Гламорган

ДЖЕЙН ЛЭМ. Но моя бабушка умерла, и Оуэн Пендрагон горевал, как душа в аду.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ребенок убил ее. Нет. Я должен любить ребенка. И все-таки я ненавижу это существо. Но и нет у меня к нему ненависти. Но самое лучшее – ненавидеть ее, потому что она тоже может умереть. Это проклятье, с какой стороны ни посмотри. При любом раскладе я проклят, отныне и навеки. Я не должен винить ребенка. Убил ее Бог. Именно Бог заманил меня в кошмар влюбленности в смертную. Будь я проклят и ввергнут в еще худший рай, чем этот, если я когда-нибудь еще совершу эту глупость.

ДЖЕЙН ЛЭМ. И однако, он любил ребенка, и распространил слух, будто она – сирота, дочь дальнего родственника, и это позволило ему дать ей фамилию Пендрагон, чтобы она смогла унаследовать его земли и состояние, каким бы оно ни было. В деревне Пендрагон все знали правду, разумеется, но никто никому ничего не рассказал, потому что последнего властителя Пендрагон-Касла не только боялись из-за его вспыльчивого нрава, но и жалели за выпавшие на его долю страдания. Вот так моя мать и выросла в темном, старом тюрьме-замке.

(ОУЭН сидит в библиотеке, пьет. Смотрит на МЭРИ, которая читает. 1756 г. ОУЭНУ 55 лет, МЭРИ – 19 лет).

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Почему вы так на меня смотрите?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Разве нельзя на тебя смотреть? Даже коту дозволено смотреть на принцессу.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы смотришь на меня слишком много. Ваши глаза прожигают во мне дыры.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты очень напоминаешь ту, кого я когда-то знал.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Правда?

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Да. Ты становишься все больше на нее похожа, с каждым днем. Все это часть заклятия, знаешь ли. Почему ты выглядишь такой грустной? Ты всегда такая меланхоличная. Я жестоко отношусь к тебе?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Нет. Вы не жестокий.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я дал тебе крышу над головой, одежду, еду, мое имя, ведь так?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Да. Вы дали мне все это.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я никогда тебя не бил.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы никогда не прикасались ко мне.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Это правда, иной раз я кричу, ору на луну, на Бога, кляну его, но тебя – никогда. Я никогда не кричу на тебя. Никогда не ругаю.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Вы во всем добры ко мне, сэр.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. И однако, ты грустная. О чем ты печалишься, Мэри?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Не знаю. О том же, что и вы.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты печалишься о том же, что и я?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Ночью я не могу согреться. Меня мучают кошмары.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Правда? И что тебе снится?

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Мне снится, что я брожу по какому-то темному месту, где много комнат и коридоров, и там совы, и вороны, и зеленые изгороди, и стены, и горгульи, и узкие, выложенные карме тропы, а еще там великая грусть. Я заблудилась, и где-то в лабиринте есть сад, с розами, но мне его никогда не найти, а в моей голове огонь.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Огонь.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. Я думаю, этот тот самый огонь, в который вы смотрите каждый вечер, сыр, когда пьете в этой комнате. Совы ухают, и вы смотрите в огонь. Этот огонь в моей голове, в моем кошмарном сне.

ОУЭН ПЕНДРАГОН. Мне жаль, что ты несчастна, дитя. Но я ничего не могу с этим поделать. Не могу быть счастливым ради тебя. У меня свои кошмары.

МЭРИ ПЕНДРАГОН. И что вам снится, сэр?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.