Страница 67 из 82
Глава XXVI
С этого времени предполагаемая женитьба капитана Тилни стала частой темой бесед его брата и сестры с их гостьей. И Кэтрин с некоторым удивлением обнаружила, что ее молодые друзья в равной мере считают, что низкое общественное положение Изабеллы и отсутствие у нее приданого окажутся серьезным препятствием к осуществлению этого брака. То, что брак якобы неприемлем для генерала уже по этой причине, – независимо от характера избранницы его сына, – заставляло Кэтрин несколько тревожиться за свое собственное будущее. Она родилась в такой же мало заметной семье и была почти такой же бесприданницей, как Изабелла. И если даже наследнику всех владений Тилни недоставало собственного богатства и величия, то что же требовалось для женитьбы его младшего брата? Пренебречь печальным следствием этого рассуждения можно было, только положившись на особую благосклонность генерала, – ту, которую ей посчастливилось завоевать с самого начала и которая обнаруживалась во всех его словах и поступках, – а также помня о часто провозглашаемом им собственном бескорыстии, позволявшем считать, что взгляды отца истолковываются его детьми совершенно превратно.
Генри и Элинор, однако, были настолько убеждены, что их брат не осмелится лично просить у отца согласия на эту женитьбу, и так упорно доказывали ей, что приезд Фредерика . в Нортенгер сейчас менее вероятен, чем когда-либо раньше, что Кэтрин позволила себе успокоиться относительно необходимости своего преждевременного отъезда. Поскольку нельзя было надеяться, что, обращаясь к отцу, капитан Тилни правильно охарактеризует Изабеллу, ей показалось уместным, чтобы это сделал Генри, дав генералу возможность спокойно и без предвзятости обдумать и подготовить возражения, основанные на более благовидных причинах, нежели общественное неравенство. Она высказала свою мысль мистеру Тилни, но почему-то он не подхватил ее с той готовностью, на которую она рассчитывала.
– Нет, – сказал он, – у отца рука и так достаточно тяжелая. Фредерику лучше признаться в своем безрассудстве без того, чтобы отец, знал об этом заранее.
– Но он же не откроет вашему отцу и половины всех обстоятельств.
– Хватит и четверти.
Прошло два дня, но никаких известий от капитана Тилни не приходило. Его брат и сестра просто не знали, что и подумать. Иногда им казалось, что его молчание достаточно подтверждает предполагаемую помолвку, иногда – что оно с ней несовместимо. Генерал между тем, хотя и высказывал по утрам недовольство отсутствием писем от старшего сына, на самом деле о нем не тревожился. В действительности его внимание было целиком занято заботами о том, чтобы пребывание в Нортенгере показалось мисс Морланд как можно приятнее. Он часто выражал по этому поводу свою озабоченность, опасался, что ей надоест однообразие общества и времяпрепровождения, сожалел об отлучке из ее поместья леди Фрезерс, заговаривал иногда о большом званом обеде и раз или два даже принимался подсчитывать живущих неподалеку молодых людей, принимающих участие в танцах. Но стоял мертвый сезон – без дичи, без охоты, – к тому же леди Фрезерс находилась в отъезде. И в конце концов вышло так, что в некое утро он объявил Генри о намерении нагрянуть всей компанией к нему в гости, когда его сын выедет по своим делам в Вудстон, с тем чтобы закусить там у него бараньими отбивными. Генри был этим польщен и обрадован, а Кэтрин пришла в полный восторг.
– Когда же, сэр, можно рассчитывать, что вы доставите мне это удовольствие? Мне нужно быть в Вудстоне в понедельник, чтобы принять участие в собрании прихожан, и, вероятно, я задержусь там на два-три дня.
– Ну что ж, отлично, мы соберемся в какой-нибудь из этих дней. Нет нужды уславливаться заранее, – тебе незачем нарушать свои планы. Нам вполне хватит того, что окажется в доме. Смею сказать от имени молодых леди – за твой холостяцкий стол на тебя не обидятся. Ну-ка, прикинем: в понедельник ты занят, в этот день мы не приедем. Вторник – занятой день у меня: должен приехать мой землемер из Брокхема. Утром он доложит мне о делах, а потом я обязан отправиться в клуб. Я не смогу встретиться со знакомыми, если этого не сделаю, – то, что я нахожусь здесь, известно, и мое отсутствие будет слишком заметно. А я, мисс Морланд, взял для себя за правило не наносить соседям обиду, если этого можно избежать небольшой жертвой времени и внимания. Они у нас – вполне достойные люди. Дважды в год им в Нортенгере поджаривают половину оленя, и, если я бываю свободен, я с ними обедаю. Итак, вторник отпадает. Но, мне кажется, Генри, в среду ты можешь нас ждать. Мы приедем пораньше, чтобы успеть оглядеться. Добираться до Вудстона, наверно, придется два и три четверти часа. И если мы сядем в экипаж в десять, мы без четверти час окажемся у тебя.
Даже бал не мог бы обрадовать Кэтрин больше, чем эта маленькая поездка, – так ей хотелось взглянуть на Вудстон. И сердце ее еще трепетало от радости, когда в комнату, в которой она находилась с Элинор, через какое-то время зашел одетый по-дорожному Генри и сказал:
– Я пришел к вам, молодые леди, в весьма философическом настроении. Приходится напомнить, что в этом мире за все удовольствия надо платить. Наши сделки часто оказываются весьма невыгодными, отнимая наличное счастье за вексель на предстоящее, который может остаться неоплаченным. Взгляните на меня. В расчете на удовольствие, которое я надеюсь получить, видя вас в Вудстоне в среду, – но которого меня может лишить дурная погода или десяток других причин, – я вынужден уехать сегодня, двумя днями раньше, чем мне хотелось.
– Уехать! – воскликнула Кэтрин с вытянувшимся лицом. – Но почему же?
– Почему? Как вы можете спрашивать? Да потому, что мне надлежит поскорее испугать до глубины души мою старую экономку – она ведь должна заблаговременно позаботиться, чтобы приготовить для вас обед.
– Вы шутите!
– Увы, нет. Увы – потому что я предпочел бы остаться.
– Но после того, что было сказано генералом, как вы могли об этом подумать? Он же не хотел нарушать ваших планов и уверял, что будет доволен всем, что найдется в доме! – Генри улыбнулся. – Мне и вашей сестре, я уверена, это совершенно не нужно. А генерал просил, чтобы вы ничего не устраивали. Впрочем если бы он об этом ничего не сказал, – у него всегда такой роскошный стол, что один раз он вполне обойдется более скромным.