Страница 99 из 107
Большая часть кабинетов стояла с распахнутыми дверьми. Взламывать пришлось одну комнату, да и там дверь саперному топору не особо противилась. В кабинетах царил беспорядок: с первого взгляда было понятно – собирались в спешке, несгораемые шкафы нараспашку, ящики из столов выдвинуты, местами сплошной ковер из бумаг и чертежей.
– Бардак откровенный, – вздохнул Земляков. – Что ж, приступаем. Иванов, вы вокруг осмотритесь-присмотритесь?
Офицеры занялись бумагами и шкафами. Для охраны процесса оставили Николая, остальные двинулись на до-разведку этажа.
– Нехорошо – задумчиво сказал Иванов. – Похоже, вывезли все секретное. И не жгли ничего, и минных сюрпризов нет. Давайте прочешем тот край и коридор, далеко не расходимся, смотрим бдительно…
Много здесь было всего самого разного, порой малопонятного сержанту Лавренко. Приборы с проводами и ручками для кручения, циркули и иные чертежные штуковины, таблицы в рамках, без рамок, на крученых пружинках, книги-справочники и журналы с неприличными женщинами, кофейники и даже трость с монограммой. Да, как много для заводских исследований нужно. В некоторых шкафах оставался порядок – аккуратно висели рабочие халаты, над каждым красивая бирка с фамилией. Интересно, немцы здесь командовали или венгры по собственному разумению на рейх прилежно трудились?
Тимофей потыкал тростью в халаты – за ними ничего секретного не прощупывалось. Собственно, если и увидишь что-то важное и секретное, то как узнать, что оно именно важное? Тут капитана и двух переводчиков маловато, сюда какой-то следственно-научный батальон нужно засылать.
Было слышно, как шепотом ругается за стеллажами Жора – сапер наступил на разбитый флакон чертежной туши, и теперь переживал за свои военно-гражданские штиблеты, которые и так уже к последнему издыханию пришли. Мелка нога у бойца, ему бы тоже на заказ обувь шить, но совершенно не те нынче обстоятельства.
Тимофей посветил на стол у прохода: опять разбросанные чертежи и кальки, карандашница, портсигар под бумагами, хороший, кожаный. Не, не портсигар… этот как его… канцелярский несессер: карандаши в кармашках, перо, ножнички с ножичком. Мародерствовать желания не имелось, но ведь достойная вещь, годный инструмент…
Тимофей увидел дверь за ширмой. О, да тут ее сразу не угадаешь.
– Товарищ старший лейтенант! Тут проход.
– Осторожней, Тима. Ты вообще где?
Двигался Иванов без спешки, тщательно освещая пол и стены, в основном понизу. Да, мины очень поганое дело. Впрочем, проход оказался недлинен. Площадка чуть пошире, две двери…
– Чего там? – осведомился Жора, оставшийся прикрывать канцелярские тылы.
– Особо секретная часть. Под шифром «00», – пояснил Иванов, освещая внутренности сортира. – Да, если все транспортные документы туда слили, уже вряд ли достанем.
Оперативники повернули назад, уставший сапер сидел на столе и вдумчиво трогал разбросанные бумаги:
– Сходить, что ли, опробовать, раз уж рядом?
– Давай, только по-быстрому, – разрешил Иванов. – В проверку расчетов не углубляйся.
– Я мадьярской математикой не увлечен, – заверил Жора, комкая листы и направляясь в разведанное место.
Тимофей смотрел вглубь конструкторского цеха – у кабинетов было неярко освещено, иногда доносились шорохи.
– Аварийное освещение включили, – пояснил старший лейтенант. – Но что-то ценное едва ли найдем. Вывезли архивы, это понятно. И транспортную документацию в первую очередь, понимают, что она важна, не дураки же.
– Но в сортир-то ее вряд ли могли спустить? Сжечь и то удобнее, а? – пробормотал Тимофей.
– Не смеши. Там сотни килограммов.
– Да я не смешу. Просто думаю, что могли в уборную возить.
Луч фонарика сержанта Лавренко освещал пол – сейчас выбоины на бетоне были видны даже отчетливее – прочапал по ним Жора, узкая подошва саперного ботинка ступила на колею, половину отпечатка, измазанного черной тушью, словно отрезало.
– Хм, вот у тебя разностороннее зрение. Пойдем, еще раз глянем, – поднялся Иванов.
Колея – вернее, колеи, поскольку ездили здесь ни один раз – до сортира не доводили, на площадке оканчивались.
– Люк, – сказал Иванов, глядя на теперь уже совершенно очевидные прямоугольные очертания на полу. – Видимо, канализационный, но возились тут совсем недавно.
– Ага, раздолбили тележкой, пыль еще свежая, – согласился Тимофей, доставая из чехла верную саперку.
Люк был только на вид бетонный, но по краям стальная рама. При попытке поддеть, металл о металл взвизгнул неслабо. Из сортира вылетел Жора: одна рука шаровары поддерживает, в другой автомат наготове.
– Тю, я уж думал…
– Штаны оправляй да помогай, мыслитель, – пропыхтел Иванов.
У сапера имелся удобный ломик-фомка, поддели с двух сторон, отвалили массивную крышку. Иванов посветил в колодец: по круглой бетонной стене уходили нечастые скобы-ступени, но дна особо не увидишь.
– Метров десять, может, двенадцать, – оценил старший лейтенант. – Вроде лежит что-то.
– Я не полезу, у меня обувка скользкая, – быстро предупредил сообразительный Жора.
– Так быстрей вниз съедешь, – фыркнул Иванов. – Ладно, посветите мне.
– Вот светить и освещать – то самое командирское дело, – пробормотал Тимофей, освобождаясь от лямок «сидора». – Автомат оставлю, все равно с ним не развернуться.
– Ладно. Только ты слушай, если что – мухой наверх! – приказал старший лейтенант.
Тимофей подумал, что наверх возвращаться всяко будет быстрее чем спускаться, но говорить не стал. Повис бронированным животом на краю колодца, нащупывал сапогом ступеньку. Вот же фашисты – такой завод отгрохали, а лишнюю скобу поставить пожадничали.
Следующая скоба оказалась еще дальше, пришлось повисать на руках, поржавевший металл резал пальцы.
– Стой, Тима, перекури минутку, – сказал сверху Иванов.
Тимофей оперся спиной о стену шахты, стоять было нормально, не то что висеть.
Сверху спустили веревку с петлей. Сержант Лавренко продел ее под мышки – веревка была не очень толстой и удобной, но определенно подстрахует…
К ступеням, оказалось, можно приноровиться, Тимофей сползал все ниже, стараясь не думать о глубинах и иному дурном, но крепко жалея, что пистолет из кобуры не переложил за пазуху. Гранаты под рукой, но тут получится, что прямиком под себя их и кидаешь…
Фонарь опергруппы горел уже где-то в немыслимой высоте, дна все не было, а собственный фонарик, закрепленный за шнурок на бронежилете, освещал в основном стену колодца, наглухо серую, влажную и неутешительную. Наконец, нижней части сержанта-исследователя стало попросторнее – ноги краев колодца уже не нащупывали, скобы для опоры тоже не было. Разглядеть, что внизу, уже никак не получалось. Тимофей повис, расслабил тело, вспомнил, как учили прыгать на курсах, и отпустил руки…
Готовился лететь, потом падать на бок «по-парашютному», но опора стукнула в пятки почти сразу, сержант повалился, чуть съехал по относительно мягкому и замер. Тьфу, довольно глупо получилось.
Тимофей для начала выковырял из кобуры «вальтер» – непривычный жилет-кираса очень мешал – а уж потом отцепил фонарик и огляделся.
Коридор, весьма широкий, уходил в обе стороны – луч фонарика только стены освещал, далеко не доставал. Надпись на стене со стрелкой – но это только для мадьярски-грамотных. Тут вообще всё для них.
Тимофей сидел на мешках с бумагами. Вернее, с пухлыми журналами типа амбарных книг. Открыл который потолще – все исписано, с датами, вот август месяц прошлого года, остальное не разберешь. Может, сантехнический журнал смен? Нет, сантехники едва ли так с документами морочились, слишком много всего написано. Понятно, бросали документы в спешке, наскоро, но некую важность они должны иметь.
Тимофей помигал фонариком колодцу, сложив руки рупором, крикнул: