Страница 1 из 9
Артем Рудницкий
Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах
Я хотел бы выразить глубокую признательность коллегам в Историко-документальном департаменте МИД России за дружескую и моральную поддержку при работе над книгой.
Особая благодарность – сотрудникам издательства «Книжники». Такой высокий класс редакторской работы – редкость в наше время. Спасибо!
Посвящается советским дипломатам – жертвам сталинских репрессий
От автора
Массив научной и публицистической литературы, посвященной советско-германским отношениям в предвоенный период, столь огромен, что возникает вполне законный вопрос: неужели к этому можно что-то добавить?
Думаю, что да. Иначе я не взялся бы за эту работу.
Конечно, не стоит повторять избитые истины, топтаться вокруг хорошо изученных фактов и заниматься сведением политических счетов с помощью топорно сработанных идеологических клише. Если уж рассказывать – так что-то действительно новое или по крайней мере малоизвестное.
Я попытался это сделать, обратившись к той стороне советско-германских отношений, которая обычно остается в тени. Речь идет о дипломатической практике, если угодно – непосредственно о «дипломатической кухне». Лидеры государств определяют международную стратегию, а воплощают ее люди малоприметные, непубличные: сотрудники центральных аппаратов министерств иностранных дел, посольств, консульств и прочих дипломатических миссий. То, как это делается, безумно интересно, но чаще всего остается «за кадром» и лишь изредка становится общедоступным. Дипломатические документы – шифртелеграммы, почтовая переписка, официальные ноты, меморандумы, служебные справки – оседают в недрах архивов, и мало кто до них добирается. Между тем в этих материалах содержатся сведения о ярких, порой кажущихся невероятными страницах истории, судьбах людей, втянутых в водоворот событий. Советскую дипломатию представляли сотрудники Народного комиссариата иностранных дел (сокращенно – НКИД, наркомат) и заграничных представительств. К ним относились полпредства (то есть полномочные представительства, термин «посольства» ввели только в 1941 году) и консульства.
Тот факт, что в Германии правил бал нацистский режим, не мог не накладывать отпечаток на работу дипломатов в полпредстве в Берлине и генеральных консульствах в Гамбурге и Кенигсберге. Постоянная слежка, провокации, контроль со стороны местных властей. Вместе с тем немецкая сторона во многом соблюдала международные нормы. Даже в самые худшие и острые периоды двусторонних отношений советские представители корректно и непринужденно общались с немецкими чиновниками. Посещали официальные мероприятия, званые обеды и ужины, обменивались рукопожатиями с Гитлером, сидели бок о бок с Герингом, Геббельсом и другими нацистскими главарями, вели светские беседы. Ради дела, разумеется.
СССР добивался у Германии новых кредитов, предлагал расширять торгово-экономические отношения. Регулярно заключались кредитно-финансовые и торговые соглашения.
Путь к советско-германскому договору о ненападении 23 августа 1939 года (вкупе с пресловутым секретным протоколом) был извилист, стороны вели сложную дипломатическую игру, в который случались свои откаты и неожиданные повороты. Разве не будоражит воображение полудетективная история о направлении в Москву высокопоставленной германской делегации в январе 1939 года? Если бы она прибыла в советскую столицу, пакт мог бы быть заключен гораздо раньше августа. Но делегацию тормознули в Варшаве, ее руководителя на пару дней фактически посадили под домашний арест, а Москве представили неубедительные объяснения. Советское правительство сделало из этого выводы и, когда гитлеровцы снова захотели пойти на сближение, долго держало их в напряжении, выжидало.
Обе стороны учитывали малейшие детали, по которым составляли мнение о позициях друг друга. Пригласили главу советской миссии на парад, на концерт или не пригласили? Откликнулся он на приглашение? Насколько радушно приветствовал его Гитлер на новогоднем приеме? Можно назвать это мелочами, но в дипломатии мелочей не бывает.
В предвоенной истории и советско-германских отношениях важную роль сыграли сюжеты, связанные с Мюнхенским соглашением 29–30 сентября 1938 года. Новый свет проливает на них обмен шифртелеграммами между советским полпредом в Праге и центром. Яснее становятся причины, заставившие советское правительство воздержаться от помощи Праге перед лицом германской агрессии.
Вряд ли кого-то оставят равнодушными подробности советско-германских дипломатических контактов во время польской кампании вермахта и польского похода Красной армии в сентябре 1939 года. Или спасение советского полпредства в осажденной Варшаве. Спасало, между прочим, немецкое командование по просьбе руководства НКИД.
Не менее драматична судьба посольства Польши в Москве, которое с началом польского похода в одночасье лишили статуса представительства суверенного государства. Сотрудники утратили дипломатический иммунитет, их жизнь и свобода были поставлены под вопрос. Это уникальный пример в мировой практике. Трудно оставить без внимания перипетии последовавших переговоров с руководителями НКИД при содействии дуайена дипломатического корпуса в Москве и его заместителя. В этом качестве выступали послы Германии и Италии, то есть на выручку полякам пришли главы миссий государств фашистского блока. Они исходили из корпоративных и этических соображений.
Многие страницы книги посвящены деятельности советского полпредства в Берлине в 1939–1941 годах. В этот недолгий период дружбы советских коммунистов и германских нацистов двустороннее сотрудничество претерпело любопытные метаморфозы от своего рода эйфории в связи с внезапным преображением заклятого врага в «заклятого друга» до осознания, что эта перемена носит временный и совершенно неубедительный характер. Дипломаты были свидетелями того, как элементы советско-германского сотрудничества сочетались с нараставшими противоречиями.
Поскольку мы взялись исследовать «дипломатическую кухню», то нельзя было не упомянуть и о ее малоприглядной изнанке, о распрях, кляузах, наветах, которых хватало в советской дипломатической среде. Это была эпоха Большого террора, массовых чисток, в ходе которых физически уничтожался цвет дипломатии СССР. На смену выбитому поколению приходили новые люди, которые всеми правдами и неправдами доказывали свою преданность режиму. Если для этого требовалось настрочить донос – строчили. Не все, ясное дело. Но многие.
К осени 1939 года высококвалифицированных профессионалов, формировавших советско-германские отношения, почти не стало. Во-первых, убирали всех «старых» нкидовцев, представителей революционной интеллигенции, тех, кто независимо мыслил и мог самостоятельно принимать решения. Во-вторых, работавшие на германском направлении рисковали больше других. Вождям, которые разыгрывали не всегда чистоплотные комбинации, ни к чему были лишние свидетели. Это касалось не только сотрудников полпредства в Берлине и курирующего отдела наркомата. Под каток попали все «смежники» – дипломаты из Варшавы, Праги, Вены…
В советской дипломатии в это время начинается новая эпоха. Во главу угла ставятся жесточайшая исполнительская дисциплина и безусловное подчинение решениям центра, которые нельзя было оспаривать. Как говорится, шаг влево, шаг вправо… При этом резко упал общий интеллектуальный уровень сотрудников. Возобладали чиновничья психология и чиновничьи подходы.
Но не все так однозначно. Остатки профессионализма сохранялись, пробивались и новые ростки. Руководство этому способствовало, сознавая, что иначе попросту вся работа заглохнет. Парадоксы в деятельности НКИД олицетворял Вячеслав Молотов, ближайший соратник Сталина. Сместив своего предшественника Максима Литвинова, он основательно вычистил наркомат, убрав лучших, но потенциально нелояльных сотрудников. Вместе с тем, обладая исключительной работоспособностью и соответствующей квалификацией, Молотов требовал того же от подчиненных.