Страница 7 из 23
В Москве
Броз приехал в страну победившего пролетариата в убеждении, что в ней правят «любовь, товарищество и искренность»[92], с хвалебным рекомендательным письмом от Горкича, адресованным Владимиру Чопичу – Сенько, одному из организаторов КПЮ, работавшему в Коминтерне: «Он является представителем лучшей части нашего рабочего актива и через некоторое время, шесть-девять месяцев, мы выдвинем его на руководящую должность в ЦК»[93]. Несмотря на то что Чопич видел в Брозе возможного конкурента, он выхлопотал для него комнату № 275 в отеле «Люкс», построенном в стиле русского модерна. От прежней роскоши там осталось только название, поскольку после революции его заполнили прибывшие в Москву иностранные коммунисты. В нем кишмя кишели крысы и всё пропиталось запахами от общих кухонь (их было по две на каждом этаже)[94].
Первым делом Брозу поручили написать автобиографию, как это было принято в Коминтерне [95]. Он писал ее много раз, чтобы чиновники из отдела кадров могли сопоставить разные версии и таким образом проверить ее достоверность. Затем, по заданию некоего Якубовича, представителя ГПУ (Главного политического управления) при Исполкоме Коминтерна, личность которого до сих пор не удалось идентифицировать, и болгарского коммуниста Ивана Караиванова – Шпинера, сотрудника отдела кадров, он написал подробные характеристики семи видных югославских партийцев, в том числе и Горкича. С этой задачей он справился хорошо, поскольку с подкупающей чистосердечностью отметил достоинства, а также ошибки оцениваемых «товарищей», причем только о Чопиче, от которого он зависел, осмотрительно отозвался исключительно положительно. (На самом деле он считал его «бахвалящейся бабой»[96]). В благодарность последний предложил своему начальству послать Броза для восстановления здоровья в санаторий. По мнению российского историка В. Н. Бондарева, детально исследовавшего московский период деятельности Тито, возможно, это был «санаторий» «Люблянка». Там агенты НКВД – этого «горького плода пролетарской революции» – добровольно или принудительно вербовали самые перспективные «кадры» из рядов приехавших в Москву коммунистов[97]. Когда Тито вернулся, Караиванов 21 мая 1935 г. дал письменную гарантию, «что Броз в политическом плане заслуживает полного доверия»[98]. Это подтвердили также Чопич и влиятельный начальник отдела кадров болгарин Георгий Дамьянов, более известный под псевдонимом А. Белов, хотя последний изначально не был к нему расположен. Исполком Коминтерна затем предложил ЦК КПЮ назначить «товарища Вальтера» – как его называли – своим «политическим референтом» в Балканском секретариате, который возглавлял известный немецкий коммунист Вильгельм Пик. ЦК КПЮ согласился с этим предложением[99].
В то время во главе Коминтерна стоял легендарный Георгий Димитров, болгарский революционер, один из обвиняемых на процессе о поджоге рейхстага в Берлине, оправданный благодаря своему мужественному и эффектному выступлению перед немецкими судьями. Эмигрант из Югославии вскоре заручился его поддержкой: его считали полностью преданным коммунистом, одним из редких югославов, годных для практической работы, хотя и недостаточно подкованным в теории марксизма-ленинизма[100]. Несмотря на это, он стал внештатным преподавателем в югославском секторе Международной Ленинской школы и в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗ), а вскоре и членом представительства КПЮ в Коминтерне. Опыт, полученный в Лепоглаве и других тюрьмах, где он отбывал заключение, укрепил его убеждение, что КПЮ не сможет выйти из охватившего ее кризиса, если не преодолеет раздиравшие ее внутренние распри. Броз увидел, что в югославской колонии в Москве, насчитывавшей приблизительно 900 человек (только членов ЦК КПЮ и различных группировок было около 50), обстановка такая же, как в тюрьме[101]. Впоследствии он рассказывал, что избегал общества, отчасти потому, что любил уединение, отчасти же из-за того, что понимал – он должен следить за тем, что говорит. «Особенно в помещениях, где находились телефонные аппараты»[102]. Он всецело посвятил себя работе и еще проходил обучение на курсах техники руководства и конспирации, организованных Коминтерном в Москве[103]. «Это время я использовал прежде всего для обучения; мой путь пролегал только от отеля “Люкс” до здания Коминтерна, возможно, это и спасло меня от ножа Сталина»[104]. О его сдержанном поведении рассказывает в своих воспоминаниях об отеле «Люкс» Рут фон Майенбург, жена австрийского коммуниста Эрнста Фишера. «По длинным коридорам Тито прошмыгивал тихо, как мышь. Никто из соседей не обращал внимания на молчаливого товарища, который почти ни с кем не разговаривал и в одиночестве шел своей дорогой. Югославы вообще жили в замкнутом конспиративном мире, редко кому из иностранных товарищей дозволялось заглянуть в него. Даже Балканская секция в здании Коминтерна на улице Моховой совещалась за закрытыми дверями»[105].
Броз прибыл в Москву всего через три месяца после того, как убийство С. М. Кирова, руководителя Ленинградского обкома ВКП(б), дало Сталину повод начать массовые чистки, направленные против «заговорщиков» – ведущих большевиков. Неизвестно, разделял ли он убеждения младшего поколения югославских коммунистов, которые, находясь на родине, наивно верили каждому слову А. Я. Вышинского, главного обвинителя на московских процессах, и объявляли классовым врагом и троцкистским шпионом каждого, кто казался им подозрительным[106]. В любом случае, ему удалось избежать гибели, хотя некоторые написанные им «характеристики» товарищей не соответствовали тем, которыми располагал НКВД [107]. Столкнувшись со сталинским террором, Броз научился многому, прежде всего тому, как работают механизмы революции и власти. Он воспринял его как необходимое средство воплощения в жизнь нового общественного устройства и тем самым морально скомпрометировал себя, но в то же время определил главные вехи своего жизненного пути. Джилас так описал метаморфозу, произошедшую с «Вальтером» в ранний период его московской жизни: «Революционер Йосип Броз <…> лишь теперь понял, что, хотя революционные институты и методы неотделимы от идеи, они – важнее ее, даже важнее, чем сама революция»[108]. Нехватка серьезного образования избавила его от сомнений, скепсиса, способности к критической оценке. Савка Дабчевич-Кучар даже говорила, что под лозунгом коммунистической морали в ее макиавеллистском варианте, согласно которому цель оправдывает средства, он отошел от традиционных ценностей и с легкостью их отринул. Порядочность, преданность, дружба, fair play[109], честь – все эти понятия были для него мелкобуржуазным хламом[110]. В противовес этой резкой характеристике следует привести замечание, высказанное Тито в интервью для журнала «Коммунист» 15 апреля 1959 г.: Сталин посредством Коминтерна «уничтожил революционный облик коммунистов и создал коммуниста-слабака»[111]. А также, конечно, свидетельство Эдварда Карделя, сотрудничавшего с Вальтером в Москве в середине 1930-х гг. Он вспоминал, что Броз во время «Большого террора» приложил много усилий, чтобы отослать как можно больше югославских эмигрантов из Советского Союза на нелегальную работу на родину или, если речь шла о младших товарищах, в интернациональные бригады в Испанию, где в июле 1936 г. началась гражданская война. Тем самым он спас их от гибели[112]. Как известно, Советский Союз решил поддержать республиканскую власть в Мадриде, против которой организовали вооруженное восстание правые генералы во главе с Франсиско Франко. Вальтер с энтузиазмом поддержал эту политику – еще и потому, что думал: Испания может стать отличной школой для подготовки военных и политических кадров[113]. Так и вышло, ведь в состав интернациональных бригад вошли примерно 1650 югославов. Несмотря на то что почти половина из них пали, защищая Республику, во время Второй мировой войны ни в какой другой коммунистической партии не было столько «испанцев», как в КПЮ. Они возглавили партизанское восстание[114].
92
Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 218.
93
Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 58; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 219.
94
Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 306.
95
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73. Д. 27, 21. C. 290–297; Оп. 277. Д. 21.
96
Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 56.
97
Bondarev V.N. Misterija Tito. Moskovske godine. Beograd: Čigoja štampa, 2015. S. 84, 85.
98
Eiletz S. Titova skrivnostna leta. S. 32, 99; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 178; Bondarev V.N. Misterija Tito. S. 84–87.
99
Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 62; Klinger IT., Kuljiš D. Tito. Neispričane priče. S. 126.
100
TNA. FCO 28/2118.
101
РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 413.
102
Dilas M. Tito. S. 74; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 53.
103
Bebler A. Pismo // Mladina. 2009. № 26; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 53; Adamič L. Orel in korenine. S. 420. Адамич считает, что он не посещал занятий в какой-либо коминтерновской или военной школе.
104
Spomini tovariša Tita na slavno preteklost. Viri revolucionarnih sil // Slovenski poročevalec. 1959. 17.04.
105
Mayenburg von R. Hotel Lux. Munchen: C. Berhtelsma
106
Vlahovič V. Strogo pov. S. 146, 147; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 445.
107
Dilas M. Tito. S. 85.
108
Eiletz S. Titova skrivnostna leta. S. 33.
109
Честная игра (англ.)
110
Dabčevič-KučarS.‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 863.
111
National Archives and Records Administration, Washington (NARA), CIA, Records Search Tool (CREST), Laserfiche, Bi-Weekly Propaganda Guidance, 11.05.1959. Tito throws down the gauntlet.
112
Edvard Kardelj. Skica za monografijo / Ur. M. Poč. Ljubljana: Delo, 1979. S. 15; AS. Dedijer. T. e. 7. E. Kardelj. Tito na istorijskim raskršcima. S. 11.
113
AS. Dedijer. T. e. 242. Kopja iz memoarov druga M. Dilasa. S. 46.
114
Beric G. Zbogom XX. stolece. Sečanja Ive Vejvode. Zagreb: Profil knjiga, 2013. S. 216.