Песочный человек

Нет, вот тебе и подвох, вот тебе и подозрения. Он специально дразнит меня?

– Как вас зовут? Мария? Мари?

– Мария. Мария Крылова.

– От профессора Озоновского?

– Да.

– Я думал, Озоновский выдаст вам французский паспорт и ко мне прибудет Мари Озон. А вы, оказывается, даже не знаете французский.

Я растерялась. И насторожилась.

– А вы…

– Меня зовут Люк Озон. Для вас – просто Люк.

– Озон, – пробормотала я.

– Верно, – ухмыльнулся Люк. – Ваш профессор Озоновский Сергей Петрович на самом деле – Серж Озон. У него два гражданства. И два паспорта.

– Ничего не понимаю, – тихо сказала я. – Как такое может быть? Сергей – француз?.. Хотя, можно было догадаться, но… Почему я этого не знаю? – спросила я у Люка.

– А должны знать? – Люк так взглянул на меня, что я вздрогнула. – Отец мне говорил про вас, но… Кто бы мог подумать… Простите за нескромный вопрос, сколько же вам лет? Двадцать три?

– А отец вам не сказал? – вспыхнула я.

– Нет, – развел руками Люк. – Отец рассказывал о вас урывками, я не составил о вас ничего вразумительного.

– Мне двадцать семь.

– О… Но, насколько я понимаю, вы окончили академию, в которой преподает мой отец…

– Верно. До этого я имела наглость окончить музыкально – педагогический институт по классу арфы. Мне это было интересно. И вообще, бабушка была против того, чтобы я изучала историю. Какую бы то ни было.

– Как интересно, – задумчиво сказал Люк. – А что, отец не в курсе, что вы владеете арфой?

– Нет.

– Почему же?

– А зачем?

– Тайны?

Я уставилась на Люка. Он смотрел на меня. Настороженно. Пристально. Я растерялась, и вдруг стала оправдываться:

– Ваш отец много чего не говорил мне. Я это понимала. Поэтому решила: если у него есть тайны, то нечего ему и моих знать. Справедливо? К тому же, теперь я понимаю, его тайн было гораздо больше… Зачем Сергей мне так много врал?

Люк задумчиво разглядывал меня. И взгляд у него был такой, что я заерзала. Люк опять повторил фразу на французском. Я ее уже наизусть выучила.

– А вы все же решили изучать историю? Хотя бы религий и мифов? – Люк наклонил голову и снова принял немного насмешливый вид. Только взгляд его теперь оставался настороженным.

– Да. Ветвь взяла верх, – пробормотала я.

– Что? – поднял брови Люк.

– Все мои предки – историки.

– О! Как интересно. Интригующе… Хотя, я должен был сразу это понять… И то, что вы – арфистка, – тоже. У вас просто обворожительные руки. И прекрасные, гибкие пальцы. Само совершенство.

Люк замолчал. Он все так же пристально разглядывал меня. Казалось, что он раздевает меня взглядом. Оказывается, этому выражению имеется подтверждение. Я начала краснеть и чтобы избавиться от наваждения, спросила:

– Расскажите, как получилось, что Озоновский на самом деле – Серж Озон.

– А вам никогда не казалась странной его фамилия? – усмехнулся Люк.

– Казалась. Но много ли на свете странных фамилий?

Мы опять замолчали.

– Видите ли, Мари, – наконец, сказал Люк. – Мать моего отца – русская женщина. Отсюда и прекрасное знание русского. И наследство в России. Почему же отец решил обосноваться именно там, а не во Франции, – мне неведомо. Неисповедимы пути Господни.

Я вздрогнула. Почему-то эта фраза из уст этого человека, показалась мне кощунством. Не успела я подумать, почему, как Люк снова заговорил.

– Отец часто бывает во Франции. И мы часто разговариваем по телефону. Но, не смотря на это, несколько чужие друг другу люди. Так бывает.

– Да. Бывает.

Тут у Люка зазвонил на столе телефон.

– Извинтите, Мари, – сказал он и снял трубку.

– Алло… О! Си!

И он начал говорить что-то на итальянском. Я слушала его, как музыку. Я вообще люблю итальянский. Я всегда мечтала его выучить. Но я выбрала английский. Потому что английский – мировой язык.

Затем Люк положил трубку и посмотрел на меня.

– Извините еще раз, – сказал он.

– А сколько языков вы знаете?

– Много, – усмехнулся Люк.

– Как вам это удалось?

– А в этом нет ничего сложного, Мари. Абсолютно все языки схожи друг с другом. Достаточно хорошо выучить три – четыре языка, понять смысл, и вы будете знать все остальные. Вот, например, слово « нет». Вы заметили, как оно похоже на разных языках? Нет. Но. Ноу. Найн.

– Так какие же языки вы знаете? – заворожено повторила я.

– Французский. Английский. Соответственно, американский… Вы заметили, что англичане говорят чопорно, а американцы – развязно?

Я кивнула головой.

– Вот и вся разница, – развел руками Люк. – По тому же принципу я знаю португальский, испанский, итальянский, японский, китайский. И конечно, почти все языки бывшего Советского Союза: белорусский, украинский, молдавский. Знаю немецкий. Латынь и иврит – в обязательном порядке. Святые языки, как их не знать.

– О… Да… Надо же… Я всегда мечтала выучить итальянский, – выпалила я.

– А я вас научу. Еще я вас научу французскому. Если хотите.

– Хочу выучить итальянский. А дальше – как пойдет. Вы же сами говорите, что все языки схожи друг с другом.

Мы смотрели друг на друга и мне казалось, что Люк сейчас стоит около меня, я даже ощущала его дыхание на своем лице… Хотя я понимала, что это невозможно и всего лишь игра моего воображения.

– Ну, что ж, Мари, – заговорил Люк, – теперь давайте по делу.

– О… Да. Конечно. Несомненно.

Я пристыжено замолчала. Я ведь в самом деле приехала по делу, а думаю о чем угодно, только не о деле.

– Значит, Мари, вы собрались писать диссертацию? Вот так сразу? Не рановато ли?

– Я, честно говоря, не собиралась писать никакой диссертации. Тем более, в середине учебного года. Но…

– Понятно. Можете не говорить, Марисабель. Это влияние профессора Сержа Озона. Или вам проще называть его этой диковинной фамилией Озоновский?

– Не более диковинной, чем имя Марисабель, – в ответ его постоянной полу- улыбке – полу-насмешке, я тоже усмехнулась. В глазах Люка словно вспыхнули искорки. Я замерла.

– Я же полиглот, Мари. Ваше имя имеет много интерпретаций. И каждая из них – прекрасна.

– Вы мне льстите, – выпалила я.

– О, мадемуазель Мари мне не верит? – тихо рассмеялся Люк. – Напрасно. Ваше имя много для меня значит. Очень, очень много.

– Почему же? – удивилась я.

– Так. Это личное. Что ж…

Люк вдруг стал собранным, серьезным. Я, словно повинуясь его чувству, тоже вся подобралась. Люк взял сигарету.

– Разрешите?

– Разрешаю, – кивнула я. – Даже более. Я бы тоже с удовольствием покурила.

– Ага. Значит, она курит и пьет, – пробормотал Люк. – Это уже интереснее.

– Что вы говорите?

– Ничего, Мэри, я шучу. Но в каждой шутке есть доля шутки. Все остальное – правда. И как часто вы курите?

– Редко.

– Наверное, хотите бросить? С одной стороны. Вредно для здоровья. Но с другой стороны, не хотите бросать. Кроме сигарет есть много чего вредного для здоровья. И курение доставляет удовольствие. Так?

– Так, – с вызовом ответила я.

– Так не мучайтесь, – пожал плечами Люк. – Курите. Забеременеете, бросите.

– Откуда вы знаете?

– Знаю, – невозмутимо ответил Люк. – Пойдемте на лоджию, Магдалена. Курить приятнее на свежем воздухе.

Люк встал, подошел ко мне, подал руку. Больше всего хотелось ударить эту руку. Плюнуть на все. Уехать в аэропорт. Улететь в Москву. В деревню. И никогда не сталкиваться с Озоновским и его сыном. И с мифами. И с религиями… Но помимо воли моя рука легла в его руку. Люк сжал ладонь. Все. Тиски вечности. Так я подумала, и даже не удивилась.

– Что за странное имя – Магдалена? – спросила я.

– О, это производное от имени Мария – Магдалина, – как-то тоскливо ответил Люк и добавил что-то на французском.

Эту фразу я тоже очень хорошо запомнила. Я узнаю, что она значит.

На крытой лоджии мы сели в плетеные кресла, напротив друг друга.

– Что вы преподаете в академии моего отца? – спросил Люк .