
Двенадцатое июня я отпраздновал так: сначала пошёл к проститутке и влюбился в неё, а затем отправился в бассейн – впервые лет за пятнадцать.
***
Вита была не первой проституткой, к которой я испытывал симпатию. На десять – двадцать резиновых кукол попадалась одна настоящая: с раскрытыми глазами и милой улыбкой. Такие девушки целовались в губы и крали сердце, не забывая взять и положенное по прейскуранту вознаграждение. До Виты была Настя, которая тихонько отстранила меня, когда я небритым подбородком ткнулся в чувствительное местечко. К Анжеле, массажистке, я ходил несколько недель, пока она не уехала домой в Крым, заняв у меня напоследок пару тысяч рублей. Потом была ещё одна массажистка, не помню, как её звали, ей нравилось просовывать пальчик мне в анус. Но чаще всего попадались женщины, которые относились ко мне как к обычному покупателю: пришёл, заплатил, ушёл. Я собственно и был обычным покупателем и всегда следовал по привычному маршруту: душ, минет, быстрый секс в миссионерской позиции, снова душ, иногда – чай, поцелуй в щёчку у двери, равнодушное пожелание приходить ещё, неискренний кивок головой уже в тамбуре. Я редко возвращался.