Страница 5 из 6
Прощай родной Андижан. Старинный, кирпичный город с множеством крепостей и мечетей. Здесь круглый год тепло, на каждом шагу разноцветные узоры, а в воздухе вечно витает запах специй, сухофруктов и сладостей. Народ небогатый, но такой добрый, открытый. Пять раз в день на весь город звучит азан (призыв) и улицы почти вымирают, многие магазины закрываются, потому что большинство людей уходят в мечеть на намаз, молитву.
Говорят, что в России совсем не так как у нас. Хотя и разговаривают на понятном нам языке – в Узбекистане много русских, ведь раньше все были одной страной, СССР. Но женщины в России ходят в основном в штанах и с непокрытой головой, с распущенными волосами. А мужчины иногда вообще не похожи на мужчин. Храмов в той стране много, а мечетей можно сосчитать по пальцам.
А ещё говорят, что в той стране есть лес. Для меня это что-то удивительное, ведь у нас одни степи. Ещё, говорят, в тех лесах живут медведи, лисы, зайцы и кабаны. Также в России холодные зимы и снег, что мне тоже трудно вообразить. Страшно и интересно. Но так решил отец, а мать благословила. Но кто же знал, что эта поездка всю мою жизнь?
Россия не встретила нас с распростертыми объятиями, хотя и долетели довольно благополучно. Виз не надо, только зарегистрироваться где-то по вопросу мигрантов. Как же тут дорого. Нам пришлось снять крошечный домик с двумя комнатушками на бригаду из двенадцати человек. У нас в стране за такие деньги можно жить целый месяц припеваюче. Но и платят тут неплохо. Только начальники часто попадаются злые и противные. Обращаются с узбеками как со скотиной, совсем за людей не считают. Чуркой называют. А ты как ответишь? Ты тут никто, и звать тебя никак. Вот они и пользуются.
Нашей бригаде достался богатый начальник. Дом он решил построить трехэтажный, на холме. Такой чертёж придумал, аж смешно. Но не переубедишь. Нашему старшему сказал, что мы тупые и ничего не понимаем. Как так можно себя вести?
Заставил нас этот хозяин рыть котлован для фундамента. Летом, в жару, лопатами. Чтобы лишнюю технику не нанимать. Мы то ничего, в такую жару нормально себя чувствуем, а вот русские мужики, наверно, его бы послали куда подальше. А мы не можем.
Но это ещё половина беды. Яму то мы дня за три выкопали. А хозяин нос воротит, говорит нет, тут плохо, давайте засыпайте, будем в другом месте копать. А сразу нельзя было подумать? Мы то тут причём? Работу то сделали, давай плати… Наш старший пытался с ним поговорить, а тот на него накричал, матом! Старший наш, ему уже почти шестьдесят, шапочку свою снял, и прям рядом в саду на траву сел, в светлых штанах. Плохо ему стало. Сидит, пыхтит, за сердце держится. Мой отец уже не выдерживает такого хамства, чули не драться на него кинуться готов, хотя обычно спокойный, как верблюд. Хорошо, что женщина, которая живет напротив нашей стройки, в окно увидела, и вынесла прохладной воды и лекарство. Нашему старшему полегчало, они разговорились. Добрая оказалась старушка, интеллигентная. Говорит сама здесь не местная, в 70-х приехала сюда из Украины учительницей по распределению, так тут и осталась. Замуж вышла. Тут и к Богу отойдет.
Они с нашим старшим оказались ровесники. Теперь, как её увидим, сразу хором ей кричим:
– Салом алейкум, Антонина Степановна! – а она улыбается и машет в ответ.
Приглашала нас эта женщина к себе дорожку новую сделать во дворе. Старую покойный муж делал, но она уже почти развалилась. Почти двадцать лет уже прошло. У нас выходной – мы скорее к Антонине Степановне. Старую дорожку разобрали, долго с ней возились, была сделана на славу. Но мы сделаем ещё лучше! Основу сделали, цементом залили, выровняли… Короче всё, как надо. За день с нами старшим и моим отцом управились. Заплатила она нам хорошо, а как благодарила! Хотя мы вообще не хотели брать с ней деньги, только за материалы – она уже на пенсии, из родственников только дочка и внучка. Живут просто, небогато. Зато как нас накормила: суп какой-то их национальный, красный такой, густой.
– Мы свинину только не едим, нам нельзя… – предупредил её перед пищей старший.
– Да он вообще без мяса, у нас сейчас пост.
Поели, вкусно очень, сытно. День пролетел незаметно. Совершать намаз нам пришлось, правда, прям там, во дворе. Но она хоть и христианка, говорит: “Всё понимаю, ничего страшного!” К нашему хозяину после такого обращения и возвращаться не хотелось, как на каторгу. Вот как бывает: страна одна, люди, можно сказать, соседи, а разные, как небо и земля. Хотя, наверно, и у нас также. Везде есть люди хорошие и не очень.
Дни сменялись неделями, пролетая мимо серо и однообразно. Приближалось лето.
– Ах ты бездельник! Кто ж так кирпичи ложет, вон всё вытекает мимо! – вот и приехал наш работодатель драгоценный. Орёт на меня матом, что, впрочем, не впервые. Так бывает часто, когда он не вдухе. Я молчу и смотрю в сторону. Со стройки мне хорошо видно дом Антонины Степановны. Вот в него входит молодая стройная девушка в светлом платье. У неё каштановые густые волосы, распущенные до поясницы. Они блестят на солнце, словно шёлк, и мерно колышатся из стороны в сторону. На душе стало как-то необычайно тихо и радостно. Наверно, это Кристина, внучка нашей уважаемой знакомой женщины. Антонина Степановна много про неё рассказывала. Учится в городе на учительницу, иногда приезжает в гости… Девушка исчезла за дверью. И мне показалось, что солнце как-то стало меньше греть и светить.
– Ты что, меня совсем не слушаешь?! Я что, для тебя пустое место, баран?!
– Нет, извините меня, такого больше не повторится… – очнулся я и спокойно ответил начальнику.
– Ещё бы! Иначе быстро вылетишь к себе на родину, пасти овец! Или чем вы там обычно занимаетесь…
Я проглотил комок в горле. Помоги мне Аллах всё это выдержать достойно!
– А вы что рты пораскрывали и пялитесь?! Вас всех это тоже касается, ускоглазые!
Ну и козёл ты, конечно…. Раз разбогател, так все остальные для тебя грязь из под ногтей? А честным ли ты трудом всё это заработал? Хотя нельзя осуждать, прости меня, Всевышний!
Из дома напротив вышла та же молодая девушка. Теперь она была в джинсах и длинной майке. У неё были красивые стройные ноги… Нельзя, Алик, не смотри на ноги чужой женщины, а то попадёшь в ад… Как же сложно русским мужчинам не искуситься!
Девушка прошла по двору, по новой дорожке в сарай, и через несколько минут вывезла оттуда большой железный велосипед. Вывезла из двора, облокотила об забор и закрыла калитку. Она посмотрела в нашу сторону. Наконец-то стало видно её лицо.
– Добрый день! – поздоровалась она и улыбнулась. И, кажется, на секунду посмотрела на меня. Обычного, смуглогого, узкоглазого узбека в грязных джинсах и замызганной рубашке. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Нужно ответить что-то доброе, но голос, как назло, пропал. Я покраснел. Главное, чтобы этого никто не заметил.
– Салом алейкум! – все дружелюбно поздоровались, кроме меня. Я глупо улыбнулся и кивнул.
Кристина села на своё велосипед, бодро закрутила педали и скрылась за углом. Я хотел броситься за ней, бежать за велосипедом, словно верный пёс, но вместо этого продолжал машинально намазывать и класть кирпичи. Последние три оказались криво положены и я стал быстрее это испралять, пока не стало поздно. Иначе меня выгонят, а теперь мне так важно здесь работать! Ведь я смогу хоть иногда видеть, пусть издалека, эту прекрасную девушку.
– А у Антонины Степановны красивая внучка, да, Алик?! – подшутил надо мной старший. Все засмеялись. Я постарался сделать невозмутимый вид, но, наверно, стал по цвету как приправа карри.
– Разве? А где вы её увидели? – но мой голос всё-равно был каким-то писклявым.
– Ну-ну! Смотри, а то стена будет кривая и упадёт на их дом, строитель! – это уже шутливо-серьезно крикнул мне отец.
Я пытался выкинуть эту девушку из головы и полностью погрузиться в работу. Её бледную кожу, большие карие глаза, тонкий нос и миниатюрные пухлые губы. Сила Всевышнего, что создал такое совершенство! Так, я опять отвлекся. Кирпич. Второй. Третий. Пятнадцатый. Сто одиннадцатый. Время словно остановилось.