Страница 74 из 97
Когда меня привезли в это место первый раз, то не то, что рассмотреть, даже понять, где я, не смогла. Но сейчас от вида старого особнячка в готическом стиле тошнило.
Когда лимузин выезжал со стоянки, то внутри у меня был бешеный коктейль из эмоций. Но пришлось задушить его, запереть в глубине, чтобы никто не смог добраться.
Я превратилась в статую. Ледяную королеву без права на эмоции, ведь эмоции – это то, чем он питается. Когда смотрела в горящие сумасшествием глаза, поняла, что Ибрагиму больше нечего терять, совершенно.
Чуть позже, на подъезде к дому русской рулетки, он подтвердил мои опасения и страшные догадки:
– Лизок, Лозинок, наша с вами игра будет достойным венцом в череде моих задумок! Все сплетется воедино и будет погребено под слоем сажи из дула револьвера. Финал, который позволит мне спокойно дожить свои месяцы в ожидании смерти.
Молчала. Больше ни слова ему не скажу, но речам Ибрагима и не нужен был аккомпанемент.
– Представляешь! Нас было три друга, три одноклассника. Что-то наподобие Олега и его дружков. Один стал мэром, другой его верной правой рукой, а третий – законником. И все бы ничего, но дружба – тлен.
Слушала, впитывая каждое слово. Как все оказалось завязано, слито воедино. И мы с Марком в этой череде событий – как винтики.
– Дружба не выдержала испытания деньгами. Зависть и поганое чувство справедливости. А я ведь крестил тебя, стоял с его извивающейся дочуркой… Дети…
Наконец его лицо выдало единственную эмоцию. Он поморщился, брезгливо скуксился, словно речь шла о чем-то гадком и мерзком.
– И Олег, хлипкий папенькин сыночек... Сколько раз я просил отдать его мне! Я бы научил… Научил же тебя выживать? Поставил раком перед обстоятельствами, но ты выжила! Вот пример истинного воспитания! Но мэр сыночка не отдавал, запретил игры с ним.
На лицо Цербера наползла тень. Он все говорил и говорил, рассуждал о том, какой прекрасный из него вышел бы родитель.
– Молчишь? Правильно! Ты умеешь расставлять приоритеты! А этот щенок – нет. Он подставил меня, разбил единственную связь с человеком, который давал мне карт-бланш. Видите ли, я нарушил всего-то одно правило. Засунул мальчишку в салочки!
Он сплюнул. Для меня его слова казались бредом. Бредом чокнутого старика при смерти.
– Только вот я понятия не имею, как Олег оказался в игре. Кто-то надул нас, столкнул лбами, но, значит, так тому и быть. Даже если я умру, мои игры будут жить и работать, а тех, кто нарушит правила, будет ждать самое суровое наказание.
Покосилась на него. Почему-то в правдивости его слов не сомневалась ни на секунду. Человек, создавший такое извращение, однозначно может организовать подобное.
– Но все тлен, Лизок, все тлен. А пока мы с тобой отдохнем, и затем приступим к осуществлению нашего плана.
Весь смысл его слов дошел до меня только дня через три. Изначально мы приехали в то самое здание русской рулетки – огромный особняк. Мои окна из бокового крыла выходили аккурат на центральный вход.
Каждый вечер туда приходили люди. Парни и девушки, мужчины и женщины. Кого-то привозили на черных джипах, кто-то добирался на такси. И все бы ничего, да только иногда они не выходили обратно.
Я сидела, прикованная к этому зрелищу. Гадала, что заставило их выбрать игру. Почему русская рулетка раз за разом оставалась манящей. Оказавшись там не по своей воле, не понимала: зачем?
Неужели ваша жизнь так скучна и однообразна? Или это жест отчаяния? А может, причуда или просто спор? Тогда темные мешки, периодически выносившиеся через тот же парадный вход, были самым явственным подтверждением того, что может дать игра.
Но это другие, незнакомые мне люди, а я всю неделю ощущала себя как принцесса. Должна была ощущать. Вокруг завертелось столько всего: за мной ухаживали, кормили и приносили сотни нарядов. Как теленка на убой готовили.
Складывалось ощущение, что меня хотят выставить на базар невольниц, как в любовных романах. Массажи, скрабы, уход за волосами, масла и благовония. Старую одежду унесли, а вместо нее появились шелковые сорочки и шикарные домашние костюмы.
Еще никогда не ощущала себя такой ухоженной и красивой. Только вот все равно это не могло стереть синяков под глазами и болезненной бледности от переживаний.
Смотрела в окно, и в душе разливался холод. Страшно. Не за себя, за него. Это знание пришло четко, осознанно. Потому что чувствовала, что нам с родителями был вынесен смертный приговор задолго до моего участия в русской рулетке.
Один Матвей спасется. Потому что судьба распорядилась иначе. Цербер просто не успеет. Он заигрался в свои куклы здесь и искать новую уже не станет. И еще эта особенность – не трогать детей. Брат будет жить, только никогда не узнает, как распорядилась судьба с его близкими…
Тоскливо уставилась в свое отражение. Стекла в доме были зеркально чистые. По ту сторону – живописный лес и подъездная дорожка. Все как в красивом фильме, только вот играть в нем не хотелось. За неделю здесь уже прокрутила в голове тысячи сценариев, но…
Вдруг очередной автомобиль за окном подъехал к главному входу. Узнала его моментально. Сердце забилось так быстро, что перед глазами все поплыло, а легким не хватало кислорода.