Идеальный гражданин

Изначально так решили развести меня, потому что мол, у меня был рюкзак, и мне легче было бы донести покупки, но я сразу понял этот развод. Поэтому решили развести Александра Макарова, того, кто попался на наркотиках.

Расписывали картину похода в магазин так правдоподобно, что Макаров повелся.

– Если сотрудники будут не пускать в магазин, то они нарушают закон, поэтому если будут останавливать то вырывайся и все равно иди, – говорил Саня Белорус, – И не вздумай набухаться, по возвращении надо будет пройти алкотестер, если напьешься, то больше не отпустят. Да и вообще не пробуй убежать. Ты понял?

– Да я не тупой, я понял. – отвечал Макаров.

Мы все уселись, стали составлять список покупок. Почему то Макаров даже не задумался, что список получился настолько огромный, что один человек точно все это не унес бы.

– А у меня же денег нет, как я все это куплю? – интересовался Макаров.

– Насчет денег не беспокойся. – ответил ему Белорус.

И вот на вечерней проверке Макаров устремляется через сотрудников, с моим рюкзаком и словами «Я в магазин». Сотрудник остановил его и сказал, что для начала надо написать заявление. Очевидно, что сотрудник подыграл нам. Как писать заявление Макаров конечно не знал и я решил продиктовать ему.. К вечеру он написал заявление на имя начальника СИЗО – «Прошу отпустить меня в магазин для покупки продовольственных товаров». После того как мы все прочитали и посмеялись над этим заявлением, Макаров сдал его. Он не заподозрил неладное даже после нашей реакции на заявление, вполне возможно, что это последствия большого наркоманского стажа.

Вечером Макаров случайно нашел за трубой в туалете тонкую железную палочку с загнутым крючком на конце. Это была «удочка», сделанная из кусков проволоки, кем то до нас. Макарова похвалили за это, ведь теперь мы могли спокойно наладить дорогу.

И вот вечером мы по очереди цеплялись удочкой за проволоку в окне и тянули ее, чтобы таким образом, чтобы не разорвать ее. А когда это наконец удалось, мы смогли наладить связь с остальным СИЗО. Первым делом Белорус переписал все наши данные, то есть ФИО, возраст, статьи, откуда мы. Это общепринятая практика в СИЗО. Считается, что все про всех должны знать. Это делается, чтобы можно было, например, найти своих подельников или знакомых, или вычислить стукачей, непорядочных арестантов. Поэтому реагировать в штыки на это не надо. Если человек постыдного за собой не чувствует, то для него нет никаких сложностей, чтобы продиктовать свои данные.

После того как мы отправили письмо с нашими данными наверх, привязав его к опущенной в окно веревке, нам прислали своего рода гуманитарную помощь: сигареты, чай, сахар. Уже когда большинство легло спать, Белорус получил так называемый «прогон». Это было письмо к нам от смотрящего (ответственного со стороны заключенных) за карантином. Когда получали прогон, его содержание необходимо было довести до всех в камере, поэтому белорус разбудил нас всех и зачитал прогон. В основном там содержались общие слова, пожеланиями всего самого светлого, а также повторялось, о чем говорил нам Белорус днем, что не надо расписываться в журнале дежурств. После прослушивания прогона мы легли спать, а Белорус всю ночь стоял на дороге, то есть держал связь через нее. Он специально для этого переехал на кровать ближе к окну. По тюремным правилам дорожники (ответственные за дорогу) не спят по ночам, а высыпаются днем, когда дорога не функционирует.

Только мы проснулись, как оказалось, как оказалось, что Макаров умудрился накосячить. За день до этого Белорус поинтересовался, кто проснется утром на завтрак. Когда оказалось, что проснуться собирается только Макаров, Белорус попросил того разбудить его на завтрак и заодно взять на всех сахар. Макаров согласился, однако поутру никого не разбудил, сам съел завтрак, взял на себя сахар и выпил с ним чай. Естественно, за этот поступок Макарову сделали замечание остальные сокамерники.

На утренней проверке вновь встал вопрос о назначении дежурного. В этот раз администрация выбрала Макарова. Несмотря на то, что до него дважды доносили, что делать этого не надо, а потом еще и на проверке Белорус об этом напомнил, Макаров подошел и послушно расписался в журнале дежурств. После проверки по этому поводу начался скандал. За свой поступок Макарову пришлось весь день слушать приколы и издевательства над собой. Макаров, либо в силу природной некоммуникабельности, либо из-за длительного употребления наркотиков, не мог нормально оправдаться. Этот человек с одной стороны не стал с самого начала признавать свою неправоту, с другой стороны не придерживался своей позиции до конца, постоянно меняя свое мнение, когда на него давили. В итоге к нему к нему отнеслись достаточно снисходительно, договорившись не портить ему жизнь, но об инциденте сообщить по дороге мы были обязаны.

Поддержание чистоты и порядка в камерах лежит на заключенных, на карантине сотрудники особенно напоминали нам об этом, отчасти проверяя нашу склонность к противостоянию давлению, отчасти из-за того, что на карантине, только что прошел ремонт. Постоянно сотрудники задавали вопросы – «Почему на стене какая то отметина?», «Почему пол грязный?», «Почему половины веника нет, вы его скурили?». Иногда доходило до смешного, когда сотрудники приходили фотографировать состояние карантина, чтобы потом показать начальству. Или спрашивали, почему там так грязно, показывая на урну. Мы все равно решили убраться, не потому что фсиновцы так сказали, а потому что самим стало неприятно жить в бардаке. Изначально шли разговоры о том, что Макаров за свои косяки должен убираться за всех, но его пожалели и сошлись на том, что он должен убраться только в туалете.

Вообще пример с Макаровым показывает, что в тюрьме не надо лишний раз идти против толпы, слушать чему тебя учат более опытные сидельцы. А даже если надо поступать по своему, не плывя по течению, то необходимо быть готовым идти до конца, твердо придерживаясь своей точки зрения. Конечно, не надо забывать про коммуникабельность, если человек активно общается, слушает других, умеет вызывать симпатию то ему многое способны простить. Макаров не придерживался этих советов, за что до перевода в другую камеру, его в мягкой форме гнобили, называли дежурным или дневальным. Хотя до жести не доходило, его пускали за стол, делились с ним передачками.

В СИЗО если ты обладаешь какими то навыками, это очень ценится среди сокамерников. Например, человек может уметь готовить или делать стрижки и подобное. Когда узнается что человек работал по профессии, которая может пригодится в застенках, к нему сразу обращаются за помощью. Это с одной стороны резко поднимает авторитет среди заключенных, с другой стороны порождает кучу новых обязанностей.

Для меня такими навыками оказались мои юридические знания. Наверное, чаще всего именно к юристам другие заключенные обращаются за помощью. Поэтому меня начали просить составлять апелляции. У большинства нет средств на платных адвокатов, а адвокаты по назначению, как правило, не обжалуют заключение под стражу. Поэтому рассчитывать приходиться только на себя, а в данном случае пришлось рассчитывать на меня. Чеченец и казах попросили написать апелляции на их меру пресечения, а Белорус на смягчение приговора. Казаху и чеченцу я сразу сказал, что шансы на то, что в апелляции их отпустят низкие, они не москвичи, казах еще и безработный. Но в тоже время они прекрасно понимали, что если ничего не делать, то шансы выйти еще ниже, поэтому я дал им некую надежду. С Белорусом же ситуация иная. Он получил всего 4 месяца за то, что украл водку из магазина. Если он не обжалует решение, то его увезли бы в лагерь, отбывать пару месяцев наказание. Понятное дело никому не хочется ради двух месяцев переезжать неизвестно куда на лагерь, особенно учитывая бесчеловеческие условия перевозки заключенных. Если же он обжалует решение суда, то эти 4 месяца проведет в СИЗО, а учитывая недавно принятые поправки в закон, и того меньше. Так как, до вступления приговора в законную силу, один день в СИЗО равен полутора дням в лагере общего режима. Поэтому он был заинтересован хотя бы в самом факте обжалования приговора, с просьбой смягчить его.