Страница 5 из 6
В 1563 году прорвался давно назревавший «нарыв» в отношениях между Швецией, с одной стороны, и Данией и Ганзой – союзом северогерманских городов. Вспыхнула так называемая Первая Северная война 1563–1570 годов. Не успела она закончиться, как снова обострились отношения между Москвой и Стокгольмом. Начиная с 1573 года в северной и северо-западной Ливонии (Эстляндии) практически непрерывно шли с переменным успехом боевые действия между русскими и шведскими войсками. Завершились они спустя десять лет, в 1583 году. Истощенная в многолетних войнах на нескольких фронтах, внешних и внутренних, Россия была вынуждена уступить захваченную шведами Нарву и ряд пограничных городов и волостей на северо-западе.
Этот русско-шведский конфликт развивался на фоне продолжавшегося противостояния Русского государства и возникшего в результате Люблинской унии государства Польско-Литовского, Речи Посполитой. Развязывая войну в 1561 году, Сигизмунд II, вероятно, рассчитывал, что ослабленная войной с крымскими татарами и серьезными внутренними проблемами Москва не сможет бороться на равных с Великим княжеством Литовским. Однако он сильно просчитался.
В начале 60-х годов XVI столетия Русское государство находилось на подъеме. Иван Грозный принял вызов, нанеся зимой 1562–1563 годов удар по Полоцку. Падение Полоцка продемонстрировало urbi et orbi мощь и величие Москвы, а Сигизмунд наглядно убедился в своем бессилии. Нет, конечно, со взятием Полоцка война не закончилась, и литовцам, действовавшим при помощи поляков, удалось даже одержать несколько тактических успехов – неимоверно раздутых польско-литовской пропагандой по установившемуся еще со времен Первой Смоленской 1512–1522 годов войны обычаю. Однако эти победы могли лишь чуть подсластить горечь неудач и скрасить понимание того, что в борьбе один на один у Вильно шансов против Москвы нет.
Хитрый же и коварный крымский хан Девлет-Гирей I, который был как будто союзником Сигизмунда, вовсе не торопился проливать кровь за своего литовского «брата». Он предпочитал вести свою игру и поднимать ставки в «крымском аукционе» – кто больше даст «поминков» за его участие или неучастие в русско-литовских разборках. В общем, потрясенное до основания здание литовской государственности дало трещину, которая грозила привести к разрушению всего строения. Литовские магнаты, скрепя сердце, были вынуждены пойти на заключение унии. А уния эта, по существу, поставила точку в существовании Великого княжества Литовского как субъекта восточноевропейской политики – Литва стала младшим партнером, а фактически вассалом-подручником Польши.
Ливония на карте из атласа Абрахама Ортелия. 1573 г.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Объединение двух государств на более прочной основе способствовало тому, что конфликт с Москвой, ранее бывший делом преимущественно Великого княжества Литовского, теперь стал делом и Польши. И надо же было такому случиться, что в ходе очередной королевской «элекции» магнатерия Речи Посполитой после долгих колебаний выбрала новым королем трансильванского князя Стефана Батория, энергичного и умелого военачальника. В 1578 году Баторий начал очередную в серии русско-польско-литовских конфликтов войну – Московскую (или Баториеву), которая продлилась до 1582 года и завершилась утратой Россией всех своих завоеваний в предыдущий период и в Ливонии, и в Великом княжестве Литовском.
Но на этом первый этап борьбы за Ливонское наследство (так, по нашему мнению, стоит называть всю эту цепочку взаимосвязанных конфликтов) не закончился. Пока два титана – Россия и Речь Посполитая – выясняли отношения, шведы прибрали к рукам Нарву и ряд пограничных русских уездов. Возмущенный этим Иван Грозный вознамерился взять реванш. Увы, ему этого сделать не довелось: в разгар подготовки к новой войне он умер. Дело царя продолжили его сын Федор и фактически правивший от его имени «лорд-протектор» и будущий государь Борис Годунов. В 1589 году началась, а в 1595 году закончилась очередная, третья и последняя в этом столетии, русско-шведская война. По ее итогам шведам удалось удержать Нарву в своих руках, но Россия вернула утраченные было по итогам Плюсского перемирия 1583 года земли.
Как завязывался ливонский узел
Подведем предварительный итог. Ливонская война 1558–1583 годов на самом деле изобретение историков Нового времени. Современники этой войны о ней и не знали. Зато они прекрасно знали о целой серии войн, продолжавшихся 40 лет, с 1555 по 1595 год. Они составили первый акт драмы, которую можно было бы по праву назвать войной (или, точнее, войнами) за Ливонское наследство. В этом сорокалетнем конфликте самым причудливым образом переплелись политические, экономические, культурные, религиозные противоречия, раздиравшие Европу (и Восточную в том числе) на рубеже позднего Средневековья и раннего Нового времени. Эти противоречия образовали настолько запутанный узел, отягощенный к тому же массой предрассудков всех мастей, что он не распутан и по сей день, продолжая оставаться предметом жарких научных дискуссий и споров.
Рига. Гравюра из Космографии С. Мюнстера 1568 г.
Завязываться этот узел начал еще в конце XII столетия, когда в Прибалтике появились сперва немецкие миссионеры, а затем немецкие купцы и колонисты. В 1201 году был основан город Рига, ставший резиденцией католического епископа и оплотом немецкой экспансии в Прибалтике. А для защиты католической веры и колонистов в следующем году был учрежден орден «Братьев Христова воинства» (Fratres Militiae Christi), который после поражения от литовцев в 1236 году стал провинцией Тевтонского ордена, сохранив внутреннюю автономию. Его-то мы и знаем под названием Ливонского ордена.
Успешная немецкая экспансия – меньше чем за четверть века немцы вытеснили из Прибалтики полоцких князей и новгородцев, после чего попытались было продвинуться дальше к востоку – была остановлена в начале 1240-х годов князем Александром Невским. Тем не менее сохранялась напряженность в отношениях между Ливонской «конфедерацией» (раздираемой изнутри противоречиями между Орденом, ливонским епископатом и бюргерством Риги, Ревеля и Дерпта, вошедших к концу XIII века в Ганзейский союз), с одной стороны, и Псковом и Новгородом – с другой. Однако на русско-ливонском пограничье надолго установилась некая «стабильность». Нельзя, конечно, сказать, что на «фронтире» было совсем уж мирно. Взаимные наезды и набеги, предпринимаемые местными военачальниками, «охочими» людьми и просто крестьянами, спорившими из-за богатых охотничьих и рыболовецких угодий, бортей, пастбищ и свободных земель, были обыденностью. Временами эта «малая» война перерастала в большую, как это было, к примеру, в 1406–1409 годах.
Впрочем, эти малые и большие конфликты не вели к коренному изменению ситуации ни на пограничье, ни внутри треугольника Псков-Ливония-Новгород. Несмотря на имевшиеся политические, экономические и культурные противоречия, стороны старались найти компромисс, который не вредил бы главному – взаимовыгодной торговле. И Ливония, и Псков с Новгородом богатели, выступая в роли посредников в торговле между Ганзой и Русью, а если и воевали, так для того, чтобы обеспечить себе более выгодные условия.
Претенденты на ливонское наследство
Во второй половине XV века ситуация начала изменяться. Орденские государства стали слабеть и приходить в упадок, и мы видели, чем это закончилось для сильнейшего из них – Прусского. На грани распада находилось и соединенное в результате Кальмарской унии датско-шведско-норвежское королевство. В начале XVI века оно окончательно развалилось, и этот распад, сопровождавшийся немалой кровью, заложил основы будущего датско-шведского противостояния на Балтике. Энергичный король Швеции Густав I Васа, освободившись от датской зависимости, положил, что называется, глаз на Ливонию – ну или хотя бы на ее северную часть. Король мечтал о том, что он сам, а не ливонские торгаши, станет посредником в торговле России с Западом и будет иметь с этого немалый доход от взимания пошлин – хороший источник для пополнения пустой шведской казны в преддверии неизбежной войны с датчанами и расплаты с ганзейцами, в свое время спонсировавшими борьбу Густава против датчан.