Страница 3 из 8
Подобные идеи пересекаются с рассуждениями о глобальном лидерстве, в основе которых лежат претензии Мексики на глобальную роль в международных отношениях. В контексте работ классиков латиноамериканской литературы, таких как О. Сункель и П. Пас, глобализация трактуется в широком смысле, как сложный процесс мировой интеграции стран, который включает объединение политической, экономической и культурной сфер[4]. Важно и то, что мексиканская трактовка глобализации тесно переплетается с постулатами экономического неолиберализма, представляющего собой описание современного состояния мира и заменившего другие политически насыщенные концепции, такие как неоколониализм или империализм. Через призму диалектического подхода, принимая во внимание то, что глобализация и идентичность непрерывно претерпевают разного рода трансформации в контексте нашей эпохи, в мексиканской политологии Мексика совмещает в себе несколько ролей. В рамках Западного полушария она предстает неким центром, который, с одной стороны, сам существенно зависит от США, ставших ее новой метрополией. С другой стороны, она сама становится «надзирателем» по отношению к странам Центральной и Южной Америки, характеризующимся слабыми и неперспективными районами. При этом, пользуясь своим статусом самой независимой из латиноамериканских стран, которого она добилась еще в 1960-е гг., а также благодаря неизменному позитивному внешнеполитическому курсу Мексика постепенно укрепляет свой авторитет на международной арене.
Политологического подхода в Мексике придерживаются большинство исследований, посвященных международной политике, косвенно принявших концепцию, согласно которой международные отношения отождествлялись с политологией. В своей статье, посвященной изучению международных отношений в Мексике и опубликованной в 1964 г., мексиканский политолог М. Охеда заметил, что «международные отношения в строгом смысле относятся к отрасли политической науки»[5]. По сравнению с международной политикой существенно более ограниченной сферой изучения обладает внешняя политика. Первое понятие охватывает не только межгосударственные отношения, но и всю сеть политических отношений, которые происходят на международной арене. Понятие «внешняя политика» имеет гораздо более точное и конкретное значение, так как речь идет об определенных отношениях между государствами и системами государств, а также экономическими и культурными образованиями. В мексиканской политологии внешняя политика рассматривается, как элемент гораздо более обширной группы международных отношений, где именно государство продолжает оставаться привилегированным актором[6]. Подобно внешнеполитическим исследованиям, реализованным в других странах Латинской Америки, в работах мексиканских политологов неизменно присутствуют три основные темы, наличие которых обусловлено их особым отношением к ценностям. Именно они обусловили появление новых теоретических концепций понимания международной сферы, различных с подходами, преобладающими в Соединенных Штатах Америки и Европе.
Три основные темы характеризуют внешнеполитические концепции Мексики на рубеже XX-XXI вв. Во-первых, наделенная особой значимостью необходимость укрепления национальной и региональной автономии, в большей степени ориентируясь на концепцию сбалансированного распределения функций на международной арене, а не на стремлении в борьбе за власть во что бы то ни стало получить весомые преимущества. Во-вторых, важность содействия и достижения экономического и социального развития. И, в-третьих, первостепенная и преобладающая роль двухсторонних отношений с Соединенными Штатами[7].
Другие темы, такие как, например, усилия Мексики, направленные на разоружение и поддержание мира на планете, легко вписывались в одну из этих трех доминирующих тем. К примеру, одним из главных аргументов, используемых как мексиканскими политиками, так и учеными в продвижении глобальной инициативы в области разоружения, стало перенаправление огромных ресурсов, выделяемых на вооружение, на развитие стран третьего мира.
В качестве первого внешнеполитического вопроса, единогласно выделяемого всеми мексиканскими политологами, выступает достижение автономии. Более того, именно степень автономии служит критерием успешности внешнеполитических курсов мексиканских президентов, провалом которых считается возникновение либо усугубление зависимого положения. Центральной выступает идея создания такой международной структуры, в которой цель, преследуемая ключевыми субъектами, не является формой силы, чтобы сделать другого актора подчиненным своим интересам, а, напротив, предполагает поиски состояния свободы от политических, экономических или стратегических интересов, которые не признаются их собственными.
В мексиканской политологии в качестве ключевой концепции анализа внешней политики понятие автономии заменяет более инструменталистское понятие власти. В этом контексте инструменталистская трактовка традиционного понятия власти, о котором писали французский политолог Р. Арон и основатель школы прагматизма Г. Моргентау, явно отличается от широкого толкования власти характерного для мексиканских политологических исследований. В них особо подчеркивалось, что достижение автономии Мексики влечет за собой теоретические, концептуальные и стоимостные последствия, отличные от теоретических предположений, подразумеваемых традиционным анализом международной политики в развитых странах. А ключевая цель автономии заключалась в том, чтобы любая форма зависимости должна быть уничтожена или, по крайней мере, сведена к минимуму.
Большинство латиноамериканских исследований, посвященных проблеме подчиненности и автономии, сходятся во мнениях, что зависимое положение Латинской Америки может быть преодолено при помощи активизации процесса сотрудничества между странами этого региона. В Мексике же выделяется концепция неортодоксальной зависимости, разработанная известным специалистом по мексикано-американским отношениям Х. И. Домингесом, основанная на особенностях международных отношений, сложившихся именно в латиноамериканском регионе[8]. В рамках нее зависимое положение государств поддерживается рядом политических и экономических сообществ, официальных и неофициальных, которые являются прямыми посредниками гегемонистских держав, для того чтобы те могли более эффективно оказывать давление, ограничивая свободу действий национальных правительств.
В свою очередь, выделяется подход структурной зависимости, представленный мексиканскими политологами Р.П. Герреро и С. С. Фуэнтесом[9]. В нем прослеживается отсылка к ортодоксальному марксизму, характеризующему международную капиталистическую систему как структурированное большинство с превосходством. В рамках структурной зависимости подчиненные или периферийные страны играют роль поставщиков сырьевых продуктов и импортеров примышленных и высокотехнологичных товаров, тем самым создавая структурную установку на недоразвитие. Сложившееся положение может быть преодолено лишь посредством революционного взрыва, способного изменить эту сложившуюся систему.
В этом контексте выделяется концепция диверсификации зависимости, которая подразумевает сокращение подчинения единому внешнему центру за счет расширения экономических, политических и культурных контактов с другими центрами. В случае Мексики они могли бы быть созданы Западной Европой, Японией, социалистическими странами и другими государствами Латинской Америки и третьего мира. В рамках так называемой мексиканской «школы анализа» внешней политики, получившей свое развитие в середине XX в., ключевой особенностью выступает акцентирование различных краткосрочных аспектов внешней политики Мексики, отталкиваясь от главных задач автономии: укрепление независимой внешней политики или же диверсификации зависимости. Согласно исследователям мексиканского Центра экономических исследований и обучения (CIDE) Х. Чабат и А. Р. Круе, поездки мексиканских президентов в различные районы мира, такие как Европа, Китай, Япония, Индия, Югославия и даже страны Латинской Америки, выступают формой диверсификации зависимости[10]. В своих совместных исследованиях М. Охеда и Р. Эррера рассматривали деятельность Контадорской группы, будучи механизмом мирного политического урегулирования кризиса в центральноамериканских странах, в качестве важного способа включения Мексики в процессы латиноамериканского сотрудничества. Предполагалось, что итогом участия мексиканской стороны в Контадорском процессе должно было стать развитие многосторонних связей Мехико в рамках региона, а конечной целью – постепенное уменьшение его уязвимости перед Соединенными Штатами.[11].
4
Sunkel O., Paz P. El subdesarrollo latinoamericano y la teoria del desarrollo. México. Prim era edición, 1970. P 396.
5
Ojeda M. Problemas básicos en el estudio de las relaciones internacionales. Foro Internacional. 1964. Vol. 5. № 1 (17). Jul. – Sep. P. 84-98.
6
Gerardo Bueno. México-Estados Unidos. D. F. México: El Colegio de México, 1987. P. 136.
7
Muñoz H. El estudio de las políticas exteriores latinoamericanas: temas y enfoques dominantes, en Manfred Wilhemy (ed.), La formación de la política exterior. Los países desarrollados y América Latina, Buenos Aires, RIAL, 1987. P 287-315.
8
DomínguezJ.I. “Consensus and Divergence: The state of the Literature on Inter-American Relations in the 1970’s”, en Latin American Research Review, vol. 13, núm. 1, 1978. P. 87-126.
9
Guerrero R. P. Algunas consideraciones teórico-metodológicas para el estudio de la política exterior. Facultad de Ciencias Políticas y Sociales, Estudio científico de la realidad internacional: II coloquio internacional de primavera, México, UNAM, 1981; Fuentes S. S. La política exterior de México y el nuevo orden económico internacional // Relaciones Internacionales, UNAM, FCPS, vol. xi, núm. 32, abril-junio de 1984. P 9-44.
10
ChabatJ. El viaje presidencial por Latinoamérica: ¿hacia nuevas formas de cooperación política? en Carta de política exterior mexicana, CIDE, año iv, núm. 2, abril-junio de 1984. P. 2-6; Chabat J. El viaje presidencial a Yugoslavia e India y la Reunión de Nueva Delhi, en ibid., año v, núm. 1, enero-marzo de 1985. P 16-19; ChabatJ. El viaje presidencial a Japón y China: hacia una nueva política exterior, en ibid, año vi, núm. 4, octubre-diciembre de 1986. P 3338; Cruz A. R. El viaje de Miguel de la Madrid a Europa: ¿diversificación de la dependencia?, en ibid., año v, núms. 2 y 3, abril-septiembre de 1985. P. 53-58.
11
Ojeda M, Herrera R. La política de México hacia Centroamérica, 19791982. México, El Colegio de México, 1983.