Страница 68 из 73
Стоял морозный, зимний день. Небо – ясное, голубое, было без единого облачка на нем. Яркое солнце озаряло блестящие стены замка, озаряло снег, раскинувшийся кругом – и тот, переливаясь, словно драгоценные камни, приковывал к себе внимание.
Дивина и Амаль, весело хохоча, скатывались с небольшой горки. Им было весело и хорошо. Хунгур, стоявший неподалеку и беседовавший с одним из своих приближенных воинов, невольно улыбался, поглядывая на жену с дочкой. С покрасневшими от мороза и веселья щеками, с этими блестящими, смеющимися глазами, они были прекрасны. Слышать их веселый, беззаботный смех – это было лучшим звуком для воителя.
За всем этим весельем наблюдало немало людей. Но особого внимания были достойны двое из них.
Илдико, прислонившись к окну, с тихой улыбкой любовалась своей маленькой внучкой – каждым ее движением, улыбкой или голосом, едва слышимым здесь, наверху. Взгляд женщины переместился на Хунгура – да, ее сын стал настоящим мужчиной – сильным, мужественным. Илдико без труда заметила, куда он смотрит. С болью в сердце, женщина увидела сколько любви и радости было в его черных глазах. Он был счастлив. Затем, Илдико посмотрела на главную причину этого счастья – прекрасную Дивину. Со смеющимся лицом она помахала мужу, и тот, широко улыбнувшись, подошел к ней, подхватывая ее на руки. Илдико каждой клеточкой своего тела ощутила, как счастлив ее сын с этой женщиной. Никогда, никогда, она не видела его прежде таким – ни одно сражение, ни одна победа не принесла ему столько, сколько Дивина. Слезы полились из темных глаз Илдико. Ей стало мерзко от самой себя – от каждой дурной, ревнивой мысли в сторону невестки, от каждого дурного слова и от своих подлых действий по отношению к ней. Да, да. Именно подлостью называлось, то, что сотворила она, Илдико, против любимой женщины сына. Мать Хунгура упала на кровать, все ее тело сотрясалось от слез, рвущихся наружу.
Когда же Илдико, наконец, выплакала всю свою горечь, всю свою тьму, сидевшую в душе, освобождаясь от нее, женщина поспешила написать письмо. Нацарапав на свитке послание, она попросила часовых у дверей, передать письмо ее сыну.
Хунгур развернул свиток. Быстро прочитав послание от матери, мужчина чуть нахмурился. Уловив настроение мужа, Дивина подошла к нему и тихонько спросила:
- Плохие новости?
- Не совсем, - воитель холодно улыбнулся, - Илдико просит, почти умоляет нас всех – тебя, меня и нашу дочь, прийти к ней. Она хочет сказать что-то важное.
- Ты ведь не откажешь ей? – Дивина с мягкой улыбкой посмотрела на мужа.
Дверь с грохотом отворилась. От внезапного шума Илдико подпрыгнула на стуле. Ее сердце охватила тревога. Но, увидев, кто пришел навестить ее, женщина ощутила, как на смену тревоги пришли радость и надежда. Надежда на прощение. Перед ней стоял ее сын, а рядом с ним – его жена и дочь. Дивина смотрела на женщину задумчивым взглядом, пальцы ее крепко сжимали ладонь Амаль. Внезапное осознание, что у нее, Илдико, кроме них, ближе никого нет, и мысль о том, что она едва своими руками не убила их, подкосила женщину. Она рухнула на колени, а ее дрожащие губы прошептали:
- Простите меня.
Стыдясь себя, Илдико спрятала лицо в дрожащих ладонь. Она боялась убрать их и встретиться с безразличным выражением глаз самых близких своих людей. Внезапно, мягкая, женская рука коснулась ее мокрой ладони. Илдико подняла глаза, и встретилась взглядом с Дивиной.
- Я прощаю, - улыбнулась молодая женщина.
Илдико поднялась, опираясь на ладонь невестки. Хунгур и Амаль подошли к Илдико, обнимая ее бережно.
- Простите, простите меня, - шептала темноволосая женщина…
Ее простили, и осознание этого окрылило Илдико.
Вторым человеком, который с другим чувством - ненавистью в груди наблюдал за счастливой, семейной картиной, был Ксимон. Поджав губ, он сверлил своим тяжелым взглядом женственную фигурку Дивины. Мразь. Дрянь. Змея – красивая, но ядовитая. А ядовитых змей надо бы убивать. Раздавливать. Отрубать им их головы мечом… но время еще было. У него еще было время. Скоро их всех ждал сюрприз…
Сюрприз прибыл на следующее утро – в сопровождении воинов, к воротам Исидара подступила повозка, будто сделанная из чистого золота. Запряженная в шестерку породистых лошадей, с караваном слуг, подарков и одежды, в замок прибыла племянница Константина – Аурелия.
- Она – моя подданная, и я не могу не впустить ее, - заявил Хунгур, с раздражением думая о гостье. Мужчина начал одеваться, скользя жадным взглядом по жене.
- Не нужно оправдываться – я все понимаю, - молодая женщина чарующе улыбнулась мужу и, подойдя к нему, поцеловала его в колючую щеку. Такой поцелуй не удовлетворил Хунгура. Он обхватил лицо красавицы своими ладонями и поцеловал ее губы медленным, многообещающим поцелуем.
- Ты – моя любовь и жизнь, - произнес воитель, на прощание нежно глядя не любимую. Та улыбнулась и прижалась к мужу всем своим телом.
Как только Хунгур ушел, Дивина позвала своих служанок, дабы те помогли ей привести себя в порядок. Амаль, уже проснувшаяся в этот момент, с интересом поглядывала на то, как умелые руки Рози заплетают золотистые волосы мамы и собирают их наверху. Затем, Дивина облачилась в черное, шелковое платье, отделанное темно-зеленым кружевом на рукавах и горловине. Женщина не забыла надеть и подарок мужа в день их свадьбы – и вот уже кулон с волчьей пастью красовался у нее на груды.
- Пожалуйста, пригласите Илдико, - попросила Дивина одного из воинов. Вскоре, свекровь пришла, готовая помочь, если нужно.
- Я не знала, что она приедет, - задумчиво произнесла Илдико, - сдается мне, ее кто-то пригласил.
- Кто именно? – напряглась Дивина, глядя на женщину. Та тот час ответила: