Страница 5 из 8
Мексиканские исследователи особо акцентировали внимание на том, что истинное международное сообщество должно состоять из мозаики народов, которые уважают существующий плюрализм и поддерживают отношения дружбы и сотрудничества. А самоопределение народов, невмешательство, правовое равенство государств, мирное урегулирование споров и международное сотрудничество в целях развития являются главными принципами внешней политики Мексики. Кроме того, они являются и важнейшей частью политической культуры цивилизованного мира, в котором сосуществуют высокие уровни как цивилизованности, так и варварства.
Равным образом в работах мексиканских политологов заострялось особое внимание на концепции значимости ответственности и баланса интересов всех субъектов международных отношений.
В своих исследованиях, посвященных анализу проблемы внешнего долга, бывшая глава МИД Мексики политолог Р. Грин приводила следующую характеристику занимаемой Мексикой позиции в переговорах по долговым обязательствам государств: «Мексика поддерживает партнерство, а не конфронтацию, поиск решений, способных удовлетворить все вовлеченные страны, требуя соблюдения принципа справедливости. Мексика выступает за сохранение гармоничных отношений между всеми участниками мирового сообщества. Наша позиция в этом вопросе является проекцией традиций мексиканской внешней политики, неизменно выступающих за поддержание международного мира, безопасности и равенства»[20].
При этом среди мексиканских исследователей широкое распространение получила концепция миропорядка, ориентированного, прежде всего, на равновесие и сотрудничество, а не на конфликт и господство[21]. В рамках нее подчеркивалось, что главная цель международной политики заключается в поиске баланса между противоборствующими блоками, интересами и силами, будучи гораздо шире ее трактовки в качестве «борьбы за власть и за мир», выдвинутой Г. Моргентау. А баланс сил определяется как глобальное равновесие, установленное между вовлеченными сторонами во всех сферах и на всех уровнях их взаимодействия. Вместе с тем, несмотря на то, что человеческая цивилизация развивается в сторону закрепления более высокого уровня гармонии и понимания, все же важно понимать, что глобального равновесия чрезвычайно трудно достичь, поэтому его следует расценивать как идеал, а не как реалистичную и возможную цель.
В контексте теории модернизации категория экономического развития, измеряемая уровнями роста экономики и социально-экономического прогресса, выступает важной внешнеполитической целью, которую разделяет Мексика наряду с другими латиноамериканскими странами. А независимость внешней политики имеет смысл только в том случае, если та задумана как инструмент, преследующий обеспечение экономического роста. Подобная позиция зародилась в 1920-х гг., когда после фазы институционализации Мексиканской революции в течение длительного периода внешняя политика Мексики служила исключительно цели внутреннего стимулирования экономического роста страны. А проектирование на международной арене образа стабильности и прогресса служило средствами для развития экономики.
Поддержание пассивной и изоляционистской внешней политики долгое время играло на руку попыткам достижения внутреннего экономического развития Мексики. Но к 1970 г. новые обстоятельства как внутреннего, так и внешнего характера обусловили переход к новому типу внешней политики, названному в мексиканской литературе «активным»[22]. При этом в мексиканском внешнеполитическом курсе, несмотря на его явную активизацию, все же выделялось одно направление, где сохранился откровенно пассивный подход: проблема миграции из Мексики в США. В 70-е и 80-е гг. XX в. среди мексиканских политиков и политологов прочно закрепилось мнение о том, что сохранение status quo в этом вопросе было лучшим вариантом для обеих стран. Соединенные Штаты подобный подход также устраивал. Мексика же акцентировала внимание на проблеме соблюдения прав мигрантов лишь в рамках международных организаций. С позиции экономики подобный внешнеполитический курс Мексики стал характеризоваться разработкой стратегии расширения и диверсификации рынков и обеспечением фискальных стимулов к экспорту, поскольку считалось, что внутреннее развитие должно было основываться на поиске новых рынков сбыта и равноправном торговом сотрудничестве. При этом с позиции политики подобная стратегия очень быстро продемонстрировала невозможность достижения своей главной цели – развития внутреннего.
К концу XX в. число инициатив и степень участия Мексики на международной арене стали внушительными, в большинстве из которых невозможно было проследить какую-либо возможную пользу для нее самой. Таким образом, в долгосрочной перспективе независимая внешняя политика Мексики представлялась оправданной только в том случае, если она была направлена на удовлетворение национального интереса. В широком смысле с отсылкой на постулаты политического реализма термин «национальный интерес» определялся как осознанная потребность государства в развитии, самосохранении и обеспечении безопасности, реализуемая посредством его внешнеполитической стратегии. В Мексике же национальный интерес принято сопоставлять с частной повесткой дня президентов, приоритетами федерального правительства и целями политической партии избранных в правительство.
М. Охеда, выражая мнение большинства мексиканских политологов, подчеркивал, что «независимая внешняя политика сама по себе лишена реализма, по крайней мере, в отношении бедных и слабых стран, живущих в эпоху, когда во главе стоит именно преодоление экономического отставания»[23]. А особое значение, приданное решению проблемы экономического развития, прослеживается во внешнеполитических курсах всех стран Латинской Америки. Подобное можно наблюдать как в двусторонних, так и в многосторонних региональных отношениях, тем самым объясняя иное отношение к ценностям по сравнению с позицией американских ученых, ставящих во главу именно стратегические и геополитические проблемы межамериканских отношений.
Большое внимание в работах мексиканских политологов уделяется изучению концепции догоняющего развития. Вступив в 1950 г. в фазу экономического взлета, который продлился до 1981 г., Мексика смогла достичь впечатляющих экономических результатов. Тем не менее столь успешное развитие полностью прекратилось после периода кризисов 1982-1995 гг., несмотря на реализованные реформы, включая либерализацию внешней торговли и инвестиций. С конца XX в. экономический рост Мексики так и продолжил оставаться незначительным, сохранив эту тенденцию и в первых десятилетиях XXI в. В работах Э. Карденаса и Х. Лопес-Кордовы этот феномен рассматривается как проблема глобализации, а не отдельных национальных экономик[24]. Обращаясь к постулатам классической теории экономического роста, Мексика, как и ряд других стран, вынуждена сталкиваться с проблемой несоответствия результатов догоняющего развития поставленным целям. А повторение мексиканского экономического чуда возможно лишь при наличии более активной и независимой внешней политики, отвечающей требованиям механизма целостности мирового рынка, необходимым подспорьем которого выступает развитие индустриализации и повышение уровня образования, совместно способных привести к уровням доходов, сопоставимыми с США.
Что касается отношений между Мексикой и США как третьего приоритетного внешнеполитического направления, то в исследованиях мексиканских политологов они неизменно представали одним из важнейших вопросов, несмотря на расхождение во мнениях относительно характера, степени контроля и гегемонии Соединенных Штатов в рамках их взаимодействия со своим ближайшим латиноамериканским соседом. Количество литературы по этой теме огромно так же, как и число подходов[25].
20
Rosario Green. México: Deuda externa y política exterior. México, UNAM, 1997.
21
Elizondo H. G. La Ostpolitik de México: 1977-1982. En Foro Internacional, núm. 95, enero-marzo de 1985. P. 343.
22
Ojeda M. México: el surgimiento de una política exterior active. México, Sep. 1986. P. 133.
23
Ojeda M. La política exterior de México: objetivos, principios e instrumentos // Revista Mexicana de Política Exterior, IMRED, núm. 2, enero-marzo de 1984. P 66.
24
Cárdenas E. La política económica en México, 1950-1994. México: FCE, COLMEX, FHA, 1996. P. 236; López-Córdova J. NAFTA and manufacturing productivity in Mexico. Economía 2003. № 4. P 55-98.
25
Fischer de Figueroa M. Relaciones México-Estados Unidos: Bibliografía Anual, México, El Colegio de México, 1982, 1983, 1984 y 1985; Bueno G. Boletín Mensual Relaciones México-Estados Unidos, México, CIDE, 1989. P 133.