Страница 19 из 27
– Сейчас, сейчас... Ее только подготовят! Ну, выметут, уберут... Ей, Мишак, ты меня слышал?
Двое дюжих мужиков, помоложе, но копии хозяина, высунули головы из кухонного окна.
– Сейчас будет готово!
Хозяин развел руками.
– Народу мало, все приходится самим. И дичь бьем, и готовим... и все другое.
Вскоре наверху раздался шум, грохот, крики. Послышался женский визг. Снова крики, ругань. Наконец лестница затряслась, по ступенькам покатился полуголый мужчина. Лицо разбито, в кулаках клочья простыни. Докувыркавшись вниз, он напоследок ударился головой о пол, застонал и растянулся во всю длину, разбросав руки.
– Подлец!.. Негодяй!.. – донесся сверху женский вопль.
Мгновение спустя по ступенькам сбежала полная женщина, полуголая тоже, с хорошей фигурой и нежной белой кожей. Под глазом расплывался кровоподтек, она верещала в ярости. Следом за нею тяжело спустился повар, вытирая руки о передник.
– Подлец! – завопила женщина. – Мы заплатили за два дня вперед! Мы только поселились!
Хозяин буркнул:
– Ну и что?.. Эти постояльцы заплатили больше. Михай, как там Михук?
Повар ответил с готовностью:
– Меняет постель. У нас все быстро!..
Женщина., не переставая орать и ругаться, подхватила незадачливого компаньона. Кое-как подняла, но повар, спускаясь по лестнице, дал ей пинка. Оба рухнули, женщина заорала громче. Разорванная рубаха сползла до пояса. Гуляки за столами радостно орали, швыряли объедками. Собака набросилась с лаем.
Их не успели вытолкать за дверь, как хозяин повернулся к неврам.
– Готово.
Лестница вывела наверх, где вдоль узкого коридора темнели двери: две на одной стороне, две на другой. Обе левые были наспех собраны из свежеоструганных досок. В крайней правой зияла дыра, которую закрыть можно было бы разве что щитом. Парнишка заколачивал ее досками.
– Не успеваем чинить, – глаза хозяина равнодушно скользнули вдоль коридора. – Жизнь...
– Она самая, – согласился Мрак.
Комната, на удивление, оказалась просторной, даже чистой. Массивное ложе возле окна, дубовый стол, две широкие лавки. Огромный сундук с грудой цветных одеял и тряпок на крышке. С продольных балок свисают мокрые простыни. На полу остатки затертой лужи.
Хозяин горделиво повел дланью.
– У меня самый известный постоялый двор во всем Старграде, то бишь, Вечном Городе. Построил еще мой прадедушка! Здесь останавливались короли, герои, маги, пророки. В этой постели, к примеру, спали великий истребитель великанов Годой, славный король Фанас, волшебник Синий Чиж, знаток древних миров Наташ, удивительный человек Сафар...
Он гордо оглянулся на варваров. Те в самом деле были потрясены. Самый молодой вовсе раскрыл рот так, что поместился бы теленок.
– Ишь... Как помещались? Кровать мелковата.
– В походе не до удобств, – пояснил старший, мрачный и огромный как медведь, который теперь в человечьей личине отбывал наказание.
А третий, красноголовый как закат на ясном небе, сказал рассудительно:
– В книгах сказано, что в старину люди были мельче. Это потом приврали про великанов.
Хозяин сплюнул от досады. Варвары, что с них возьмешь... Послушать, как страусов ловят, так вообще...
А гости, бросив дорожные мешки в угол, отправились вниз, откуда несло запахами кухни, жареного мяса.
Глава 7
В нижней части постоялого двора звучала пронзительная музыка – у невров сразу заломило в ушах. Воздух в просторном помещении был тяжелый, пряный, горячий. За столами сидели в тесноте полуголые гуляки, красный свет факелов плясал по мокрым потным телам. Все говорили, пели, спорили, дрались, и все – разом, вразнобой, с криком, угрозами. Шныряли и дрались за кости собаки, такие же лохматые и дикие. Под потолком на поперечной балке сидела огромная яркая птица и ругалась последними словами.
Невры пробрались к ближайшему свободному месту. Мрак втиснулся первым, повел плечами. Двое выпали с лавки, на освободившееся место сел Олег. Повернулся, устраиваясь поудобнее, еще один слетел на пол. Таргитай радостно и застенчиво бочком сел на его место, вздохнул облегченно, и последнего как ветром сдуло с лавки.
Мрак постучал кулаком.
– Эй! Кто накормит двух голодных мужчин и ребенка?
Гуляки еще рассматривали их тупо и подозрительно: чужаки появились слишком быстро и заняли их места без драки, – но из кухни вышел громадный мужик поперек себя шире, в кожаном переднике, с огромным ножом в руке.
Голос его был похож на медвежий рев:
– Кто звал этих чужаков?
Замахнулся он с неожиданной легкостью. Мрак парировал удар правой, а левой коротко и сильно ударил под ложечку. Повар без звука опустился на пол, глаза вылезли из орбит, рот беззвучно открывался и закрывался.
– Открывает рыба рот, – сказал Мрак, – но не слышно, что поет... Три куска мяса, кувшин вина и ковригу хлеба! Можешь жареного поросенка.
Он поднял повара за шиворот, подтолкнул к дверям кухни.
Таргитай сказал осуждающе:
– Грубый ты, Мрак.
Олег проговорил с сомнением:
– Надеюсь, готовит он лучше, чем дерется.
– Зачем тебе и жареный поросенок? – спросил Олег сухо. – Такую беду, как у нас, не заедают.
– Да, – согласился Мрак, – но запить можно.
Мясо проглотили, как утки, не успев разжевать. Кувшин вина осушили тут же, а потом вертели головами, ждали, выбирали забившиеся в щели крошки хлеба.
Когда слуга принес жареного поросенка, точнее кабанчика, Мрак пристально всмотрелся в сморщенное желтое лицо.
– Что-то мне твое лицо знакомо... Это не в тобой мы рубились спина к спине в битве Красных Мечей?
Челюсть слуги, который и кабанчика нес с трудом, отвисла. Глаза забегали, хотел явно соврать, но не решился.
– Н-нет...
– А! – протянул Мрак и звучно хлопнул себя по лбу, словно прибил комара с индюка размером. – Ну тогда это ты защищал ворота нашей крепости в Долине Крови? Помнишь, девы на драконах, яростный клич Боевого Носорога, кровь и пыль под знойным солнцем...
Снова трое наблюдали мучительную борьбу: слуга даже тощую грудь попытался выпятить, отчего выдвинулся живот. Однако пересилил себя, выдавил с неохотой:
– Воин, ты все-таки ошибся.