Страница 2 из 3
Приверженность системе – это нехватка честности. Вы об этом догадываетесь. Или, вернее, догадаетесь, когда мы на протяжении семи кругов покажем вам путь к абсолютному самовозвеличению. Многоуважаемые авторы обоего пола благосклонно окажут нам в этом содействие, обернувшись достопочтенными глашатаями иного мира – пусть даже им оказывается лишь другая сторона барной стойки.
Настоящую книгу стоит представлять как один из тех томов, что вы возьмете с собой в уборную, чтобы вызвать спазмы в вашем животе, или – в лучшем случае – как карманную книжицу, посвященную вопросам возвеличения и пленительного падения, обусловленных культурой пития, которую вы можете носить с собой развлечения ради. Каждый текст излучает особый свет, каждый почерк обладает неповторимым ароматом.
Сборник, к участию в котором мы привлекли некоторое число дам и господ, пользующихся нашим особенным вниманием, состоит из различных повествований о собственном опыте, магических заклятий и памфлетов, посвященных концу воздержания. Его не стоит читать в кругу друзей. Каждому следует в одиночестве насладиться спуском по отвесным склонам человеческого духа. На это требуется время.
Нисхождению способствует небольшое приложение, с помощью которого мы стремимся передать Вам опробованное на практике знание о том, как вы и ваши потомки могут превратить мир в нирвану, подчиненную лишь вам одному. После прохождения шестого круга дороги назад нет и не будет.
Что скрывать – на этом пути даже нам понадобится помощь, поскольку седьмой круг, к которому мы все так стремимся, остается практически недосягаем, и, как в случае со всяким величайшим желанием, за исполнение его придется поплатиться жизнью.
Но ведь это в любом случае когда-нибудь произойдет, разве не так?
Круг первый
Дитя и зверь
Пиво
ПИВО [п’и́в∧] (лат. cervisia) – алкогольсодержащий газированный напиток. Настойчиво рекомендуется всем, кто стремится не выделяться. Пиво получают путем брожения из воды, хмеля и солода.
Первое упоминание о производстве пива встречается в IV тысячелетии до н. э. у шумеров, населявших Междуречье – долину Тигра и Евфрата, на территории которой располагается современное государство Ирак. Однако следует исходить из того, что открытие процесса сбраживания произошло еще раньше, в темном прошлом человеческого рода, где бы, когда бы и как бы это ни произошло. Многие ученые считают открытие ферментации основным мотивом для совершения человеком революционного культурного достижения, имевшего колоссальное значение, – а именно, перехода к земледелию и скотоводству. Логика довольно проста: сельское хозяйство было изобретено не для того, чтобы готовить из пшеницы полбу и печь цельнозерновой хлеб, заряжающий человека энергией, аки батарейка «Дюрасел» – розового зайца. Дело было в стремлении к опьянению, близости к богам – именно оно сподвигло наших предков на это свершение, изменившее ход истории и лицо Земли. Поскольку существуют доказательства, что первые сорта пива изготавливались из толстых ячменных или пшеничных лепешек, уложенных в наполненные водой глиняные кувшины и оставленных сбраживаться, возникшее позже сравнение «пиво – жидкий хлеб» было, по крайней мере, не лишено оснований. Сегодня пиво изготавливается с применением гораздо более сложных технологий: из злаков добывается солод, он дробится и закладывается в воду, нагретую до температуры 60°С. При постоянном помешивании смесь доводится до температуры 75°С. При этом пивовар приговаривает: «Пиво варит не богатый – пиво варит тороватый!» – до тех пор, пока напиток не будет готов. То, что получится в результате, обеспечит вам времяпровождение в приятной компании.
Дитя и зверь
Ансельм да Ну Его
Ну вот и всё. Оно подкатывает, не оставляя никаких сомнений в своем приходе, ни разу не предупредив и тем более не прислав телеграммы, а суть его совершенно бесцельна, чрезвычайно болезненна и чрезмерно затянута. Обычно это называется «рождение». То, что получается на исходе страшных мучений, ведет себя совершенно отвратительно, стоит безумных денег и в конце концов ровным счетом ничего не способно нам сообщить.
А потом оно вдруг оказывается у вас за стойкой и заплетающимся языком пытается заказать пиво:
– Ищщёпжллста.
Картина, в общем-то, малоприятная, но поскольку мы вынуждены начинать с начала (в чем бы оно ни заключалось), избавить вас от этого мы, увы, никак не можем.
На дворе 1806 год от Рождества Христова. Повторим: тысяча восемьсот шестой год.
Город, о котором пойдет речь, – назовем его просто «крупный город международного значения», – всеми силами оборонялся от вражеских войск, но все же не устоял под натиском наполеоновской армии под предводительством Луи Антуана Сен-Жюста. Обуянные духом Просвещения французы церкви превращают в стойла, евреев выпускают из гетто, обещают равенство всех людей перед законом, впервые предоставляют свободу прессе, нумеруют дома на улицах по порядку и знакомят замшелый городишко на берегах реки с тем, что такое поэзия, французский язык и французская кухня – ну или вообще что-то, хоть отдаленно ее напоминающее. Обладая, как и все французы, доведенным до совершенства снобизмом, они разгуливают по унылым улицам крупного города международного значения с непередаваемой важностью, позволяют себе наслаждаться жизнью и объявляют наслаждение в равной степени доступным всем, вне зависимости от класса, сословия, касты, пола, состояния, происхождения, родовитости и вероисповедания. Студенческие корпорации, все еще практикующие мензурное фехтование, ликвидированы как пережиток прошлого.
Жители указанного города в мирное время, как правило, обладали нравом весьма спокойным, а лица их выражали некоторое отупение. Однако стоило заговорить о деньгах, как тут шутки с ними были плохи – именно на этой почве они и не сошлись с новоприбывшими. После прихода французской армии вместе с духом Просвещения в городе начали ощущаться и все последствия континентальной блокады. Система твердой земли исключала морскую торговлю, а жители крупного города международного значения, расположенного в весьма удачном месте – у самой воды, всего в паре часов от моря, заметно выделяясь на фоне монотонного однообразия местного пейзажа, – хотели торговать (и по большому счету больше ничего не хотели). Условия расположения как самого поселения, так и находящихся в нем складских помещений позволяли с успехом осуществлять обмен рыбьего жира, холщовых мешков и вереска на табак, спиртное и краску цвета индиго, что обеспечивало некоторым горожанам скромное, но вполне состоятельное существование, а город обрел известность на всей равнине, сохранившуюся за ним и по сей день, о чем в нем самом не устают трубить на каждом углу.
И вот на одном таком углу распахнула свои двери таверна – место в высшей степени бесполезного времяпровождения, приемлемого общественными устоями упадка, путь в которую благодаря принесенному наполеоновскими войсками вольномыслию стал открыт и дамам и господам, невзирая на сословную принадлежность, цвет кожи и вероисповедание.
Первый ее гость – как мы уже увидели с вами в начале, он был урожденным жителем этого славного города, то есть самым настоящим бюргером, здесь зачатым, вытуженным, крещеным и закаленным троекратным протаскиванием голышом сквозь заросли Нойграбенского хвойного леса на потеху столь же настоящим бюргерам и бюргеркам, – был тридцати девяти лет от роду и только что впервые услышал, что пиво кончилось, а ему, понимаете ли…
– …Ищщёпжллста.
Не стоит даже упоминать, что годы, непосредственно следующие за рождением, – самая ужасная пора в жизни любого человека, – отмечены чрезвычайной духовной и пространственной ограниченностью, полной зависимостью от окружающих и множеством разных запретов. Но все же – и я надеюсь, вы с этим спорить не станете – ребенок является человеком. И если мы присмотримся внимательнее к тому человеку, что перед нами, то увидим, что, несмотря на прожитые годы, в своем развитии он не ушел далеко вперед: ему не свойственны ни прямохождение, ни связная речь, ни владение какими-либо навыками и инструментами. Кажется, и прикрывать наготу он еще как следует не научился. Не говоря уже о том, что о сельскохозяйственных достижениях, позволяющих возделывать ячмень, солод и хмель, ему тем паче ничего не известно. По крайней мере, он хотя бы способен крепко держаться за стакан.