Услышь моё молчание

− Кого? — взволнованно уставился на него Глеб.

− Гриневского. Альбина была его старшей сводной сестрой. Насколько мне известно, отношения у них были отвратительными. Не удивляюсь, после всего, что я узнал о мачехе.

− А-а, − облегчённо выдохнул Глеб, снова откидываясь на мягкую спинку и вытягивая перед собой длинные ноги. — Я уж было думал вызывать подкрепление. А это оказывается просто знакомый из старой жизни.

− Не совсем, Глеб. Не совсем.

− Герман! Ну, не тяни ты кота за хвост, а то сейчас возьму и просто вытрясу всё. Я и так за три года твоего отсутствия только и делал, что гонял от себя всякие дурные мысли. Всё время мерещилось, что ты с какой-нибудь скалы в океан сиганёшь, а меня не будет рядом, чтобы тебя за волосы вытащить. Да и ты, зараза такая, не всегда звонил. Так что не трепи мне нервы. Колись!− сердито зыркнул на него старый друг, вызвав глубоко в душе нотки раскаяния.

− Мы встречались случайно несколько раз, когда Шерстобитов изволил выводить меня в люди. Один раз даже перемолвились парой слов, за что мне потом влетело от Артура. Он опасался Гриневского.

− Подожди! Этот Гриневский видел тебя в… Узнал?

− Кажется, нет. До этого мы виделись только на свадьбе моего отца и Альбины, а потом меня было трудно узнать. Но… рано или поздно, я думаю, он сложит два и два. А тогда… Не знаю, Глеб.

− Побежит в полицию? Доказательства он вряд ли найдёт, − бросил он тревожный взгляд на спокойное лицо Германа. — Или найдёт?

− Не думаю. Шерстобитов достаточно причинил ему неприятностей, чтобы не поднимать новую волну по поводу его смерти, даже если что-то и заподозрит. К тому же полиция за три прошедших года и так перевернула всё вокруг, но ничего не нашла. И с Альбиной всё чисто, а к эскулапу меня вообще привязать невозможно. Думаю, что смогу выкрутиться, Глеб. Может, я просто дую на воду. Гриневский просто увидел знакомое лицо и вспомнил меня, значит, максимум, что ждёт… Ну, поговорим мы про Альбину, я посочувствую и… всё.

− Твои слова да Богу в уши, Герман. Я всё равно буду теперь волноваться.

− Тебе вредно, дружище. На твоей шее два маленьких шустрых зайца.

− Знаешь… Я больше всего на свете благодарен тебе именно за них. Наши зайчата такое счастье. Да, шумное, неугомонное, доводящее няню Полю и нас до бешенства своими выходками, но… счастье, Герман.

− Я тут ни при чём. Инга залетела, ты не дал ей сделать аборт, а Златка… Это Стасу надо было бы сказать спасибо, да только он не услышит, − с горечью произнёс Герман.

− Многие верят, что мёртвые нас слышат. Ты вновь погрузился в воспоминания? Я думал, что кошмары тебя больше не мучают, − Глеб бросил на друга обеспокоенный взгляд.

− Это не кошмары, просто нахлынуло как-то… Иногда я думаю, прокручиваю в голове варианты. Но так и не нахожу пути, на котором обошлось бы без крови и…

− Мой отец часто говорит, что в жизни всё случается так, как должно. Он у меня немного фаталист.

− Я понимаю, что всё в жизни Стаса определилось ещё до нашего знакомства. Как только он встретился с Артуром и принял предложение о найме, вся ситуация стремительно покатилась в пропасть. Он ни за что не стал бы исполнять для него грязную работу, даже за большие деньги. Слишком он был хорошим человеком.

− А что ты хотел от парня из семьи потомственных военных? — пожал плечами Глеб.

− Какими бы мы с тобой не были хорошими, лучше всего было бы, если бы у Златы был родной отец. Родной, понимаешь? А Стас… Он ведь из-за меня…

− Перестань! Своё обещание ты выполнил. Златка в тепле, достатке, вокруг неё только любящие люди. Всё замечательно, Герман.

− Знаю! Только на душе всё равно тяжело. Ладно! — Герман легко вскочил на ноги. — Ты у меня ночуешь?

− Угу. Я пьян. Домой таким красавцем лучше не появляться, − покивал Глеб. — Няня Поля мне такую взбучку задаст, что лучше я к обеду появлюсь, свежим как огурчик.

− Это она может. Тогда спокойной ночи, нянюшка Арина, − усмехнулся Герман и лёгкой неслышной походкой отправился к себе. Большая мягкая постель ласково приняла его в свои объятия. Казалось, стоит лишь закрыть глаза и придёт спокойствие и сон, но… вновь пришла тьма.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Герман вздохнул и открыл глаза. Снова закрыл. Прислушался к себе. Он был спокоен, даже слишком, особенно если вспомнить то, что случилось. Воспоминания никуда не ушли, не стёрлись и не сбежали, гонимые его желанием. Они были тут как тут. Словно кадры кинохроники вновь промелькнули перед глазами: смех Альбины и заказ на отца, изнасилование, Артур и лица охранников, осколки стекла, падающие на пол и… Герман резко открыл глаза и поднял руку. Запястье было плотно забинтовано.

− Там всё зашили, укол сделали, забинтовали. Перевязку я тебе сделаю, когда будет нужно. Меня проинструктировали, − раздался чуть сбоку усталый голос Стаса. Герман повернул голову и увидел и его самого. Пиджак расстёгнут, галстук ослаблен, под глазами тёмные тени, а на губах едва заметная улыбка. — Привет на этом свете.

− Привет. Где я? В больнице?

− К счастью, не в морге. И нет, не в больнице. Это заведение одного эскулапа, этакая тайная частная лечебница для избранных.

− Твою же мать, − выругался Герман. — Жаль. Похоже, госпожа Фортуна опять сверкнула голой задницей.

− Ты так хотел умереть?

− А зачем мне жить, Стас? — уставился Герман в глаза охранника. Стас не выдержал и отвёл взгляд. — Не знаешь. И я не знаю. Даже когда вены резал, не знал, чего хочу больше: поскорее сдохнуть или чтобы меня в больницу отвезли. Был ведь крошечный шанс, что смогу сбежать оттуда, но не судьба. Артур нашёл третий вариант.

− Он приказал запихнуть тебя в машину и отвезти по адресу. Со мной и водителем поехал Удав. Я тебя держал, а он мне… права и обязанности зачитывал, − криво улыбнулся Стас. — Похоже, мы с тобой в одной лодке теперь. Телефон у меня отобрали, пистолет тоже, а сбежать я не могу по личным причинам.

− Как ты вообще с ними связался?

− Обстоятельства так сложились. Деньги понадобились срочно. Очень большие. Приятель посоветовал обратиться к Артуру, тот искал охранника.

− Ты хоть понимаешь, что выбрал билет в один конец? Ты теперь свидетель, Стас.

− Понимаю, но кто тебе сказал, что я так просто сдамся? — чуть наклонившись вперёд, прошептал Стас, заглядывая в глаза Германа. — Я вытащу нас обоих. Потерпи немного ещё. Сколько ты у Артура?

− Почти полтора года, Стас. Катастрофически долго. Тебя теперь не выпустят?

− Пока Удав не измажет в дерьме и крови по самые уши, ходу мне из вашей виллы нет. Об этом этому мудиле и говорить было не нужно. Я ведь не мальчик, сам всё понял. Значит, уходить надо будет раньше.

− Если бы у меня была возможность связаться с нужными людьми, − хмыкнул Герман, и печальная улыбка появилась на его бледном лице, − от этой виллы не осталось бы и камня. Я когда добрался до телефона Артура… Чёрт! На меня такая паника накатила, что все номера как ветром из головы выдуло. Додумался позвонить мачехе, а она с Артуром заодно.

− Выберемся, парень. Нам жить надо. Тебе, потому что ни хрена ты в жизни ещё не видел, а мне… Да и я теперь умереть не могу, есть ради кого жить.

За запертой дверью послышались голоса, Стас приложил палец к губам и встал, отвернувшись к окну. Герман понимающе кивнул головой, повернулся на бок и накрылся тонким одеялом. У него в душе начала потихоньку воскресать надежда, и нужно было взять себя в руки, чтобы не показать никому, что что-то изменилось. В комнату вошли несколько человек. Одним из них точно был Артур, его он даже по шагам уже узнавал, вторым невысокий пухлый дяденька с начинающейся лысиной и в очках в тонкой дорогой оправе. Он представился Иннокентием Вениаминовичем. С деловым видом он посветил в глаза своему пациенту, проверил пульс и сказал Артуру, что можно смело забирать его домой. Домой. Герман едва не засмеялся, вовремя подавив истерический порыв. Удав кинул на постель объёмистый пакет с одеждой, оставил его под присмотром Стаса, бросил на них обоих тяжелый холодный взгляд и вышел из комнаты вслед за своим хозяином и врачом.