Моя воля

Король довольно кивнул. Сафира поспешила обуться и выскользнуть из шатра, нашла взглядом тот, который отвели им, направилась туда.

— Пожалуйста, леди, уже всё готово, — радушно пригласил кто-то из слуг. Сафира поблагодарила, зашла. Пересекла небольшое отделение, видимо, для охраны, и оказалась внутри. Просторно, окно прикрыто сетчатой тканью. Полы устланы мехами и подушками, с двух сторон — две перины для сна. Предводительница прошла к одной, отстегнула меч, легла. Какое-то время размышляла о случившемся, пока не появилась Китилья.

Та обвела глазами шатёр, заняла свободную перину, скинув сапоги.

— Так почему ты не сказала, что у короля боли? — поинтересовалась Сафира, не дожидаясь, пока Китилья снова начнёт свои непонятные упрёки.

— Эквило, ну какая же ты наивная.

— Наивная? Потому что хочу помочь?

— А ты не подумала, чему себя подвергаешь? Что такую полезную ведьму король не захочет отпускать, а заодно каждый пожелает заполучить?

— Значит, лучше, как ты, пилюлями убивать? Неужели в вашем мире нет ничего, что излечило бы?

— В нашем есть. Но мы не в нашем.

— И заодно на короля хочешь иметь влияние!

— И это тоже, — сердито откликнулась Китилья. — Он знает, что только у меня есть то, что облегчит боль, и платит неплохие деньги. Дантиста я сюда не притащу! Просто один из способов держаться в здешнем мире.

— Отвратительный способ.

— Кто бы говорил! Та, кто первым делом пытает пленника, а потом выясняет, откуда он!

“И что она с этими пытками! — разозлилась Сафира. — Похоже, история Лунара сильно задела.”

— Лунар молчал. Думаешь, рассказал бы, если бы просто спросили?

— А если бы рассказал, ты бы его отпустила?

Сафира хотела бы ответить, что отпустила бы. Но не привыкла обманывать себя: в тот момент — нет. Использовала бы на благо лиаров.

— Извини, — примирительно улыбнулась Китилья. — Ты действовала по законам своего мира. Я пытаюсь выжить в законах этого. И на будущее советую тебе не разбазаривать силу. Люди жадны и эгоистичны, будут тянуть столько, сколько сможешь дать. Говори, что в состоянии вылечить одного человека в день — неделю — вообще в неустановленный срок. Накопятся силы — лечишь, нет — значит, нет. Или копишь исключительно для короля. Не иди на поводу у жалости, вообще странная черта для предводительницы.

— Ничего странного. У нас предводителем становится тот, на кого указывает сила. Никаких высших семей, для которых позорно родниться с прочими варварами.

— Мои слова тебя задели, — вздохнула Китилья. — Но ты же сама просила сказать, как есть.

— Задели, — согласилась Сафира. — Зато теперь я знаю, как есть. Это лучше, чем оставаться в неведении.

“И мечтать”, — добавила про себя. Собеседница рассматривала её с грустным выражением, и Сафира поспешила поинтересоваться:

— Ты же не будешь заставлять меня сидеть безвылазно в шатре?

— Не сиди, — пожала плечами Китилья. — Просто будь осторожной, поменьше говори и не отходи далеко.

— Поменьше говорить?

— Люди Тайру везде. Донесут о чём-нибудь, что кажется тебе не важным — начнутся проблемы.

— Ладно, не буду ни с кем разговаривать. Пойду пройдусь.

— Не опоздай на обед, король этого не любит.

— Лучше бы он послушал меня…

— Вот ещё, — фыркнула Китилья. — У него теперь очень удобная лекарка, можно пускаться во все тяжкие. Говорю же, наивная ты. Не знаешь людей, хотя вроде не маленькая девочка.

— У нас всё иначе. Откуда мне знать?

Сафира поднялась, вышла. В тамбуре перед входом сидел Кадим, предводительница сообразила, что с Китильей она говорила на языке Рогов, а значит, он всё понял. Наложила мысленный запрет рассказывать кому-либо услышанное. Понадеялась, что ей этого на самом деле хочется, значит, он не сможет обойти приказ. Хотя, всё было так сложно…

Вышла, огляделась. Для лошадей отвели отдельную поляну, предводительница направилась туда, взглянуть, как чувствуют себя гнараны в их окружении. Приблизилась, взялась за деревянные брусья ограждения. Кадим привязал обоих к ближайшим деревьям, остальные животные к ним не приближались, а сами гнараны, похоже, в конюшнях Китильи вполне освоились с лошадьми, недовольства не проявляли. Под специально натянутым тентом лежали сёдла.

— Приветствую, леди Альяра, наконец-то увидел вас, — послышалось, едва она повернулась, раздумывая, куда бы пойти. Разговаривать ни с кем не хотелось, сидеть в шатре с Китильей или Кадимом тоже. Голос и приближающуюся фигуру девушка узнала сразу, хмыкнула про себя — бедняга Тоб, гнарана никак не мог разглядеть. И всадницу со светящимися волосами.

Окинула взглядом, слегка кивнув, и прошла вперёд, оставив позади его недоумённую улыбку.

— Леди Альяра, вы… я вас чем-нибудь обидел? — догнал Тоб через минуту.

— Нет, что вы. Прошу простить, я занята.

— Леди, я только хотел узнать… — молодой человек попытался удержать за запястье, пламенно глядя в глаза. Реакции сработали быстрее, чем Сафира успела сообразить: в руке оказался меч, тут же остановился у груди Тоба.

— Вам на уроках военного мастерства разве строго-настрого не запрещали останавливать воина захватами?

— Воина? — растерялся Тоб.

— Будьте любезны не идти за мной. Когда появится возможность, непременно выслушаю, что вы хотели узнать, — Сафира почти машинально перешла на тон и взгляд предводительницы лиаров, и даже фразы чужого языка сложились легко, будто сами собой. Слушать лживые речи не хотелось, а мысли о поцелуе сделались неприятными. Хотя в глубине души осталось ощущение удовлетворения от того, что больше нет всепоглощающего, до тошноты невыносимого отвращения ко всем мужчинам, как раньше.

— Леди Альяра, кто-нибудь… очернил меня в ваших глазах? — спросил Тоб, продолжая пламенно сверкать своими. “Ты сам себя очернил”, — хмыкнула Сафира, не удостаивая его ответом. На душе сделалось неожиданно легко, будто освободилась от какой-то помехи — не тяжёлой, но утомляющей.

Ноги сами понесли к речке, журчащей неподалёку. Предводительница легко преодолела мостик из нескольких брёвен, прошла немного вверх по течению, где было меньше шансов кого-нибудь встретить, но территория ещё патрулировалась охраной короля.

Солнце почти по-летнему припекало, вызывая желание скинуть всё лишнее. Сафира обнаружила большой, горячий валун, залезла на него, сняв куртку с сапогами. Положила на всякий случай меч под ладонь, прикрыла глаза. Подставила лицо солнцу — неожиданно родному, как дома. Представила себя высоко в скалах, почти поверила в это ощущение.

Едва слышный шорох и тихие шаги вывели из лёгкой полудрёмы, заставили насторожиться, приоткрыть ресницы. Однако звуки приближались с той стороны, куда она не могла посмотреть, не повернув голову. Сафира крепче сжала рукоять, приготовилась.

— Интересные камешки.

Адам Хэл! Как она надеялась, что его не будет! Моментально села, обернулась, захватывая тёмную фигуру в поле зрения. Одет почти так же, как и тогда на балу — высокий, худой, мрачно-утончённый. От него по-прежнему веяло опасностью и чем-то раздражающе-тревожным, тяжёлым, словно недуг.

Адам едва уловимо улыбался, глядя на её ногу. Предводительнице сразу же захотелось поджать пальцы, машинально выплеснулся призыв через фитарель. Она молча рассматривала медленно приближающегося мужчину, лишь через несколько мгновений сообразив, что позвала и Лунара. Даже показалось, его фитарель откликнулась, но сейчас было не до того, чтобы понять и разобраться. Поскорее отменила приказ, лишь поторопив марага. Поднялась. Обуться не успевала, ноги опустились в траву, ощущая ветви и камни, но наставники всегда учили отбрасывать незначительное, концентрируясь на главном.

— И снова меч, — усмехнулся одной стороной губ Адам. — Вы знаете, леди, есть такие вещи, которые не прощают? — проговорил пробирающим тоном.

Сафира промолчала.

— Обман, к примеру. Ведь вы же меня понимаете? Или попытка унизить мужчину в высшем обществе.

— Или считать женщину экспонатом в коллекцию, — согласилась Сафира, с трудом нащупывая структуру языка. Сердце стучало, неправильно, не по-воински билось где-то в солнечном сплетении, неясный страх вползал в сознание. “Спокойствие разума — залог победы”, сами собой всплывали слова одной из воинских мантр лиаров, на долю мгновения в памяти вспыхнула фигура Арифас. Хэл поморщился и словно немного отпрянул.