Многие мертвы (ЛП)

Восемь черных медведей вынырнули из темноты плотным клубком, воздух затуманился от их дыхания, когда они рванулись вперед, плотная масса плоти нацелилась прямо на ворота. Соллис быстро поднял свой лук и послал стрелу в плечо ведущего медведя. В отличие от других зверей, он продолжал идти, его скачущая походка замедлилась, но не остановилась из-за яда, бушевавшего в его теле. Соллис проглотил проклятие и снова выстрелил, целясь в стык между шеей и туловищем зверя, рассудив, что это наиболее вероятное место для зараженного наконечника стрелы, чтобы найти вену. Медведь споткнулся, выгнув спину от боли, и испустил долгий последний вздох, прежде чем рухнуть на землю.

По команде Веркелы изгнанные клинки разлетелись градом стрел, унося с собой еще трех медведей. Оставшиеся четверо продолжили путь, преодолев последние несколько ярдов до недавно созданного барьера и бросившись на него с коллективным ревом ярости. Соллис отодвинулся, чтобы посмотреть вниз, во двор, и увидел Фель-ахкима и трех его спутников, прижавшихся всем своим весом к барьеру, который содрогнулся от удара. По выражению отчаяния на лице строителя было ясно, что долго он не продержится.

Соллис выпустил еще одну стрелу, одну из четырех оставшихся, и снова вскочил на стену. Он наклонился, чтобы прицелиться в медведей, и обнаружил, что все они встали на задние лапы, что означало, что их большая часть была скрыта краем арки ворот. Он удовольствовался тем, что воткнул стрелу в выставленную вперед лапу, а затем повернулся и крикнул ближайшему воину-Лонаку:”Мне нужна веревка!

“Все в порядке, брат, - сказала Веркела, поднимаясь и становясь рядом с ним. Он смотрел в озадаченности на руку, она протянула к нему. “Обними меня”, - сказала она, протягивая руку, чтобы поймать его руку крепко. “Мне нужно их увидеть.”

С этими словами она поставила ноги на край зубчатой стены и наклонилась под низким углом, Соллис крепко держал ее обеими руками, пока она смотрела на медведей. Они немного попятились назад, чтобы снова броситься на барьер, но атаки так и не последовало. Соллис услышал, как низкий, пронзительный стон вырвался из горла одного, а затем и всех, образовав нечто вроде жуткого хора боли и смятения, который вскоре захлебнулся влажным бульканьем. Бросив взгляд вниз, он увидел, как один из них, спотыкаясь, отошел от ворот и рухнул в нескольких футах от них. Казалось, он съежился, когда упал, а окружающая земля потемнела от жидкости, вытекавшей из каждого отверстия. Остальные вскоре присоединились к нему в смерти, каждый из них упал вниз, чтобы выкашлять потоки густой, темной крови, пока они не превратились в большую кучу пустого меха, натянутого на обнаженную кость.

Веркела осела и обмякла, ее ноги соскользнули с края зубчатой стены. Соллис быстро втащил ее обратно на парапет, резко выпрямившись при виде ее лица. От глаз вниз она превратилась в красную маску, кровь свободно текла из носа, глаз и рта. - Все кончено, - сказал Соллис, успокаивающе положив руку ей на лоб и обнаружив, что он ужасно холодный. - Они ушли.”

Глаза Веркелы затрепетали, и слабая улыбка заиграла на ее губах, когда поток крови замедлился до тонкой струйки, а затем остановился. - Я же говорила... - пробормотала она, отчего на ее губах вздулся и лопнул красный пузырь. - Все... только вода…”

- Она будет жить?”

Элера, казалось, не хотела давать немедленного ответа, потратив несколько секунд на то, чтобы прижать пальцы к запястью Веркелы, прежде чем испуганно нахмуриться и прижаться ухом к ее груди. - Ее сердце все еще бьется, - сказала она. - Но едва ли. Она выпрямилась, озадаченно глядя на лежащую без сознания женщину. - Такого я еще никогда не видела, брат. По правде говоря, я не знаю, есть ли какое-нибудь лечение, которое я могу предложить.”

“Что-то должно быть, - настаивал Соллис. - Какое-то лекарство.”

“У меня есть стимуляторы, которые могут вывести человека из комы, если это так. Но она потеряла так много крови, что это, скорее всего, еще больше напряжет ее сердце. Я не стану рисковать.”

Соллис подошел ближе и понизил голос: - Без ее ... способностей это место не выдержит еще одного нападения.”

“Тогда я предлагаю тебе найти способ. Я-целитель, я оставляю убийство тебе.”

Соллис отшатнулся от резкости ее тона, увидев в ее взгляде решительный гнев. - Прости меня, сестра, - сказал он.

Гнев Элеры сменился хмурым взглядом, и она склонила голову в знак признательности, прежде чем снова повернуться к Веркеле. - Я подозреваю, что это состояние вызвано тем, что она потеряла так много крови, - сказала она, беря тряпку из миски с водой и вытирая ею засыхающую кровь с лица женщины. - Ее телу потребуется время, чтобы возместить потерю. Я сделаю все возможное, чтобы влить в нее воду, это может помочь процессу.”

“А вопрос, который мы обсуждали раньше?”

Она бросила на него осторожный взгляд и покачала головой. “Никаких следов, хотя я был занят зашиванием ран в последние часы.”

Соллис оглядел дюжину раненых Лонаков в башне, большинство из которых нянчились с различными ранами на лице и конечностях. После неудавшейся атаки на ворота их враг попробовал другую тактику, послав стаю обезьян к южной стене, в то время как Объединенные силы Волков и кошек окружили их, чтобы атаковать с запада. К счастью, Сментил быстро заметил маневр, и Соллис успел перебросить достаточно сил, чтобы сдержать его. Тем не менее, обезьянам удалось на некоторое время захватить парапет, убив четырех изгнанных клинков, прежде чем Оськин повел встречную атаку. Красноухий был в самой гуще сражения, о чем свидетельствовало красное пятно, покрывавшее ее морду, когда она съежилась у ближайшего костра. Оськин сидел, лениво поглаживая ее мех, и смотрел на огонь.

- Довольно старая, а, брат?- сказал он с улыбкой, когда Соллис приблизился. “Не могу припомнить ничего подобного со времен восстания разбойников, а это было больше десяти лет назад. - Конечно, тогда мы были воинами. Нищие, бездушные негодяи, но все же люди.”

“Тебе надо отдохнуть, брат, - сказал Соллис, опускаясь на корточки и протягивая руки к огню. Теперь, когда неистовство битвы угасло, горный холод вернулся с удвоенной силой. Он и раньше замечал, как обостряются ощущения после боя, словно тело напоминает себе, что оно все еще живо.

“Думаю, скоро я получу все, что мне нужно, - ответил Оськин с едва заметным смешком.

И тут Соллис увидел, как бледна его кожа на фоне темной маски бороды, как влажно блестят глаза. Соллис перевел взгляд ниже, заметив, как брат крепко прижимает левую руку к груди. Протянув руку, он откинул плащ Оськина в сторону, открыв рваную дыру на его куртке и окровавленную повязку под ней.

“Я позову нашу сестру, - сказал он, начиная подниматься.

- Оставь ее в покое, - сказал Оськин. Мягкая, но твердая настойчивость в его голосе заставила Соллиса остановиться. Он встретился взглядом с Оськиным, найдя в нем потребность, мольбу о понимании. “Я узнаю смертельную рану, когда вижу ее, - продолжал Оськин. - Большой ублюдок-обезьяна поймал меня на удачу. Он снес ему за это голову, но не раньше, чем оставил один из своих когтей внутри. Слишком глубоко, чтобы его можно было вытащить. Я чувствую, как он движется. Оськин поморщился, черты его лица напряглись от боли. Соллис наклонился вперед и схватил брата за плечо, чтобы тот не упал в огонь. Красноухий издал пронзительный вой и прижалась носом к своему хозяину, хвост двигался с бешеной энергией.

- Хороший щенок, - сказал Оськин, проводя дрожащей рукой по голове собаки. - Лучшее, что я когда-либо вырастил. Ты ведь позаботишься о нем, правда, брат?”

- Обязательно, - сказал Соллис. Почувствовав, что Оськин еще больше осунулся, он протянул руку, чтобы схватить его за плечи и осторожно уложить на спину.

- Умираю среди Лонаков, - пробормотал Оськин с горьким вздохом. - Моя награда за жизнь в Ордене. Возможно, это наказание за то, что я так их ненавижу. Ненависть-это не от веры после смерти.-”