Страница 22 из 87
Див Дахар стоял на соседней скале, внимательно глядя на оазис.
В оазисе шел бой.
Актаур веерами раскидывал вокруг себя шарики магии, и они то взрывались с яркой вспышкой, то прошивали противников насквозь, а некоторые расплескивались по одежде и впитывались в кожу, вызывая паралич. Нож Актаура мелькал серебристой рыбкой, и культисты падали один за другим.
Ребенок всхлипнул и ущипнул меня ладошкой. Я вздрогнула, а со стороны тут же долетел вопрос дива Дахара.
Ужас заставил меня замереть без слова, без движения.
Дахар не поворачивал взгляд в мою сторону, но обращался ко мне.
Нет, нет. Только не он. Как он здесь оказался?
– Черные пески, Оля, черные пески провели меня, – снова прошелестел он. – Черные пески лежат глубоко под поверхностью, и есть способы найти желаемое с их помощью.
Отсюда сражение в оазисе казалось шумной вечеринкой с фейерверками.
Но меня на нее не пригласили. Более того, запретили являться.
– Оль-ля, идем домой, – неожиданно мягким тоном попросил див. – Я уже устал за тобой гоняться.
Я закусила губу. Только бы не выдать себя. Похоже, Дахар бьёт наугад.
Может, он видел Актаура и решил, что я где-то здесь. Потому что взгляд дива скользит вдоль скалы, но на мне не останавливается.
Молчать, молчать. И не шевелиться.
Змеи всегда нападают на движущуюся добычу. Замри, и они перестанут тебя видеть.
Див Дахар повадками и внешностью весьма напоминал удава Каа. Разве что добродушия и мудрости ему не отсыпали, а так – натуральный змей, готовый заглотить добычу целиком.
Даже шипит похоже.
И ребенок от этого шипения дрожит и машет ручками.
– Ну же, Оленна, вернись ко мне. Разве я плохо обращался с тобой? Ты ведь была хозяйкой в моем доме. Зачем тебе прятаться от меня? Разве я обидел тебя? – каждый его вопрос заставлял меня вздрагивать.
Тело неведомой Оленны отзывалось волнами страха и паники на эти наполненные страданием вопросы, и ребенок беспокоился все сильнее. Малыш вцепился в тонкую ткань и резко рванул с моей головы.
– Сш-ш-ш! Вот ты где! – тут же обернулся Дахар.
Синие волосы дива мелькнули яркой молнией между скалами, когда перепрыгнул ко мне.
– Что за шутки, Оленнара?! – Он ухватился за тонкую ткань покрова. – Ты стала его женой?!
Я вцепилась в покров со своей стороны. Ребенок, по которому скользнула натянутая ткань возмущенно запищал.
– Не Оленнара! – бог знает на каком из языков ответила я. – Не трогай!
– Тварь! Шлюха! – ярился Дахар, и ткань между нами затрещала. – Сейчас же идешь домой, ты, сука! Достаточно набегалась!
Я отпустила ткань и, когда див оступился назад, толкнула его в грудь. И тут же едва не впечаталась в скалу.
– …! ... ! – ругательства на дивной речи звучали особенно затейливо. Жаль только, совершенно непонятно.
Див теперь прижал меня к скале, и принялся выкручивать ребенка у меня из рук.
Малыш зашелся криком. Дахар ущипнул его и сам заорал, требуя заткнуться.
– Какая милая семейная сцена, – раздался рядом полный яда незнакомый голос.
– Пенрак, чтобы тебя пустынные шакалы сожрали! Почему так долго?!
Я подняла голову и увидела стоящего на соседней скале человека в темно-красных одеждах, с таким же амулетом нагруди, какой был у Назира. Он был совершенно лыс, а по черепу и лицу шли странные татуировки, прячущиеся за воротом-стойкой. Казалось, тату продолжают свою затейливую вязь и по всему телу.
– Извини, прекрасноликий, но Аль-Танин все-таки не рыба-луна, которую можно заживо жрать, а она и не заметит. Пришлось немного с ним повозиться.
– Что с ним?! – испугалась я. Как ни странно, меня поняли.
– О, ничего страшного. Всего лишь умер.
Дахар рассмеялся. От этого смеха у меня мурашки пошли по коже.
Я посмотрела на оазис – пальмы там догорали, а остались ли люди – видно не было. Разве что животные бродили туда-сюда.
“Выживи, пожалуйста, выживи. Я ведь не успела вернуть тебе за твою нечаянную помощь,” – мысленно попросила я.
– Плату, див! – потребовал Пенрак у Дахара.
И тот резко заломил мне руку, а другой подхватил ребенка и перекинул его к культисту. Малыш заорал совсем уж оглушительно.
Дахар снова рванул меня за покров, стягивая его окончательно. И я сделала то единственное, что только могла. Если Актаур жив, он поймет.
А еще через мгновение Дахар вывернул мне вторую руку, сковал их неизвестно откуда вытащенными наручниками и грубо схватил за волосы, заставляя согнуться – совсем как Гару в первый день.
– Перемещай, Пенрак! – скомандовал он, и мы неожиданно… провалились.
Прямо сквозь разошедшийся на мгновение желтый песок. В темную мрачную внутренность пустыни.
В безмолвные черные пески.
Которые, как оказалось, были вовсе не однородными. И состояли из множества ходов, соединенных аккуратными арками.
Совсем такими же, как перемещающий портал между степью и городом. Разве что гораздо менее украшенными. Пахло тут плесенью и какой-то сладковатой гадостью, и сквозняк неприятно холодил кожу.
Див дорогу знал, и на одном из перекрестков, где встретились сразу три портальные арки, втащил меня в одну, а Пенрак, держа моего малыша, зашел в другую.
– Нет! Нет! Мой ребенок! Отдай! – я попыталась вырваться, но див держал крепко.
– Твой нагулянный неизвестно от кого ублюдок вполне заслуживает того, что они с ним сделают. А ты идешь со мной, Оленнара. И не смей выть! – Дахар поднял меня и резко ударил по лицу.
Во рту сразу стало горячо и солоно от крови. Он разбил мне губы.
– Ублюдок здесь только ты! – взвыла я.
Дахар вместо ответа снова согнул меня и потащил дальше.
К выходу.
К солнцу.
Ярко освещающему Парящий Город.
– Вот мы и дома, сладенькая. Больше ты отсюда не сбежишь.