Другой выбор

- На тебя смешно смотреть, - издевается парень. - Неужели ты правда подумала, что можешь мне понравиться? Посмотри на себя в зеркало. В тебе столько же сексуальности, сколько в этом стуле. Другое дело - твоя мама. - Он причмокивает. - Тут есть, что предложить.

Я смотрю на маму, распластавшуюся на моей кровати. Её глаза обращены в потолок. Она словно надувная, бездушная кукла с раздвинутыми ногами. Никакого раскаяния!

- Ублюдок! - Я бросаюсь вперед, выглядя смешно в одном кроссовке, чтобы влепить пощёчину, стирающую это омерзительное выражение на его лице. Но он ловит мою руку, прижимает к себе, скалится мне в губы.

- Что ж ты в моей постели не была такой страстной, а? Или тебя надо было разозлить? Может трахнуть тебя сейчас, как думаешь? Ложись рядом с мамочкой. Я обещаю, вы обе будете биться в экстазе.

Я собираю во рту как можно больше слюны, формируя смачный харчок, затем отклоняю голову назад, плюю ему в лицо.

- Ах, ты, тварь! - Он отшвыривает меня назад. Я не смогла удержаться на ногах, свалилась на жопу.

- Салли, мать твою, что за шум? - Слышу рык Маркуса, поворачиваю голову к выходу. - Что за ересь здесь творится?

Его глаза проходят по комнате, парню, матери, останавливаются на мне.

- Салли... - произносит он мое имя с незнакомой мне интонацией. Его рот открывается, чтобы ещё что-то сказать, но он не выдавливает больше ни звука.

Маркус подходит ко мне, поднимает за плечи. Он прижимает меня к себе, выводит из комнаты. Спустя пару секунд мы оказываемся в его хоромах. Я ни разу здесь не была. Самого же Маркуса я боялась до чёртиков. Одного его взгляда хватало, чтобы под кожей разносился холодок. Я шарахалась, старалась держаться в стороне.

И вот он сам делает шаг мне навстречу. Сейчас я не ощущаю холода, лишь приятное тепло, исходящее от него. Он погладил меня голове, вызывая приятную дрожь. Я опускаюсь на его кровать, ноги словно свинцом наливаются.

Маркус резко убирает от меня руки, поворачивается, исчезает за дверью. Дальше я слышу его громогласный голос. Он рвёт и мечет. Межкомнатная стена то и дело сотрясается, но мне не страшно.

Я словно одеревенела. Слышу удары. Один за другим. Затем грохот прокатывает по лестничному пролёту. Маркус кубарем спустил Стива с лестницы?

Странно, но от этого я не почувствовала облегчения. В груди зияет пустое поле: можно сыграть в футбол. Чем заполнить эту пустыню? Что можно напихать туда, чтобы стало легче? Опилки подойдут?

- Эй, вот, возьми.

Открываю глаза, вижу перед собой лицо сводного брата. Он такой красивый. Особенно мне нравятся его глаза - насыщенный серый - фамильная черта Дэвисов. У меня таких нет и быть не может. Лишь жалкое подобие, которое я скрываю, сколько себя помню.

В руках Маркуса бутылка воды, которую он пытается вложить в мои руки.

- Ты в порядке?

Я киваю.

- Можешь остаться здесь, если хочешь, - предлагает он, я закусываю губу.

- Нет, - голос охрип, - я вернусь в свою комнату.

- Давай поменяем постель. - Маркус берёт меня за руку, тянет вверх. Я встаю, одёргиваю руку.

- Не надо, - уверенно заявляю. - Я сама.

Маркус не останавливает меня. Я возвращаюсь в свою комнату, запираю дверь на замок. В воздухе все ещё шарахается запах секса. Я вдыхаю его, стараясь не блевануть. Слёзы катятся по щекам, я даю им волю, обещая, что это последний раз.

Посмотри на себя в зеркало...

Я встала перед ним. Что я вижу?

Ничего.

Я, правда, пустое место. В этом доме меня словно нет. Я живу, стараясь никому не причинить неудобства.

Меня не хотят видеть - я прячусь. Меня игнорируют - я не напираю. Меня оскорбляют - я покорно принимаю.

Пора с этим заканчивать!

Я достаю из комода красную помаду, купленную пару месяцев назад. Я так и не воспользовалась ею, считая, что естественный цвет моих губ намного красивее. Сейчас я уже так не считаю.

Я провожу ею сперва по верхней губе, затем перехожу к нижней. Кроваво-красный цвет отвратительно смотрится на моих губах. Я похожа на шлюху. Но разве мне не это нужно?

Я наклоняю голову вниз, тормошу волосы, создавая объем, затем резко отбрасываю голову назад.

Жесть, но мне подходит.

Снимаю одежду, оставаясь в нижнем белье. Нахожу туфли на шпильке, которые подарила мне горячо любимая матушка, напяливаю их.

Готово!

Я ложусь на кровать, чувствуя отвращение. Закрываю глаза. Я хочу представить себя на месте мамы. Какого это - быть такой, как она? Какого это - быть сучкой, трахающейся со всеми без разбора?

Скоро узнаю...

И я так не узнала.

Не скажу, что меня это радует. Если бы узнала, глядишь не оказалась бы в такой заднице.

Время обеда. Я жутко голодна. Утром мой желудок отказался принимать пищу, а вот сейчас, к моему раздражению, он активно требует подпитки.

Я проворчала, но все же смиренно пошагала в столовую. Сэндвич, яблоко, сок - вот и все содержание моего подноса.

- Не густо, - выдает Пегги, садясь возле меня.

Я поджимаю губы, считая до пяти, чтобы не послать её на хер. Честно сказать, я на грани. Две непонимающие открытых намёков и признаков недружелюбия девушки садятся напротив меня.

- То, что ты ешь как четверо здоровых парней, - усмехается Рут, тыкая пальцем в поднос Пегги, - не значит, что все могут запихнуть в себя столько углеводов.

Пегги пожимает плечами, ехидно улыбаясь. Я смотрю на поднос Пегги, понимая, о чем говорит Рут. Еды и правда хватило бы на четверых, или даже больше. Гора углеводов и тонна калорий. Если бы мне показали такой поднос год назад, я бы упала в обморок.

Раньше я занималась подсчетом калорий. Считала все, что собралась отправить в рот. Сельдерей и капуста брокколи были моими лучшими друзьями. Но мне пришлось изменить своим привычкам: в тюрьме нет раздельного питания. Там действует только одно правило: ешь, что дали, или сдохни от голода.

Воспоминания о тюремной еде не способствуют хорошему аппетиту. Я морщусь, но поднимаю свой сэндвич, откусываю. На вкус неплохо.

Пегги обхватила бургер двумя руками, впилась в него зубами, поигрывая бровями, явно раззадоривая Рут. Та фыркнула, отправляя в рот морковную палочку.

- Ты не очень разговорчива, да?

Я резко поднимаю голову.

- О, Шейн! - Рут оживилась. - Садись с нами!

- Привет. - Парень улыбнулся, ослепляя белизной зубов. Я вновь уткнулась в сэндвич. Он опускается на стул возле меня.

- Может, уже скажешь, как тебя зовут?

Я вновь проигнорировала его вопрос. Может, уже стоит понять, что я не желаю знакомиться? Ни с кем!

- Салли Дэвис! - выпаливает Рут. Пегги толкает её в бок. - Ау!

- Ну, что ты за человек? - промычала Пегги, дожёвывая. - Человек должен сам называть своё имя.

- Так, она нам свое имя и не называла. - Рут всплеснула руками. - Мы сами узнали. И теперь стараемся подружиться, а она сейчас выглядит так, словно хочет нас убить.

Я так выгляжу? Сердце кувыркнулось назад. Я вздрогнула, после чего оторвалась от лицезрения своего подноса. Все трое уставились на меня. Я поёжилась.

Убить их? Казалось бы, такое обычное сравнение для большинства людей, для меня имеет реальное значение.

- Я... не собираюсь... вас... убивать. - Каждое слово сопровождалось вполне ощутимой паузой. Клянусь, никогда ещё произнести предложение не было такой трудной задачей.

Девушки засмеялись, приняв за шутку. Я тут вся на нервах, а им смешно.

- Наконец-то мы услышали твой голос, - почти пропела Рут.

Бесит её жизнерадостность. Я поёрзала на стуле. Аппетит пропал окончательно. В желудке появилась тяжесть, словно я запихала в себя поднос Пегги. Краем глаза посмотрела на Шейна. Он с любопытством поглядывал на меня, словно я новый чудаковатый зверёк в зоопарке.

Только этого не хватало.

В моей старой школе на новеньких было плевать с высокой колокольни. Здесь же настолько скучно, что даже непривлекательный новенький мог вызвать ажиотаж. Например, я. Во мне нет ничего интересного. Я не стараюсь с кем-то подружиться, держусь обособленно, но они все равно липнут ко мне, как мухи на говно.