Ритм наших сердец

В любом случае это нельзя назвать музыкой.

– Ты ненавидишь мясной рулет, особенно тот, что готовит твоя мама, – напомнила я.

– Все уже не так плохо. По крайней мере, она перестала делать его из тофу, – солгал Итан, хотя мы оба в курсе, от кого он унаследовал отсутствие таланта к приготовлению даже мало-мальски съедобной пищи.

Я вздохнула, аккуратно укладывая нотные листы в папку и пряча ее в сумку. На всей поверхности яркой ткани Итан нацарапал небольшие забавные комиксы. Некоторые из них настолько стары, что их уже и не разглядишь. Итан всегда невероятно хорошо рисовал. Когда три года назад мы поступили в УСА, я не сомневалась, что в качестве основного предмета он выберет изобразительное искусство. А потом Итан заявил, что вместо этого его выбор пал на спорт. Я даже сначала подумала, что он так шутит. В то время из него был такой же спортсмен, как из меня – одаренный художник, то есть никакой. Тем не менее он занялся спортом, и не успели мы оглянуться, как занятия превратили Итана из долговязого, тощего и невзрачного парня в высокого, мускулистого и одного из самых популярных студентов УСА.

Как-то неожиданно его окружили новые друзья, среди которых оказалось и немало девушек, и я немного забеспокоилась, что могу остаться в одиночестве. Но Итан ни на минуту не перестал быть моим лучшим другом. Его не волновало, срывается ли из-за этого график тренировок или нужно что-то зубрить перед экзаменами, не волновало, встречается он с кем-то или нет: каждую свободную минуту Итан проводил со мной. И так всегда. А если кто-то из его подружек жаловался на это, она недолго оставалась в этой роли. Итан – самый преданный и любящий человек из всех, кого только можно пожелать рядом. Если он любит, то делает это всем сердцем. Я же только мешаю ему. Поэтому один раз, один-единственный раз мне все-таки следовало взять себя в руки. Ради Итана. Потому что я у него в долгу.

– Знаешь что? – нарушила я тишину, решительно перекидывая сумку через плечо. – Пойдем в столовую.

Итан удивленно посмотрел на меня.

– Что? Нет, ты не обязана, Саммер. Я понимаю, если ты нуждаешься в отдыхе. Особенно если тебе плохо.

– Со мной все в порядке, – солгала я, вцепившись в него.

– Но…

– Никаких «но». Если я не буду общаться с людьми, то в какой-то момент превращусь в пещерного человека и начну издавать только хрюкающие звуки. – Я решительно захлопнула крышку пианино, на мгновение встретившись взглядом со своим отражением. Длинные светлые волосы собраны в тугой пучок на затылке, карие глаза немного покраснели от усталости, а на подбородке появилась небольшая ямочка, смягчая черты моего довольно обыкновенного лица.

– Все в порядке? – Итан нежно погладил мою шею, заставив меня вздохнуть.

– Да, пойдем…

Я повернулась спиной к пианино и вслед за другом покинула музыкальную комнату.

Обычно требуется заранее записаться, чтобы практиковаться здесь. Однако у меня имеется своего рода специальное разрешение, и я могу играть здесь, когда пожелаю. В конце концов, должно же быть хоть какое-то преимущество у музыкального вундеркинда в УСА.

Итан одарил меня ласковым взглядом. А потом взял меня за руку и сжал ее. Сначала один раз, затем еще. Наш тайный знак, говорящий о том, что мы любим друг друга. И пусть это банально, но в шестилетнем возрасте нам было все равно. И теперь, по-видимому, тоже.

– Спасибо, – только и сказал он, целуя меня в щеку.

В животе снова родилось покалывание. Я криво улыбнулась ему, пока мы шли в столовую. В учебе в небольшом университете, таком как УСА, есть свои преимущества. Например, не нужно каждый раз проходить несколько километров, чтобы добраться из одного конца в другой. УСА состоит из четырех старых кирпичных корпусов, соединенных современными стеклянными переходами, через которые просматривается мощеный двор. Поскольку сегодня стояла ужасная погода с висящими низко над землей облаками, то на улице уже стемнело, и коридоры освещало несколько ярких огней. Шум столовой был слышен уже в здании Тернхилла, где проходили занятия по экономике. Итан, рассказывая мне смешные истории о своем профессоре биологии, неосознанно повысил голос.

– Сегодня он снова превзошел самого себя. Мы с Тайсоном сидели в первом ряду, и все равно понадобился бы слуховой аппарат, чтобы понять его. Между тем мы уже не уверены, это его гигантская борода проглатывает все звуки или он страдает логофобией[2]. Ставки все еще принимаются, так что ты можешь поучаствовать в любое время.

– Я бы поставила на бороду, она выглядит так, как будто на его лице умер небольшой медведь, – отозвалась я, невольно усиливая хватку на руке Итана, когда в поле зрения появилась столовая. А потом медленно вдохнула и выдохнула. Я могу это сделать.

– Как, по-твоему, он выглядит без растительности на лице? – поинтересовался Итан.

Из столовой донесся громкий, пронзительный смех, и что-то с грохотом упало. Я вздрогнула, когда звук больно ударил по ушам, и незаметно нащупала беруши в кармане. Маленькая коробочка все еще лежала там, куда я положила ее сегодня утром. И одно только знание о том, что она на месте, успокоило меня до такой степени, что я сумела сделать шаг в столовую. Один, другой, затем еще один, пока я незаметно разглядывала присутствующих, слушая болтовню Итана. На самом деле здесь оказалось не так много народа, как я опасалась. Было занято всего около половины столов, да и большую часть шума создавала пара первокурсников, которые теперь затихли на середине разговора и таращились на меня округлившимися глазами.

– Эй, вундеркинд, мы здесь, – крикнул Тайсон.

Класс. Без сомнения, он не смог удержаться от того, чтобы сообщить всем, кто только что вошел в помещение. Казалось, в столовой все прекратили ужинать и уставились на нас. Напряженное внимание было мне почти так же неприятно, как раздававшийся до этого шум. Итан сделал вид, что ничего не замечает, но все же немного ускорился. Когда мы наконец пробрались сквозь джунгли столов и стульев, Тайсон вскочил и поклонился мне, взмахнув руками.

– Миледи, пожалуйста, позвольте мне предложить вам мое скромное место. Как всегда, для меня невероятная честь обедать с вами.

– Спасибо, Тайсон, это очень любезно с твоей стороны, – весело ответила я и устроилась за столом, в то время как он схватил другой стул, развернул его спинкой вперед и сел.

– Эй, чувак, не устраивай такой театр, это меганеловко! – проговорил Итан и опустился рядом со мной.

– Неловко? – удивился Тайсон, потрясенно распахнув голубые глаза. – Я и неловко? Пардон, господин, кажется, я ослышался. Во всяком случае, мое обращение…

– О, перестань трепаться, Тай, – прервала его Шейла, девушка с розовыми волосами, и отвесила студенту-актеру крепкий подзатыльник, заставив его вздрогнуть. – Прости, Саммер, мы только прошли Шекспира, и с тех пор Тай считает себя Гамлетом.

– Ай! Шейла, это физическое насилие! – причитал Тай, лихорадочно пытаясь привести в порядок свою прическу.

– Все в порядке, Шейла, – заверила я, заправляя прядь медово-русых волос за ухо. – Я же знаю Тайсона.

– Его эго равно квадратному корню его большого рта, – пошутил Итан, вытаскивая бумажник из кармана. – Как обычно? – спросил он. Я лишь кивнула, и парень отправился за едой.

– Боже, – вздохнула Мэй, без стеснения провожая Итана взглядом. О ней я знала лишь то, что девушка училась предпоследний семестр и посещала курс актерского мастерства вместе с Таем и Шейлой. – Интересно, это они на занятиях прорабатывают ягодичные мышцы? Или он всегда был таким аппетитным?

– Понимаю, о чем ты, – рассеянно отозвалась Шейла. – Я все время пытаюсь придумать, как проникнуть в художественный класс. На следующей неделе будут рисовать с натуры, а Итан выступит в качестве модели.

Мы с Тайсоном переглянулись. Я привыкла к тому, что рядом с Итаном все время крутятся девушки. Но, как уже упоминала, я все еще помню, как он в десять лет тыкал себе в нос картошкой фри. Они – нет.

2

Логофобия, или глоссофобия (от др.-греч. λόγος – слово, речь, или др.-греч. γλῶσσα – язык) – навязчивый страх перед речью, связанный с логоневрозом (заиканием) и мутизмом. Имеет разные варианты.